De Paris avec l'amour

— Они — это кто?

Серж обернулся.

— Они — это родители, — и выражение жалости на лице Амандин его совершенно не тронуло и не задело. Ему — все равно. — Так что, как видишь, я крупный эксперт в этом вопросе. С детства эксперт. И как эксперт скажу тебе, Амандин — вся эта твоя затея обречена на провал.

Она помолчала. А потом произнесла тихо:

— Лучше хоть что-то. Чем ничего.

— Хоть что-то? — Серж вздернул бровь. — А «что-то» у нас было, Манди. У нас была наша дружба — не самая крепкая и близкая, но все же. Нам было что обсудить, когда встречались. У нас много общих интересов, на многое мы смотрим схоже. Мы много где с тобой бывали вместе. А помнишь прошлый год в Каннах? Отлично же время провели!

— И еще лучше проведем! Нам будет хорошо вместе, Серж!

Он уставился на нее с изумлением. А потом расхохотался — громко, сильно запрокинув назад голову, до боли в шее.

— Будет?! Ты всерьез так считаешь, Манди? О, Боже, ну неужели тебе отказали твои мозги?

— О чем ты? — Амандин смотрела настороженно. Такой Серж ей не просто не нравился — он ее пугал.

— У нас была наша дружба. Не самая крепкая, но была. Теперь не будет ни-че-го.

— Я не понимаю тебя.

— Неужели ты глупее, чем я полагал? — Серж усмехнулся. — Хорошо. Объясню. Ты хочешь в мужья Сержа Бетанкура? Что ж, вполне возможно, ты его получишь. Ты получишь официальный статус «мадам Серж Бетанкур». И это все, — Серж сложил руки на груди. — Больше не будет ничего. Не будет даже нашей легкой дружбы. И, уж тем более, не будет того, что обычно связывает супругов. Ты же не рассчитываешь на то, что я лягу с тобой в одну постель? Что прикоснусь к тебе как мужчина к женщине? Нет, дорогая моя детка, — он с кривой усмешкой покачал головой. — Это ты и твой папаша не заставите меня сделать. Уж поверь мне — есть вещи, принудить сделать которые просто невозможно. Что ты рисуешь в своем воображении, Амандин? Что я после дня в офисе буду приезжать домой, а ты меня там встречаешь? Поцелуй, мы ужинаем, идем куда-то… Вечером ложимся в одну постель, страсть, секс, так? Ничего этого не будет, — она хотела что-то сказать, но он не дал ей возможности, продолжил — громко, жестко, безапелляционно: — Ты потеряешь наши приятельские отношения. И не приобретешь ничего. Хотя… Нет. Ты получишь кое-что.

— Что? — она поняла, что у нее пересохло во рту, лишь когда произнесла слово.

— Я не уверен, что умею любить, Манди. Или… сомневаюсь, что теперь умею это делать как надо. Но вот ненавидеть я умею очень хорошо. И я. Тебя. Возненавижу. Обещаю. Черт, кажется, я уже начинаю тебя ненавидеть.

— Почему?! — это был полустон-полувскрик смертельно раненой птицы.

— А ты не понимаешь?

— Это из-за нее, да? — произносит Амандин совсем тихо. — Ты все-таки влюбился в нее, Серж?

Взгляд серых глаз серьезен. Качает головой.

— Я не знаю, Манди. Но дело в любом случае не в этом.

— А в чем?! Почему?!

— Потому что ни один мужчина не простит принуждения.

Она не могла смотреть ему в лицо. Вместо этого смотрела на его руки, сложенные на груди. Рукава измятой светло-голубой шелковой рубашки закатаны до локтя. Обнаженная часть руки, ниже локтя, покрыта светлыми золотистыми волосками, особенно явно видными на фоне загорелой кожи. В тон волосам — золотые часы на запястье. Длинные пальцы, крупные, ухоженные ногти. Красивые руки. Это руки мужчины, который никогда не прикоснется к ней. Не прикоснется так, как хочется ей. Никогда.

Выдохнуть медленно. Спину ровнее. Она хотя бы попыталась.

Амандин развернулась, сделала несколько шагов к двери, а потом резко остановилась. Пусть эти руки не коснутся ее так, как хочется ей. Она сама. На прощание.

— Пошли! — резко схватила Сержа за запястье. У него даже рот приоткрылся от удивления. Губы такие красивые. Смотри, пока еще есть возможность. — У тебя ключи от машины с собой?

— Да, — он хлопнул ладонью по карману брюк. — Не… не забрали.

— Тогда пошли! — дернула его за руку сильнее. — Быстрее. Пока я не передумала.

* * *

По темно-серому асфальту, под темно-серым нахмурившимся небом мчалась машина. Синий «ламборджини гальярдо» с ревом прорывался от Сен-Клу в сторону центра Парижа. Водитель «гальярдо» был пьян. Не от трех глотков коньяка. Его пьянила свобода, и все казалось таким удивительным и прекрасным — и графитовое небо, и летящая в лицо лента дороги, и тепло оплетки руля.

Там, впереди, его ждала гора дел, которые надо сделать, и море проблем, которые надо решить. Но сейчас, именно сейчас, вдавливая педаль газа в пол и молниеносно переключая передачи, он не думал об этом. Водитель синего спорткара был просто счастлив и пьян свободой.

Шаг двадцать третий. Ответные меры

Какой же это крест? Это больше похоже на букву «хе».

Главное, что ему необходимо, срочно просто — это телефон. Учитывая неадекватность Дамьена, счет мог идти на минуты. Серж разрывался между желанием самому отправиться к Софи и здравым смыслом. Здравый смысл победил. Серж — не супермен, и если игра пойдет действительно по-крупному, и где-то уже в пути пара-тройка таких, как ЭудароЭтьены — он не сможет защитить Софи сам, непосредственно. Как бы ни было это обидно для собственного эго. Более того, его присутствие рядом с Софи может спровоцировать Русси. Нет, рисковать Серж не будет, ему требуется обезопасить Софи быстро и со стопроцентной гарантией. И поэтому — ему нужен телефон.

Первый же попавшийся по дороге салон сотовой связи, автомобильные права, как документ, подтверждающий, что он — именно Серж Бетанкур. За то время, что ему оформляли дубликат sim-карты и покупку телефона, Серж, наверное, раз пятьсот пробарабанил пальцами по поверхности стойки, постучал туфлями друг о друга и предпринял еще массу таких же абсолютно бессмысленных действий — лишь бы хоть как-то унять все нарастающее беспокойство. Его поведение было таким откровенно нервным, что на него стали коситься не только девушка, оформлявшая покупку, не только парень — второй продавец-консультант, но и даже охранник — причем последний с явным подозрением. Серж с опозданием сообразил, что причина такой реакции — нет только в его беспокойном поведении, но и во внешнем виде. Ну да, в измятом пиджаке, заросший, лохматый — белокурого Бетанкура просто не узнать. А, кстати, может, и, наоборот, узнали, но Сержу — плевать.

— Не надо упаковывать! — он практически вырвал из рук девушки телефон, свои права и банковскую карту. — Спасибо!

До машины практически бегом, там, в бардачке, кажется, валялись его визитки. Адресная

книга нового телефона девственно чиста, но это поправимо — как только он доберется до своего ноутбука и синхронизирует учетные записи. Но только вот ему надо ой как срочно и сейчас.

Ага, визитка есть. Набирает телефон своей приемной, постукивает пальцами по рулю. Ну же, Моник, какого черта ты не берешь трубку?!

— Приемная президента «Бетанкур Косметик», — безукоризненно вежливо пропел из телефона голос Моник.

— Я сам знаю! — рявкнул он. И, поскольку ему никто не ответил, сказал, чуть мягче. — Моник, это Серж Бетанкур.

А дальше были бессвязные крики, кажется, Моник даже плакала. Видимо, не все поверили в историю с романтическим замком на Гаронне.

— Так! Успокойся, Моник, слышишь, меня? — проговорил он раз в пятый.

— Я… да… простите, — она икнула. — Где вы, мсье Бетанкур? Мы вас потеряли!