Dead inside

– Неужели в этом мире всё должно быть либо белым, либо фиолетовым? – раздражённо бросил Магнус, нервно потирая шею сквозь плотную ткань.

– Разговорчики в строю, – Рафаэль прикрикнул через плечо и, подойдя к пункту вакцинации, остановил свой отряд.

– К вашему отряду будет прикреплён Льюис, – сообщил доктор Лавлейс. – Он сделает вам необходимые для нахождения за защитой прививки.

Саймон по очереди вколол каждому ампулу необходимого лекарства и вместе с отрядом Рафаэля двинулся дальше.

Разъезд представлял собой ровную площадку, покрытую металлическими пластинами, сверкающими в красном свете солнца, что неуклонно ползло к горизонту. Полукругом от входа стояли белые корветы* с чёрными иллюминаторами и острым носом, способные становиться невидимыми. Сама площадка находилась между двумя жилищами, к востоку от Головного центра, сейчас укрываясь в его тени.

Над Коммуной уже не было куполообразной защиты, когда Магнус и остальные покинули герметизированное помещение – так сказать, переходной пункт между стерильным и радиоактивным мирами – и выстроились в шеренгу. Постепенно к разъезду подтягивались и другие отряды, каждый из которого собирались около своего корветы. Раздался гулкий звук, оповещающий о начале операции, и скоро все корабли оторвались от земли, поднимаясь ввысь и отлетая друг за другом в направление поселения Порченных.

Магнус сидел около окна и наблюдал, как срастается защитный купол над Коммуной, мерцая в свете последних лучей солнца. Рядом сидел Имасу, сжимая в руках белый бластер, и смотрел пред собой, безмолвно шепча что-то одними губами. Магнус помнил, что его друг был верующим ещё до катастрофы, и он часто перед вылазками молился своему Богу, в которого сам Магнус ни капли не верил.

Напротив устроились Рагнор и Катарина. Девушка сложила ладони на руке Фелла, которой он придерживал её, и опустила голову на его плечо. Магнус всегда думал, что они бы были отличной парой, но их сердца молчали, а что-то делать с тем, что их тянуло друг к другу, они не могли.

Рафаэль, как всегда, уселся в дальний угол, закинув ноги на длинную скамейку, и пристроил голову на стене так, что было хорошо видно происходящее за небольшим иллюминатором. Саймон скрылся в рубке пилота. Остальные рассыпались по салону: кто-то лежал, кто-то сидел на полу, кто-то проверял исправность бластера. Стояла тишина, и только негромкий шум ветра, завывавшего снаружи, был слышен солдатам.

Это был своего рода ритуал для отряда Рафаэля. Никто и никогда из ребят не говорил о чём-либо, пока корабль нёс их к пункту назначения, и любые темы были запретными. Это было время мыслей. Каждый мог поразмышлять о своей жизни, или о том, что самое ужасное было в их Коммуне, или о том, что бы они хотели сделать, будь точно уверены в том, что вернутся. Постоянные стычки с Порченными уносили жизни множества солдат, и каждый мог приготовиться морально к тому, что эта ночь, возможно, последняя.

Солнце скрывалось за горизонтом очень медленно, и, когда все четыре корвета опустились на белый песок, капитан Скотт отдал приказ о сокрытии. Каждый из кораблей обволокло бледно-розовым полем, и за доли секунды они стали невидимыми для человеческого глаза. В пустыне стояли только солдаты, разбитые на четыре отряда.

Магнус держал голову прямо, смотря вдаль и слушая указания Рафаэля, который проходился вдоль шеренги. На нём, как и на всех солдатах, была белая униформа, полностью закрывающая его кожу, белые сапоги со шнуровкой до середины голени и шлем, защищающий от внешней радиации. Визор** был снабжён миникомпьютером, с помощью которого солдаты видели друг друга, карту местности и план рассредоточения.

– И помните, – подытожил Рафаэль, – красная ракета – сигнал к наступлению, жёлтая – к отступлению. Стариков и порченных в плен не брать. За дело, парни!

Все по команде завели рычажок, что находился на правой стороне у шлема, тем самым активировав функцию «Хамелеон» своих униформ, которая позволяла ткани маскироваться и сливаться с окружающим фоном.

Поселение Порченных находилось в получасе ходьбы и представляло собой обветшалые, притесненные друг к другу лачужки, собранные из обломков корветов и шаттлов, старинной мебели, различного мусора и грязного, ветхого материала. В сумерках солдаты отряда Рафаэля двигались незаметно, сливаясь с обстановкой, но полностью исчезать подобно кораблям комбинезоны не могли. Редкие огни в некоторых домах мелькали впереди, и, достигнув задних ворот, Катарина и Элиас заняли исходные позиции, прикрывая спины товарищей и вглядываясь в темнеющую даль.

Первым через невысокий забор перемахнул Рафаэль, за ним Магнус, Рагнор, Саймон, Имасу и остальные. Стояла тишина, иногда разбавляемая лёгким ветерком, отчего лачужки поскрипывали. Рафаэль показал двумя пальцами на Магнуса и Саймона и махнул в сторону амбара, который немного возвышался над остальными построениями. Парни кивнули и двинулись в назначенном направлении.

Магнус осторожно переступал через небольшие кочки и следы от костров, сжимая бластер двумя руками и держа палец на курке. Встроенный в шлем датчик теплового движения показывал нахождение кого-то в полуразрушенном здании, и Бейн махнул Саймону, показывая рукой, что необходимо прибавить шаг.

Дверь была приоткрыта и тихонько скрипнула, едва Магнус просунулся внутрь. Саймон прикрывал его со спины, когда тот прошёл в следующую комнату. Серые стены были забрызганы грязью и кровью, в потолке зияла огромная дыра, обрамлённая деревянными опилками и острыми металлическими шипами, выставляющая на вид половину верхнего этажа. Оконные проёмы пустовали, и ветер гулял по ветхому амбару. Раньше это было помещение для животных. Об этом говорило сено, разбросанное по всей земле, и корыто с протухшей водой, стоящее в углу. Повсюду были чёрные пятна, и стоял запах мазута и чего-то металлического.

– Здесь был какой-то транспорт, – тихо сказал Саймон.

Он наклонился к земле и указал на две тёмные линии, ведущие к широким воротам.

– Следы от шин?! – удивился Магнус, и Саймон кивнул.

Следы были свежими и чётко видными, что говорило о том, что транспорт покинул свою обитель совсем недавно.

– Не позже сегодняшнего утра, может, ночью, – заключил Льюис и выпрямился.

С верхнего этажа послышался шум, и парни синхронно подняли голову и нацелились. В дальнем углу верхней комнаты находилось какое-то тепловое пятно, которое изредка вздрагивало, и парни двинулись по лестнице, прикрывая друг друга. Комната на втором этаже была такой же грязной и заброшенной: сваленная в одну кучу мебель, разломанные доски и толстый слой песка под ногами. Магнус ткнул бластером в дальний угол, и Саймон кивнул, нацеливаясь и прикрывая друга.

Магнус подошёл совсем близко, ухватился за край пыльного ковра, под которым невооружённым глазом было заметно движение, и рывком дёрнул на себя, сразу же выставляя бластер. В углу, прижимая коленки к подбородку, сидела девочка лет шести на вид. Её чёрные густые волосы закрывали пол-лица, и лишь один глаз со страхом смотрел на солдат.

– Ты что здесь делаешь, малышка? – первым нарушил тишину Саймон.

Он подошёл к девочке и опустился перед ней на корточки, протягивая руку. Тонкая ручонка легла в широкую ладонь, и в свете луны, льющем через оконный проём, парни заметили, что пальцы на руке были сросшимися и покрытыми гнойными волдырями.

– Порченная! – чуть громче вскрикнул Магнус, и девочка резко отдёрнула руку.

– Тшш, – прошипел Саймон, раздражённый реакцией друга, и потянулся к своей перекинутой через плечо сумке, в которой был набор врача. – У тебя заражение, – сказал он уже ласково, глядя в маленькое личико. – Я тебе помогу.

– Ты не имеешь права, – возразил Магнус. – Она Порченная.

– Она ребёнок, – шикнул в ответ Саймон и, открыв аптечку, выудил оттуда механический шприц и ампулу.

Магнус недовольно фыркнул и отошёл на два шага, кинув взгляд на друга и на его лекарства, а потом отвёл взгляд на секунду и снова посмотрел на сумку. Внутри лежали ровно десять ампул с сиреневой жидкостью – такой же, какую обычно вкалывают перед выходом наружу.