Дедушка на выданье

После смерти дочери Вера Николаевна растерялась. Она не очень понимала, как поступить с неожиданно очутившейся на ее руках Аллочкой. Но Веня быстро нашел выход.

В соседней скромной однушке жила секретарша Светлана, беременная на шестом месяце. О девушке по управлению бродили разные слухи. Кое-кто говорил о связи симпатичной брюнетки с кем-то из высшего руководства. Ну за какие заслуги тридцатипятилетней бабе дали отдельную квартиру? Другие считали Светочку стукачкой, исправно доносящей кому надо о настроениях в коллективе. Беременность секретарши породила массу разговоров, но конкретного имени отца ее будущего чада никто назвать не мог.

Веня сбегал к соседке, а потом сказал Вере:

— Светка не горит желанием возвращаться на работу, она давно мечтала о ребенке и не хочет сдавать его в круглосуточные ясли. Но ей не на что жить, а нам понадобится няня.

— Отличная идея, — обрадовалась теща, — всем будет хорошо.

И Света начала заботиться об Аллочке.

Примерно через год Вере Николаевне стало казаться, что Веня ее сын, а Света почтительная невестка, Алла и Катя — родные внучки. Светлана вела домашнее хозяйство, Вениамин полностью ушел в работу, его считали одним из лучших следователей и поручали особо трудные дела. Девочки подрастали, порой они дрались, бурно выясняли отношения, но в общем-то жили мирно. Когда малышки пошли в первый класс, Света отправилась на курсы, потом устроилась на службу в фирму и перестала работать у соседей. Вера Николаевна теперь была вынуждена заниматься домашним хозяйством и внучкой.

— Света на нас обиделась? — как-то спросила теща у зятя.

— Конечно, нет, — успокоил ее Веня, — ей надо свою жизнь устраивать, няня не профессия для молодой женщины.

— Я думала, мы родные, — вздохнула медэксперт, — а она больше к нам не заходит!

— Я платил Свете деньги за уход за ребенком, — напомнил Вениамин Михайлович, — она их отрабатывала. Полагаю, мы останемся друзьями, у нее сейчас просто нет времени на поход в гости. Светлана поняла, что ей пора позаботиться о своем будущем.

— Тебе тоже, — не выдержала Вера Николаевна, — не ладно бобылем жить.

— Я никогда дочери мачеху не приведу, — отрезал Веня. — Закрыли эту тему.

Теща решила не спорить, но в глубине души надеялась, что Вениамин рано или поздно устроит свою судьбу. Зять хорош внешне, у него покладистый характер, многие дамы из управления с удовольствием побегут с ним в загс, в конце концов Константинов найдет свое счастье. Но Вениамин Михайлович жил монахом, никаких баб не приводил, сам по гостям не бегал, существовал в режиме работа-дом-работа.

Алла подрастала. Когда ей исполнилось девять лет, девочка резко изменилась, начала хамить бабушке, с пеной у рта отстаивала собственное мнение, обижалась и злилась по каждому поводу. К сожалению, Вениамин не хотел замечать назревающих проблем.

— Ерунда, — отмахивался он, — пройдет! Все подростки бузотеры.

Но Вера Николаевна расстраивалась. Ей не хотелось, чтобы из Аллы выросла вторая Елена. Бабушка решила учесть все ошибки, которые совершила, воспитывая дочь, и стала проявлять строгость.

Пятнадцатого декабря Алла не пришла домой к десяти вечера. Бабушка обзвонила всех ее одноклассников, не нашла внучку, впала в истерику, стала искать зятя, но тот тоже словно сквозь землю провалился, к телефону в кабинете не подходил, а мобильных тогда еще не было.

Алла заявилась около полуночи. Вера отчитала внучку, та ей нахамила, вспыхнул скандал. В самый разгар военных действий раздался телефонный звонок, бабушка схватила трубку и услышала знакомый голос одного из милицейских начальников:

— Немедленно приезжай в морг.

Эта фраза медэксперта не удивила, странным показалось лишь то, что ее произнес один из первых людей управления, но Вера Николаевна была слишком возбуждена семейными неурядицами, чтобы заострять внимание на данной детали. Она заглянула к Алле, увидела, что вредная девчонка спит, тщательно заперла квартиру и поторопилась на работу.

В прозекторской находилось четверо мужчин: начальник управления Арсений Павлович, его заместитель Илья Борисович и два незнакомца с хмурыми лицами. На столе лежал труп в одежде. Веру Михайловну сначала это возмутило. Вот здорово! А где дежурный медэксперт? Что, тело прибыло с места преступления самостоятельно? Если срочное вскрытие предстоит делать Вере, то куда подевался ее помощник? Затем эти чувства вытеснило любопытство — высшее руководство редко спускается к патологоанатомам, собственно говоря, Вера не помнила такого случая! Значит, стряслось нечто из ряда вон.

— Что у нас? — быстро спросила она.

— Вроде самострел, — как-то странно сказал Илья Борисович.

Вера натянула халат, перчатки, зажгла точечную лампу у стола, направила пучок света на рану и сказала:

— По первому впечатлению похоже на суицид. Но необходимо детальное исследование. Оружие при нем нашли? Если…

— Вера, — остановил ее Арсений Павлович, — ты на лицо посмотри.

Илья Борисович перебил шефа:

— Там каша! Костюм посмотри, руки, часы, обувь. Иван, поддержи ее.

Один из незнакомцев крепко взял медэксперта за локти. Вера Николаевна поразилась, но посмотрела на одежду, увидела бежевую рубашку, галстук в крапинку и неожиданно подумала:

«Ну надо же! У Вени есть похожий…»

А потом пришло понимание: на столе лежит труп зятя.

Глава 21

В ту ночь Вера домой не вернулась. Арсений Павлович и Илья Борисович спешно решали вопрос, как поступить с телом Вениамина. Факт самоубийства следователя требовалось скрыть, как, впрочем, и все остальные нюансы тоже. После того как Вера Николаевна завершила свою работу, Иван отвез ее домой и откровенно рассказал, что произошло.

Некоторое время назад Вениамин работал над делом серийного убийцы Валерия Локтева. Следователь вышел на преступника, он не сомневался в его виновности, но никаких прямых улик найти не удалось. Вениамин Михайлович очень переживал, но Локтев выдержал все допросы, не поддался на провокации, и его отпустили.

Спустя шесть месяцев Локтева нашли убитым в одном из московских парков. Теперь Валерий из подозреваемого превратился в жертву. Вениамин Михайлович не мог вести это дело, его отдали другому следователю, Кириллу Гонкину, который постоянно консультировался с Константиновым. Под подозрение попали родственники жертв Валерия. Кирилл считал, что с Локтевым посчитался кто-то из мужей убитых им женщин, но у всех оказалось неопровержимое алиби. Дело тихо перешло в разряд висяков. Личность Локтева была настолько отвратительной, что Кирилл не испытывал ни малейшего энтузиазма, разыскивая человека, пристрелившего гадину, более того, Гонкин сочувствовал парню, который совершил самосуд. Нет, не стоит думать, будто Кирилл считал, что гражданам следует самим разбираться с преступниками. Но иногда машина правосудия буксует. Немалое количество сотрудников МВД хоть раз, да испытывало в своей жизни желание придушить педофила или насильника, убийцу, маньяка, которым благополучно удалось избежать наказания.

Еще чуть-чуть, и папки с бумагами по убийству Локтева очутились бы на полке в спецархиве, но внезапно у Гонкина возникла идея проверить, а что случилось с другими мерзавцами, которыми в разное время занимался Вениамин Михайлович?

Почему молодой следователь принял такое решение? Его насторожил взгляд Константинова. Гонкин в очередной раз зашел к Вениамину в кабинет, о чем-то спросил его, а потом уныло сказал:

— По Локтеву труба.

— Помяни мое слово, тут дело в мести, — ответил старший коллега.