Дедушка П

Если бы потянуть время и как-то отвлечь народ, то можно надеяться на то, что Оборотное зелье закончит своё действие, и я превращусь в маленького карлика, на которого верёвки не рассчитаны. Тогда можно будет выпутаться из пут, но на это надо время, хотя бы несколько секунд, на протяжении которых на меня никто не будет смотреть. Скажем прямо, ситуация настолько маловероятная, что просто швах.

Пока я в темпе размышлял, Барти поднял свёрток с уродцем и стал его распутывать. Голым это убожество смотрелось намного отвратительней, чем в тряпке, его сероватая кожа была чешуйчатой и без единого волоска, слишком длинные тонкие ручки и ножки, а лицо отвратное до ужаса – приплюснутое, как у змеи, с блестящими красноватыми глазами-щелками.

Ну, красавец, хоть сейчас под венец, – проскочила саркастическая мысль.

В чём сила, старый? Вот ты думал, что в деньгах и волшебстве, но денег теперь у тебя полно, волшебства хоть задницей ешь, а ни то, ни другое отчего-то сейчас не помогают. Может быть сила в оружии? Так его тоже завались, только воспользоваться им нет возможности. Сила в мозгах! Надо головой думать, причём, чем скорее и умнее придёт нужная мысль, как мне из этой компостной кучи выбраться, тем будет лучше.

Барти поднёс уродца к кипящему котлу и опустил мутанта прямиком в кипящее варево, в котором уродец с шипением исчез.

И правильно, туда ему и дорога! Но как по мне, то супчик выйдет ужасный, лучше бы баранины или говядины кинул, на крайний случай собачатины, но не чернобыльского же выкидыша.

Колдун поднял палочку, закрыл глаза и нараспев произнес:

– Кость отца, отданная без согласия, возроди своего сына!

Земля над одной из могил разверзлась, оттуда выпорхнула тонкая струйка праха и, повинуясь мановению палочки, нырнула в кипящую жидкость. Сверкающая поверхность, зашипев, лопнула, искры разметало по сторонам, и жидкость в котле стала ядовито-голубой.

Радостно оскалившись сумасшедшей улыбкой, Барти вытащил из-под мантии длинный тонкий серебряный кинжал и снова заговорил с восторженными нотками фанатика, слетевшего с катушек:

– Плоть слуги, отданная добровольно, оживи своего хозяина!

Вытянул перед собой левую руку, он крепко сжал кинжал в правой, и замахнулся.

Неужели руку отрежет? Лучше бы он себе голову отрезал, так мне возни меньше.

Колдун решительно махнул ножом и отрезал себе кисть, которая с плеском упала в котёл с зельем. Он лишь на мгновение громко вскрикнул от боли и покачнулся, но сумел удержать равновесие.

Интересно, как он это сделал? На войне хирурги специальной пилой людям конечности подолгу пилили, а тут раз и всё. Наверное, кинжал артефактный. Для убийства прелестная вещица, а вот картошку я бы не стал им резать, так и доску вместе со столом порежешь и не заметишь. И ведь гад, резал без анестезии, а как держится! Только что себе руку отчекрыжил, а ведёт себя как бывалый фронтовик в присутствии симпатичной медсестры.

Барти тяжело задышал и, покачиваясь, двинулся в мою сторону со зверским выражением лица.

Ну, всё, теперь моя очередь. Мочить его водой напоследок или так подохнуть? Может в рожу плюнуть? Жаль, но до котла не доплюну, а то может и вышло бы их бурду испортить. Чувствую себя, прямо как на расстреле у фрицев. Такой же беспомощный и вот-вот кони двину.

Барти подошел вплотную ко мне, наклонился, я не удержался, набрал полный рот слюны и с выражением крайней степени презрения харкнул ему в лицо, умудрившись попасть в глаз.

– Паршивец!

Барти, вытер глаза тыльной стороной целой руки.

Из другой руки у колдуна текла кровь, а я радостно ощерился в презрительной насмешке. Хоть так, но напоследок сделал гадость.

– Кровь недруга, взятая насильно, воскреси своего врага!

Этот долбанный колдун со злобным выражением лица стал тянуться ко мне ножом. Но поскольку спелёнат я был капитально, то даже дёргаться было бесполезно. Острый конец проколол кожу на левой кисти, и по пальцам потекла теплая кровь. Хрипло дыша от боли, Барти вынул из кармана стеклянный пузырек и поднес к ране, наполняя пузырек моей кровью.

Только зачем ему моя кровь? Понятно, что им нужен был настоящий Поттер, а мне просто не повезло оказаться не в том месте и не в то время. Но ведь я недавно пил зелье, которое сделает кровь непригодной или как минимум малопригодной для заклятий, проклятий и ритуалов. Я это зелье пью с тех пор, как с репетитором заниматься начал и он мне объяснил важность этого занятия. Дилетанты! Даже я, ученик четвёртого курса, знаю, что кровь надо перед колдовством проверять на пригодность при помощи ритуала или специального зелья-определителя. Надеюсь, котёл рванёт и превратит этих утырков в фарш.

Хохоча как сумасшедший, Барти вернулся к котлу и плеснул в него кровь. Жидкость мгновенно стала ослепительно белой. Покончив с приготовлением зелья, колдун пошатнулся и обессиленно сел на землю.

Котел кипел, сверкающие искры летели во все стороны, от их слепящего блеска все вокруг погрузилось в непроглядную черноту. Искры погасли, из котла взметнулся столб белого пара, он становился все гуще.

В облаке пара, идущего из котла, начали возникать очертания крупной головы, едва торчащей из котла.

– Крауч, вытащи меня, – донёсся из котла писклявый голос, от которого хотелось заржать.

Из котла появились маленькие ручки, тянущиеся вверх.

Да, самка собаки, познай весь ад детских барьеров! Вот тебе в полный рост все насущные проблемы. Это тебя ещё на барную стойку никогда не сажали, вот где чувствуешь себя так, что Эверест нервно курит в сторонке! Когда барная стойка в высоту полтора метра, а в тебе роста всего метр...

Но он сказал Крауч, а до этого Барти. Неужели это всё же и есть Барти Крауч? И он такой молодой, и мелкий уродец впереди...

Барти собрался с силами, здоровой рукой вынул из котла говорившего и поставил на землю. Это оказался лилипут. Он был низкого роста, худой, как скелет, с большой головой, маленькими ручками и ножками. Он был даже ниже меня сантиметров на тридцать, члена вовсе не было, как и женских половых органов, нос отсутствовал, вместо него были две вертикальные щели, как у змеи, а кожа была серого цвета и словно покрыта чешуёй.

Уродливый лилипут стал рассматривать себя. Он вытянул вперед маленькие ручки и начал сгибать и разгибать маленькие пальчики. Разглядывая себя, лилипут пришёл в ярость, от чего я беззвучно рассмеялся.