Дефрагментация мозга. Софтостроение изнутри
Шрифт:
Cherchez le bug, или Программирование по-французски
Этот рассказ я написал более 10 лет назад, летом 2001 года, в поездках на пригородном поезде между Парижем и Moulin-Galant, где размещался филиал IBM, и поначалу сомневался в необходимости его включения в книгу. Но, просмотрев старый текст, с некоторым удивлением я обнаружил, что если заменить аббревиатуры в названиях технологий на «новые и прогрессивные», то суть повествования останется прежней. Изменится ли что-нибудь ещё через 10 лет, покажет время.
Хаос наступает внезапно
Что такое «баг» знают, наверное, все программисты. Кто не знает, поясню: «баг» (от англ. bug – жучок) – это «жучок-вредитель» в программе, то есть ошибка, аномалия, сбой. По-французски это интернациональное словечко произносится примерно как «бёг», но буква «ё» произносится ближе к звуку «о». Особенностью французской, как, собственно, и любой другой программной индустрии – громкое слово, несколько облагораживающее нашу всемирную «багодельню», является одно из национальных
Первый опыт пришёл ко мне уже через пару недель после начала работы на новом месте. Не считая себя экспертом по программированию на С++, увидев исходные тексты, я ощутил мягко говоря, некоторое беспокойство. Столкнулся я с этими текстами не сразу, так, прежде в конторе трудились двое русских программистов, один из которых по разным причинам покинул фирму, а с другим, Димой, мы работали немногим более года вплоть до её ликвидации.
Итак, некоторое время я находился в счастливом неведении относительно общего состояния дел. Прежде всего пришлось оценить качество кода. То, что единые соглашения отсутствовали, а Java-подобный стиль не очень хорош в программах на С++ не являлось большим недостатком – лучше такой стиль, чем никакой, тем более что кода на Java в системе было много. Прежние авторы, видимо, не смогли выразить себя в объектно-ориентированным подходе, а до структурного программирования и функциональной декомпозиции не опустились. Если первое не сразу бросалось в глаза наличием достаточного числа классов с пустыми конструкторами, то второе резало глаз обилием возвратов из разных мест одной функции и очень похожими кусками кода в одноимённых перегруженных функциях, написанных методом копирования текста через буфер обмена, «copy-paste». При виде некоторых фрагментов кроме чисто русских эмоциональных выражений из меня периодически вылезало французское «что за бордель», вызвавшее похвалу моего коллеги, отмечавшего, что я делаю успехи в освоении языка.
В жизни каждого мало-мальски сложного программного продукта есть стадия, когда система проходит некий порог увеличения сложности, за которым наступает состояние, которое я называю «самостоятельной жизнью». Это ещё далеко не полный хаос, но уже давно и далеко не порядок. Все попытки как-то организовать процесс разработки программ, всяческие методологии, применение парадигмы конвейера, стандарты и административные меры худо-бедно, но помогают оттянуть этот критический порог на некоторое время. В идеале – до того момента, когда развитие системы останавливается и она, побыв некоторое время в стабильном состоянии, потихоньку умирает. Одна из проблем организации промышленного производства программного обеспечения состоит в отсутствии каких-либо формальных описаний деятельности программиста. Можно определить в технологической карте, как работает сварщик или каменщик, но как пишет программу программист зачастую не знает и он сам. До художника, конечно, далеко не все дотягивают, а вот с деятельностью рядового журналиста «независимой» газеты непосвящённому в софтостроение человеку сравнивать вполне можно. Этакий ядрёный сплав ремесла, некого богемного искусства, со вкраплениями науки, вперемешку с халтурой, шабашкой и постоянным авралом. Попытки же принудить программиста делать однотипные операции противоречат самой цели существования программного обеспечения как самого гибкого из существующих средств автоматизации рутинных процессов и потому изначально обречены на неудачу.
Вернемся к нашим «жучкам». Система, с которой я начал работать, уже успешно прошла свой порог несколько месяцев назад и жила полнокровной, отдельной от авторов жизнью. Определить, что критический порог пройден, несложно, для этого у меня есть один простой признак: «Ты изменил чуть-чуть программу в одном месте, но вдруг появилась ошибка в другом, причём даже автор этого самого места не может сразу понять, в чем же дело» [128] . Существует и второй признак, не менее практичный: «Смотришь на чужой текст программы, и тебе не вполне понятен смысл одной его половины, а вторую половину тебе хочется тут же полностью переписать».
Поскольку я определил, что налицо сразу два признака, то, кроме как включиться в борьбу за продление жизни системы, уже ничего не оставалось.
При самых удачных раскладах такая борьба может длиться годами. Например, в таком богатом и « баг атом» учреждении, как Microsoft, несколько лет боролись за жизнь Windows 95, выпустили даже Windows 98, но в результате все-таки сил осталось только на Windows 2000. Для неспециалистов это может быть неочевидно, поэтому поверьте мне на слово, что эти системы совершенно разные, как дельфин и русалка. Второй способ: прекратить текущую разработку программы и начать новую, используя опыт предыдущего прототипа. На это кроме обычного мужества признания ошибок и риска полететь с должности начальника требуется ещё и немало денег. Третий способ – выдать желаемое за действительное, побольше маркетинга, шуму, «подцепить» несколько заказчиков и на их деньги попытаться всё-таки перейти ко второму или первому способу. Такой трюк может сработать, если заказчику честно предлагают за какие-то вкусные
для него коврижки побыть немного «подопытным кроликом», на котором система вскоре «должна заработать».Кстати, если программист говорит вам, что в данном месте программа «должна работать», это значит, что с очень большой вероятностью она не работает, а он её просто не проверял в этом месте. Если же программист уже после обнаружения ошибки говорит: «А у меня она в этом месте работает…», лучше сразу его уволить, чтобы не мучился. Это проза жизни, также относящаяся к коллекции моих практик.
Контора пошла по третьему пути с прицелом на последующий переход к первому. Одно из самых скромных маркетинговых утверждений на рекламном проспекте гласило: «Наша система работает под Windows и под UNIX, она может взаимодействовать с любыми базами данных». Далее шёл список названий СУБД из первой десятки, в одном названии была ошибка. Реально же, уже к моменту, когда порог сложности был перейдён, имелась только версия программных модулей с постоянным номером, «текущая» под Windows NT и отстающая от нее на пару недель под Linux Mandrake, а из баз данных использовался Microsoft Access. Заказчики ходили косяками, поэтому шанс найти авантюриста увеличивался от недели к неделе. Но он всё не находился. И только благодаря тому, что у пары конкурирующих контор дела обстояли ещё хуже (это было для меня просто потрясающей новостью!), некая достаточно крупная фирма после небольшого конкурса решилась на опытное внедрение. Её примеру последовала и вторая. Тут-то и начались настоящие приключения.
Что-то с памятью моей стало
Отступив от основной темы, опишу в общих чертах структуру конторы, в которой мы работали. Основателей у фирмы двое: генеральная директриса Софи – экспрессивная француженка, незамужняя, уже в летах, и технический директор Блез – почти наш ровесник, но, по-видимому, реально взявшийся за свой первый проект. Тут ведь всё неспешно происходит, студенты учатся, а не работают, поэтому такая ситуация для специалиста к тридцати годам нормальна. Софи заведует общими вопросами и руководит подразделением маркетинга, то есть создаёт полезный фон или, наоборот, шумовые помехи в зависимости от ситуации и квалификации представителей заказчика. Блез, соответственно, должен заниматься созданием продукта. Изначально продукт делался силами нескольких человек в течение полугода, включая самого техдиректора, после чего кое-кто ушёл, сам Блез понял, что программировать он уже не успевает, а некоторые оставшиеся просто откровенно не умеют. В результате появились двое русских программистов, на которых легла вся системная разработка и поддержка последнего уровня. Из тех, кто программировать не умеет, была составлена группа прикладных программистов и некое подобие группы поддержки всего процесса в виде администрирования репозитория исходного кода, создания резервных копий и дистрибутивов. В задачу прикладного программиста должно было входить быстрое создание веб-приложения для заказчика на основе собственно продукта. Итого набралось человек 15, включая директоров и весёлый шумный маркетинг.
Центральным звеном системы является модуль с типичным названием «ядро» ( kernel ). Многострадальное ядро, несмотря на месяцы групповых измывательств со стороны коллектива программистов с меняющимся составом, каким-то чудом все-таки компилировалось и запускалось, хотя нам приходилось прибегать к помощи «лома и такой-то матери».
Заказчики, конечно, и не подозревали о том, что месяцев десять назад ядро состояло из кучки «ядрышек», которые просто слили в один кусок, когда на первых запусках время ожидания ответа не устроило даже самих авторов. Однако после результатов такого слияния бдительность была потеряна надолго, хотя ничто не мешало параллельно с разработкой делать хотя бы простые тесты и прогоны. В результате после первых дней работы системы в условиях опытной эксплуатации наш технический директор стал ещё более нервным, чем раньше, особенно когда Дима или я заводили разговор о том, что «вообще-то это все не будет работать» и надо не перекраивать испорченный костюмчик, а шить новый, хотя бы по старым выкройкам.
Нервность Блеза раньше выражалась в том, что он просто частенько прохаживался по нашей комнате и раз в неделю, вдохновившись беседами с потенциальными клиентами, выдавал очередную гениальную идею о развитии продукта, иногда противоречащую идее предыдущей недели, но всегда очень расплывчатую и вызывающую необходимость нам с Димой садиться и писать некое подобие спецификации. Созданная спецификация Блезом практически никогда не менялась и периодически вовсе игнорировалась, поскольку это означало необходимость отвечать за свой же «базар» в уже конкретном формальном виде, но нам она была нужна для самоконтроля и взаимодействия, к тому же ее мы выдавали ещё и как заменитель инструкции для прикладного программиста.
Усиление нервозности выражалось в хождении по комнате, причём с гораздо большей скоростью, теперь уже практически всё время в перерывах между поездками к потенциальным заказчикам и встречами с ними в офисе. К тому же теперь хождение часто сопровождалось разговорами по телефону. Блез брал аппарат в правую руку, трубку в левую и объяснял заказчику недокументированные тонкости души продукта, попутно периодически задевая шнур и роняя телефон. На самом деле я очень не люблю, когда в комнате, где люди работают большее время дня в сидячем положении и относительной тишине, начинает кто-то мельтешить перед глазами и шуметь. Думаю, многие будут со мной солидарны. Отвлекает.