De Secreto / О Секрете

Существовавшая до середины 70-х годов паспортная система действительно имела черты крепостничества. С 1932 г. по начало 1970-х гг. паспорта выдавались только горожанам, сельские жители их, как правило, не имели. Между тем существовало требование, по которому на работу в городах брали только при наличии паспорта. Этим самым правительство сдерживало переселение из деревни в город. Однако остановить его оно не могла. Если в 1940 г. в городах проживало 33 % населения, то в 1961 г. — уже 50, а в 1981 г. — 57 [287] . Что же касается переселений из деревни в деревню и, тем более, из города в город, то на них паспортная система не имела никакого влияния и всё сказанное А.И. Солженицыным на этот счёт — чистая и заведомая ложь.

287

Островский А.В. Универсальный справочник по истории России. СПб., 2000. С. 233.

К числу подобных же «открытий», которыми писатель поражал своих западных читателей и зрителей, относится и следующее его утверждение. Полемизируя на страницах журнала «Foreign Affairs» с бывшим меньшевиком Д.Ю. Далиным, Александр Исаевич в статье под названием «Иметь мужество видеть» напомнил ему «о советской провинции, где не хватает картофеля до весны, а других продуктов вообще не знают (и это, мистер Далин, никак не гипербола, вам только трудно это вообразить)» [288] .

288

Солженицын А.И. Иметь мужество видеть. Полемика в журнале «Foreign Affairs» // Публицистика. Т. 1. Ярославль, 1985. С. 384.

Вдумаемся в эти слова и попробуем «вообразить» то, к чему призывал А.И. Солженицын «мистера Далина». Из приведённых слов явствует, что к началу 80-х годов советская провинция жила только за счёт картофеля, которого, оказывается, не хватало даже до весны. Это означает, что провинция была обеспечена продуктом питания только восемь месяцев в году. Как же она жила весной и в начале лета? Неужели бедные провинциалы на протяжении четырёх месяцев питались травой и корой деревьев?

Теперь «вообразим» лучшее время в году, когда на столе появлялась долгожданная картошка. Поскольку ничего другого не было, её приходилось есть каждый день. Вероятнее всего, картофель варили, так как в сыром виде мы его почему-то не любим, а для жареного нужны жиры. Между тем других продуктов, по утверждению нашего правдолюба, провинция не знала. Не знала ни соли, ни масла, ни мяса, ни молока, ни яиц, ни овощей, ни фруктов. Не знала даже хлеба. Это покруче, чем в ленинградскую блокаду. И ведь как умели дурачить: никто, кроме А.И. Солженицына, полного отсутствия «других продуктов» в нашей стране не замечал.

Да, в советские времена провинция испытывала острую нехватку многих видов продовольствия. Я сам, родившийся и выросший в деревне, больше тридцати лет стоял в очередях за хлебом, мясом, сахаром и так далее. Но я не только не голодал, но и не видел, чтобы в послевоенные годы кто-нибудь умирал от голода. Зачем же доводить эту проблему до абсурда?

А вот другой перл, с помощью которых лауреат Нобелевской премии создавал себе за рубежом славу отважного правдолюбца: «У нас инвалидов Отечественной войны убирают из общества, чтоб их никто не видел, ссылают на отдалённые северные острова, — инвалидов, тех, кто потерял здоровье в защите родины. Инвалидов преследуют, притесняют» [289] .

289

Солженицын А.И. Телеинтервью с конгрессменом Лебутийе об американском радиовещании на Русском языке (23 октября 1981) // Публицистика. Т. 2. С. 569.

Я не был сторонником прежней политической системы, но как современник А.И. Солженицына утверждаю: мне неизвестно ни одного случая, чтобы в советском обществе человека преследовали и тем более ссылали «на отдалённые северные острова» только за то, что он инвалид, а вот то, что система социальной помощи инвалидам в те времена хотя и являлась очень несовершенной, но существовала и была во много раз гуманнее и эффективнее, чем сейчас, — это можно доказать без труда.

Есть ли у А.И. Солженицына хоть какие-либо материалы о преследовании советских инвалидов? Нет. Ни одного. Иначе бы он их обязательно привёл. Значит, опять перед нами сознательная ложь.

И уж довеем об анекдотичных фактах поведал писатель в 1976 г. в Испании: «Я смотрю, как у вас работают ксерокопии. Человек может подойти, заплатить 5 песет и получить копию любого документа. У нас это недоступно ни одному гражданину Советского Союза. Человек, который воспользуется ксерокопией не для служебных целей, не для начальства, а для самого себя, получает тюремный срок, как за контрреволюционную деятельность» [290] . Этого Александру Исаевичу показалось недостаточным, и в другом интервью он уточнил: «В Советском Союзе за то, что в Испании стоит 5 песет — цена одной ксерокопии, — дают десять лет тюрьмы или запирают в сумасшедший дом» [291] .

290

Солженицын А.И. Выступление по испанскому телевидению (20 марта 1976) // Там же. С. 453.

291

Солженицын А.И. Пресс-конференция в Мадриде (20 марта 1976) // Там же. С. 466.

Вот так. За то, что советский человек, скажем, ксерокопировал на работе свидетельство о браке или ордер на квартиру — десять лет или психушка. Это при Брежневе. А за попытку создания антисоветской организации автор этих откровений получил только восемь лет. И когда? При Сталине.

Отметив, за какие пустяки в Советском Союзе можно угодить за решётку, далее А.И. Солженицын заявил: «В моей стране в течение 60 лет никогда не была объявлена ни одна амнистия» [292] . Обратив внимание на это заявление, B.C. Бушин назвал четыре амнистии [293] . Может быть, А.И. Солженицын плохо знал историю. Ничего подобного. В «Архипелаге» фигурируют три амнистии 1945, 1953 и 1955 гг. Значит, перед нами не ошибка, а сознательная неправда, т. е. неприкрытая ложь.

292

Бушин B.C. Неизвестный Солженицын. С. 74.

293

Там же.

Чтобы западный обыватель не питал иллюзий насчёт разрядки, в одном из своих интервью Александр Исаевич поведал: «Приезжающие из советской провинции рассказывают, что за дружелюбные разговоры с иностранцами (при выставках) советских граждан открыто избивают тут же, для поучения публики» [294] .

Представляете? Чтобы скрыть свои агрессивные помыслы, советское правительство затеяло разрядку и, чтобы обмануть доверчивых иностранцев, поверивших в неё, стало организовывать культурные мероприятия, приглашая на них гостей из-за рубежа, но своих сограждан инструктировало, чтобы они демонстрировали гостям ледяную официальность, видимо, для того, чтобы иностранцы сразу поняли, что их обманывают. Ну, а тех сограждан, которые не понимали этого и вели себя с гостями дружелюбно, т. е. гостеприимно, тут же на этих мероприятиях прямо на глазах у всех для поучения публики избивали.

294

Солженицын А.И. Конец одного советского десятилетия (Нойе Цюрихер цайтунг. 15 января 1975) // Публицистика. Т. 2. С. 205.

И это называется правдой?

«Правда» о ГУЛАГе

Именуя А.И. Солженицына великим писателем, Кондолиза Райс от имени Государственного департамента США заявила: «Главная заслуга писателя заключалась в том, что благодаря ему мир узнал правду об ужасах ГУЛАГА» [295] .

Да, «Архипелаг» производит страшное впечатление. Однако когда B.C. Бушин попытался выяснить, откуда писатель черпал свою «правду» о ГУЛАГе, то был поражён.

295

Москва прощается с Александром Солженицыным // Сибирское агентство новостей. Красноярск

http://krsk.sibnovosti.ru/glamour/55813-moskva-proschaetsya-s-aleksandrom-solzhenitsynym

«То и дело в его историях, — пишет он, — безымянно фигурируют “один врач” (Архипелаг ГУЛАГ. 1 изд. Т. 3, 468), “один офицер” (3, 525), “водительница трамвая” (1, 86), “водопроводчик” (1, 86), “учительница” (3, 65) и т. д. Иногда к профессии он, расщедрившись, добавляет психологический, физический или какой иной штришок: “один насмешливый сапожник” (3, 14), “глухонемой плотник” (2, 287), “полуграмотный печник” (2, 86), “известный кораблестроитель” (3, 393)… В других случаях указывает национальность и скажем, возраст: “одна гречанка” (3, 400), “одна украинка” (3, 528), “молодой узбек” (3, 232), “чувашонок” (2, 288), “один из татар-извозчиков” (1, 64)… А встречается ещё и такое: “одна баба” (3, 377), “один парень” (2, 2, 184), “один зэк” (3, 73), “один очевидец” (3, 560), “две девушки” (3, 246), “двое ссыльных” (3, 397), “три комсомолки” (3, 13), “шесть беглецов” (3, 212), “мужик с шестью детьми” (1, 87), “несколько десятков сектантов” (2, 63), “полсотни генералов” (1, 91), “730 офицеров” (3, 34), “свыше 1000 человек” молодёжи (3, 33), “5000 пленных” (3, 32)… И даже из этих тысяч ни одного живого имени!» [296] .

296

Бушин B.C. Неизвестный Солженицын. С. 201.

«На страницах 287–288 второго тома «Архипелаг», — пишет B.C. Бушин далее, — читаем 13 леденящих кровь историй о беззаконии. В 9 из них нет не имён, ни дат, ни места происшествия, а только атрибуция такого рода: “портной”, “продавщица”, “заведующий клубом”, “матрос”, “пастух”, “плотник”, “школьник”, “бухгалтер”, “двое детей”. В остальных четырёх историях есть кое-какие имена и названия, но они до того расплывчаты и неопределённы, что в сущности тоже ничего не дают: например, “Элочка Свирская”, “неграмотные старики Тульской, Калужской и Смоленской областей”, “тракторист Знаменской МТС”, а Знаменский район есть в областях Смоленской, Омской, Тамбовской и Кировоградской, да ещё в Орловской области, в Донецкой, на Алтае есть поселок Знаменка да в Калиниградкой области — поселок Знаменка» [297] .

297

Там же. С. 200–201.