Дебаты о разводе
Шрифт:
Мистер Фаррен: Я протестую...
Председатель: Сядьте; вы нарушаете установленный порядок... Я не намерен прерывать дебаты. Таких полномочий у меня нет, теперь, когда сенатор Йейтс открыл прения именно так и не иначе...
Полковник Мур: День выдался жаркий, и выступавший сенатор разгорячился - как в прямом, так и в переносном смысле. На наших глазах пот лил с него ручьями, когда оратор изрекал блестящие фразы, коими славится повсеместно... Жаль, что вопрос он рассматривает с абсолютно сектантской точки зрения. Сенатор позволил себе резкие выпады в адрес всевозможных епископов и разнообразных политиков. Он измыслил видимо-невидимо преступлений, якобы ими совершенных... и сделал ряд заявлений, что истине никоим образом не соответствуют. Он утверждает, будто протестантизм символизирует... я не скажу, свободу, но пресловутый вопрос о разводе. Посмотрим, так ли это. До Реформации разводов вообще не существовало. В последние дни жизни королевы Елизаветы английский парламент, состоящий сплошь из протестантов,
Доктор Йейтс: В семнадцатом веке.
Полковник Мур: Теперь сенатор утверждает, что в семнадцатом. В течение последующих сотни лет, в период от 1600 до 1700 годов было зафиксировано только пять случаев развода... В качестве авторитетного источника сенатор цитирует поэта, Мильтона. Не знаю, писал ли поэт Мильтон о разводах...
Доктор Йейтс: Одно из самых знаменитых прозаических произведений Мильтона посвящено проблеме развода; сенатору следовало ознакомиться с ним еще в школе7.
Полковник Мур: Как бы то ни было, поэт с женой не разводился. Его жена умерла.
Председатель: Мы не можем выносить на повестку дня вопрос о том, что сталось с женой Джона Мильтона.
Мистер О'Фаррелл: Создайте комиссию8.
Полковник Мур: Хорошо же, мы довольно всего слышали, а теперь...
Председатель: Разве уже сказанного недостаточно? С дамой вы покончили.
Полковник Мур: Полагаю, мне следует оставить без ответа многое из сказанного, хотя вопрос заслуживает самого пристального внимания, как в силу позиции самого сенатора, так и благодаря его красноречию. Я слышал выступления сенатора в местах самых разных. Он - превосходный оратор, и только что произнесенная речь ничем не уступает тем, что мне доводилось слышать прежде. Досадно, что нам не дозволяется ему ответить.
Председатель: Я вас вовсе не прерывал.
Полковник Мур: Что ж, теперь я не расположен спорить.
Председатель: Тогда не жалуйтесь на судьбу, ибо я вас к молчанию не обязываю.
Полковник Мур: Хорошо же... Нынешняя молодежь сочетается браком, отлично сознавая, что брак этот продлится не более года.
Доктор Йейтс: Вот вам древняя ирландская разновидность брака.
Полковник Мур: И к чему она ведет? Результат - ложь и притворство, и бесчестье... почему бы не принять американский метод и не сказать: "Я дам развод любой явившейся ко мне паре. Пусть развод получают все желающие".
Доктор Йейтс: Я с сожалением обнаружил, что, по-видимому, употребил слово "давление", и Палата решила, что речь идет о давлении на отдельных лиц. Я не это слово собирался использовать, и не это слово стоит в моей рукописи. Оно вырвалось в запале. На самом деле я имел в виду воздействие прессы, и проповедей, и всех документов, касающихся общественного мнения в пределах этой страны, то есть давление вполне законное. Мне пришлось строить речь на том, что члены Палаты сочли религиозной подоплекой, потому что я подумал, будто опровергать мне предстоит один-единственный аргумент, богословский. Ни в прессе, ни вообще в пределах страны мне еще не доводилось видеть и слышать дискуссий, что не представляли бы собою чистой воды религиозный диспут, и лицемерием было бы подходить к нему на иной основе.
Полковник Мур: Я-то надеялся, что сенатор оставит тему религии. Он изменил ход речи, но снова возвращается к прежнему.
Доктор Йейтс: Я не думаю, что давление оказывают на отдельных лиц, но лишь то, что в ирландской прессе используются аргументы...
Мистер Беннетт: Говоря о повестке дня, сенатор Йейтс выдвинул еще одно предложение или ему дано право высказаться вторично?
Доктор Йетс: Мне особенно не посчастливилось ...
Председатель: Сенатор Йейтс высказался ранее по поводу предложения утвердить доклад. Теперь он высказывается по поводу предложения сенатора Дугласа, а это не одно и то же. До сих пор я позволял ему говорить в порядке разъяснения, но теперь вынужден попросить его вернуться к предложению сенатора Дугласа. Сенатор волен вдаваться в любые разъяснения, если считает, что его неправильно поняли, но как только он закончит, я обязан рекомендовать ему перейти к предложению сенатора Дугласа.
Доктор Йейтс: Я могу говорить о предложении сенатора Дугласа, только обращаясь к вопросу общего характера, а права вторично высказываться по вопросу общего характера у меня нет. В порядке разъяснения, однако, могу сказать, что отнюдь не собирался задеть своей речью трех великих мужей, чьи статуи высятся на нашей главной магистрали. Возможно, всему виной - моя врожденная испорченность. Я не верю, что отсутствие целомудрия зачеркивает память об этих великих умах. Я по-прежнему почитаю их людьми выдающимися; им страна многим обязана. И они не перестают быть людьми выдающимися в силу мелких грешков. Вот вам еще свидетельство моей вопиющей порочности: не думаю, что в Европе найдется хоть один государственный деятель, который бы не примирился охотно с распущенностью Ренессанса, если бы мог обеспечить своей стране его гений. Гений - сам по себе добродетель, и беспорядочность в вопросах пола - лишь пятнышко на его репутации.
МОНЕТНАЯ СИСТЕМА ИРЛАНДИИ "Что мы сделали или пытались сделать", У.Б.Йейтс, председатель
комитета.I
Поскольку самые знаменитые и красивые монеты чеканились в греческих колониях, особенно в Сицилии, мы решили послать их снимки, приложив еще фотографию одной карфагенской монеты, выбранным нами художникам и попросили по возможности воспользоваться ими в качестве образцов. Но у греческих монет есть два преимущества, для нас неприемлемые: у них одна сторона не обязательно уравновешивает другую и любая может быть выбита горельефом; в то время как наши монеты должны легко подбрасываться и крутиться на радость игрокам в орлянку, и укладываться в столбики к вящему удовольствию банкира.
II
Мы спросили совета касательно символики, и общественность предложила округлые башни, волкодавов, трилистники, одиночные или в венках, и Договорный Камень Лимрика; а общество Антиквариев порекомендовало избегать патриотических эмблем вообще, потому что даже символу трилистника нет еще и ста лет. Впрочем, мы бы отказались от них в любом случае: следовало выбрать такие образы, которые позволили бы художнику проявить всю свою выдумку и мастерство. А поскольку Ирландия - первое из современных государств, которое проектирует монетную систему в целом, а не одну монету сейчас, а другую - спустя годы, по мере того, как старые матрицы стираются или меняются вкусы, хотелось бы, чтобы монеты имели какое-то отношение друг к другу. Из греческих монет наиболее красивы те, на которых изображены боги и богини в образе мальчиков и девочек, или те, где изображены животные или что-то незатейливое, вроде пшеничного колоса. Но эти отрадные фигуры, будучи переименованы в Гибернию9 или Свободу, покажутся отвлеченными и пустыми, а колос уже принят несколькими современными нациями. А если предпочесть зверей и птиц, художник, как показывает многовековой опыт, может создать шедевр и, как нам кажется, доставить удовольствие тем, кто дольше прочих засматривается на каждую монетку - то есть детям и людям искусства. Кроме того, найдешь ли символику лучше для земли, где ездят верхом, ловят лосося и разводят скот?
III
Мы могли бы выбрать персонажей из истории Ирландии, святых или национальных вождей, но исполнительный совет исключал современников, а портретов святой Бригитты или короля Брайана до нас не дошло. Во избежание академической трафаретности, художнику пришлось бы измыслить характерную, но неузнаваемую голову. Передо мною шведская серебряная монета и шведская бронзовая медаль, - обе исполнены мастерски, - на которых изображена голова Густава Вазы, короля Швеции времен средневековья. Но эти примечательные черты так же знакомы народу, как подробности его жизни, послужившие темой для двух знаменитых пьес. И даже будь у нас такой персонаж, современный художник, возможно, предпочел бы не намекать на то, что уже известно, но сочетая линии, создавать новую красоту.
IV
Но как правительству выбрать художников? Что мы можем посоветовать? Правительству следует отринуть идею открытого конкурса. Хороший художник не станет изо дня в день работать, рискуя ничего не добиться. Участников должно быть всего несколько человек; вне зависимости от того, выберут его эскиз или нет, художнику следует что-то заплатить; и он должен знать, кто его соперники, чтобы все-таки доверять нашему разумению. Мы решили, что семерых претендентов вполне достаточно, и из них трое должны быть ирландцы. Мы очень надеялись привлечь Чарльза Шэннона, выдающегося мастера рисовальщика, чьи впечатляющие шапочки и облачения выборные старейшины "Кингз инн" променяли на парики и мантии, но он отказался10. Так что нам остались двое известных дублинских скульпторов, Альберт Пауэр и Оливер Шеппард, и еще Джером Коннор11, недавно прибывший из Нью-Йорка. Прежде чем отобрать оставшихся четырех кандидатов, мы, при помощи посольств и друзей, составили целую коллекцию современных монет. Если нам попадалось нечто достойное восхищения - итальянская монета с колосом или та, что с фашистской эмблемой; шведская серебряная монета с изображением Густава Вазы; американская монета с бизоном - мы выясняли имя художника и запрашивали новые образчики его работ, если до сих пор не были с ними знакомы. В придачу, мы изучили произведения различных медальеров, и, хотя серебряный Густав Ваза вызвал наше искреннее восхищение, мы предпочли бронзового, работы талантливого шведского скульптора Карла Миллеса. Карл Миллес и Ивана Местрович12, скульптор и медальер, выразили в своем творчестве яростный пульс энергии, неведомый прошлым векам, многим они кажутся самыми выдающимися скульпторами наших дней. Мы написали им обоим, а также Джеймсу И. Фрэзеру, автору бизона и нескольких великолепных декоративных скульптур, и Публио Морбидуччи13, дизайнеру монеты с фашистской эмблемой, но Фрэзер ответил отказом, а Местрович откликнулся слишком поздно14. Фрэзера мы заменили американским скульптором Мэншипом15, создателем стилизованной, исполненной благородства Дианы с псами. С англичанами вышла заминка; на ум не приходило ни одно известное имя из тех, кем бы мы восхищались одновременно как скульптором и медальером. После некоторых колебаний, ибо Чарльз Рикеттс рекомендовал С.В. Карлайна, создателя впечатляющей медали Зебрюгге и прелестной медали, отчеканенной в честь Флиндерса Петри, мы выбрали, по рекомендации секретаря Британской школы в Риме, Перси Меткалфа16, молодого и до поры малоизвестного скульптора.