Деда Мороза не бывает

Женька посчитал еще раз, кивая головой и загибая пальцы.

— Ага, понял, мои дети, значит, ваши внуки, — и тут же заинтересовался. — А где тогда моя бабушка? Я — внук?

Марк внутренне поморщился. Вопрос был не совсем приличным. Говорить о старых родителях было не принято.

— Понимаешь, сын…,- начал он, соображая порядок слов и необходимую мораль. — В нашем мире давно так установлено, что старые люди живут отдельно. Они живут на пособие, которое им выдается по старости. С таким пособием и с урезанными правами им было бы очень неудобно жить в кварталах, где каждый работает. Понимаешь, да? И магазины наши были бы дороговаты для них. Поэтому по достижении необходимого для этого возраста, все старые люди, бабушки и дедушки, выезжают в новое жилье, специальное, экономичное. У них там и магазины совсем другие. И товары. Вот зачем, например, бабушке роликовые коньки твоего размера? Зато ей нужна новая настольная лампа, но обязательно дешевая. И общаются они там со своими одногодками. Там и медицинское обслуживание совсем другое. И вообще — все другое, понимаешь?

Женька стоял, внимательно слушая и кивая иногда.

— Вроде, понятно. Выходит, бабушка у меня есть?

— Конечно, есть! Она есть у всех! Просто бабушки и дедушки, пенсионеры, живут в других городах. Им так лучше.

— И ты никогда больше не видел свою маму?

— Да, не видел. А вот как раз для этого сейчас мама и живет отдельно от нас, чтобы ты не скучал слишком сильно, когда вырастешь. А иначе ты будешь постоянно думать о своих престарелых родителях, мучиться, тревожиться за них, а это не рационально, потому что может повлиять на качество твоей работы. Главное — знать, что за родителями лучше проследит государство. Там и медицина, и социалка всякая — все-все-все, а общем.

— Ага, — кивнул уже в который раз Женька. — Но все-таки бабушка у меня есть.

И они сели смотреть старый фильм. Старый фильм был очень хорош.

Ночью Марку приснилась мама. Не та, что уезжала по возрасту, а еще молодая, которая водила его, совсем маленького, меньше Женьки, в парк. Они там вместе гуляли и ели мороженое.

А Женьке приснилась бабушка. Только лица ее он не видел совсем. Видел руки. Темные, сухие, теплые, морщинистые. Бабушка гладила Женьку по голове, и от этого хотелось плакать. С чего бы? Это было совсем не рационально.

***

После завтрака, позднего сегодня, родители пошли по селу. Сашка с бабушкой смотрели в окошко, как они шли, держась за руки, по самой середине дороги. Папа раскланивался с каждым встречным, а мама скромно говорила "Здравствуйте". И их было долго видно, пока они не свернули к Митревне.

Поднялось мутное морозное солнце. Снег под шагами не хрустел даже, а трещал на всю улицу. Белый-белый снег. И совсем пустая улица.

— Ну, вот, — шмыгнула носом Сашка. — Опять ушли.

— Они же здесь, — возразила бабушка, так и не поднявшаяся со старого деревянного стула возле подоконника, на который опиралась локтем. — Они уже приехали. И никуда отсюда не уедут. Долго, недели две, наверное.

— А можно…,- Сашка замерла на миг. — Баб, а можно, я попрошу Деда Мороза, и они тогда не уедут совсем?…И ничего смешного! Я, может, скучаю без них… Я, может, ласки и тепла! И родительского внимания! Вот!

Это она уже бросила скрипуче рассмеявшемуся под кроватью домовому.

Бабушка подумала немножко для виду. Потом спросила:

— А летом-то как?

— В смысле?

— Ну, летом-то как их Дед Мороз у нас удержит?

— Да хоть бы на зиму, — вздохнула по-старушечьи Сашка, прижав к щеке указательный палец. И рассмеялась в голос:

— Да ладно, баб! Что я, маленькая совсем? Я же понимаю — работа у них.

— А у тебя? Ты не забыла о своей работе?

Сашка ничего не забыла. Родители до вечера буду бродить по гостям, а вечером вернутся к ужину. И тогда они все вместе сядут за стол, будут долго и медленно разговаривать, пить чай с вишневым вареньем из той вишни, что она сама нарвала в балке, хрумкать разным бабушкиным печивом, а под столом будет шмыгать домовой, выхватывая крошки у зазевавшегося кота. Но чтобы ничего не отвлекало от такого вечера, надо заранее сделать все, что намечено на сегодня.

Говорят, раньше вообще учились только зимой, когда на селе делать больше почти нечего. А теперь в любое время — пожалуйста. Подключайся к сети, и учитель будет заниматься с тобой. А если что не понятно, или тема, может, какая-то сложная, позовет к себе в гости. Человек пять-шесть сразу. Лето, зима — для учебы сезон значения не имеет.

Сашке вот летом даже больше нравилось учиться. Потому что летом светло. Потому что когда светло, кажется, что времени гораздо больше, и его на все хватает. И фрукты прямо с дерева. Грызть яблоко, чувствовать аромат свежескошенного сена, видеть колышущуюся занавеску — и учиться. Вот это она любила.

Но зимой тоже любила. Учиться было всегда интересно.

Она подключилась к сети и приступила к выполнению заданий, практически не подглядывая в свой "напоминальник".

Бабушка загремела за стенкой поддонами в печи. Надо было испечь пирог. И еще разного печенья к чаю.

А родители, обходя село, зашли и к учителю. Он был рад встрече, очень хвалил Сашку, говорил о ее искренности и эмоциональности, рассказывал об успехах.

— Ну, вот, например, как вам такое? — учитель вывел на большой экран, занимающий почти всю стену, Сашкино сочинение.

"Сегодня Женька долго не мог уснуть. Обычно только голову на подушку положишь — сразу и сон какой-то приходит. А сегодня все было как-то неудобно и жарко. Если же одеяло откинуть, то начинало откуда-то поддувать, и становилось холодно — тоже спать нельзя.

Женька вставал потихоньку и подходил к окну. С девятого этажа пейзаж казался фантастическим.

Слово пейзаж он знал, конечно. Это только Вика могла над ним подсмеиваться. На самом деле учили их в школе очень хорошо. И в старой, в которой он три года отучился, и в этой, новой для него. Учили и бонусы давали за хорошую учебу, как родителям за хорошую работу.

За окном было черно. Полная луна светила белым с черного неба, освещая черные многоэтажные башни вокруг их дома. Тускло светились только далеко внизу лампочки над подъездами. Освещение в городе выключали после того, как все ложились спать. Вот как гимн отыграет, как свет погасят в квартирах и все улягутся в постели, так сразу отключали свет на улицах — а зачем жечь? И это было рационально. Действительно, зачем тратить электроэнергию, если все спят?

А вот Женька сегодня не спал. Он переминался у окна и смотрел на белую луну. И думал, что вот так же могла бы глядеть на луну Сашка где-то далеко. Эта мысль показалась ему интересной, и он подсел боком, подложив правую ногу под себя, на стул возле компьютера. Но как только он попытался записать свои мысли о луне, о Сашке, о том, что далеко-далеко, как на экран выскочила заставка: "Спать пора, уснул бычок…".

Ну, да. Ему всего десять. Но не шесть!

Женька посопел, попытался потыкать в кнопки, но компьютер больше не отзывался. Пришлось снова ложиться и пытаться засыпать.

Он опять подумал, что еще можно придумать о Сашке. Потом вспомнил, как папа рассказывал, что есть фантазии полезные, есть бесполезные, а есть и вредные. Женька поворочался, выбирая позу. Ему казалось, что такая фантазия, про старшую сестру, нисколько не вредная. А учитывая, что он там немного из этнографии использовал, то даже полезная получается. Опять же язык литературный. И запятые. Надо будет завтра с папкой еще поговорить. А то он не понял, наверное. Там же ничего такого вредного нет, в сочинении. Просто такая фантазия. Как сказка. Как про Деда Мороза.