Декабристы. Перезагрузка. Книга вторая

– Да, все верно, я согласен быть, как вы изволили выразиться, куратором Финляндского полка.

– Кого хотите там поставить смотрящим?

– Ставить им своего сослуживца Репнина, думаю, будет не самой лучшей идеей. Помимо Репнина в Финляндском полку служат еще два батальонных командира – полковники Тулубьев и Моллер – оба члены нашего Общества. Сейчас ответить не готов, хотелось бы лично съездить в полк и переговорить с данными офицерами.

– Иван Иванович, я надеюсь, вы понимаете, что Финляндский полк для нас особенно важен! Казармы 1-го и 2-го батальонов этого полка – две тысячи штыков, стоят на 19-й линии Васильевского острова. Мой дом, как вы знаете, расположен по соседству с финляндцами. Так вот, я замерял время, от казарм и до Сената через наплавной Исаакиевский мост, я добирался всего за десять минут беглого шага! Понимаете, к чему я клоню?

– Чего тут уж не понять, Иван Михайлович. В Московском уголовном суде я не всю жизнь проработал … и повоевать в свое время пришлось … Что такое маневр, натиск, стратегическая высота я понимаю, - Пущин улыбнулся.

– Да, пока не забыл, надо будет о наших делах проинформировать руководителей ячейки Южного общества Вадковского и Свистунова.

В столице южане не ограничивались одними планами цареубийства, но и весьма деятельно вербовали новых членов. Были приняты в общество несколько кавалергардских офицеров и среди них один из старших офицеров полка, полковник Кологривов. Вербовали сторонников и не только среди кавалергардов. В числе членов ячейки были приняты конногвардейцы Плещеев и князь Суворов — внук знаменитого полководца, поручик Финляндского полка Добринский и поручик Измайловского полка Гангеблов.»

– Окей, теперь давайте все же «добьём» 3-ю бригаду. Итак, что у нас интересного имеется в лейб-гвардии Павловском полку …

***

К 27 ноября новости о тяжелой болезни императора покинули дворцовые кабинеты и стали быстро распространяться по городу, зарождая в сердцах жителей чувства страха и неуверенности. Пролетела молва, что цесаревич Константин отказывается от престола, что великий князь Николай тоже не хочет принять бразды правления и все это происходило на фоне невнятных толков о конституции. Атмосфера в городе сгущалась прямо на глазах.

И тут на всех нас обрушилась новость мною, впрочем, ожидаемая – император скончался. Сообщили ее два брата Бестужевых – Александр и Николай, заявившиеся к Рылееву вместе с другом Николая Торсоном.

Но не это было главное, генералы-заговорщики во главе с Милорадовичем добились-таки своего, заставив в тот же день, 27 ноября, Николая присягнуть своему брату Константину! Дальше – больше! Николай не только привел к присяге внутренний дворцовый караул, но и отдал распоряжение дежурному генералу Главного штаба Потапову привести к присяге главный дворцовый караул, а вслед за этим началась повсеместная присяга полков Константину.

Запуганный Милорадовичем Николай спешил убедить гвардию в своем нежелании посягать на права Константина. Великий князь боялся гвардии, выразителем настроений которой считал Милорадовича. Николай был прекрасно осведомлен о событиях 1762 и 1801 годов, когда были убиты законные российские императоры! На фоне всего этого, стоит лишь обвинить Николая в узурпации трона и самозванстве – и его жизнь не будет стоить и ломанного гроша.

И эта спешка, исходящая от Николая сыграла со всеми злую шутку, а именно был нарушен законный порядок присяги – войска присягнули раньше правительственных учреждений. Теперь, по логике, Николаю требовалось организовать присягу правительственных учреждений, и прежде всего Государственного совета и Сената, а в последнем как раз хранился один из экземпляров завещания Александра. Однако в Государственный совет Николай являться не пожелал и члены совета, знавшие о наличии завещания, были вынуждены сами прийти к великому князю. Николай подтвердил им, что уже присягнул Константину и своего решения менять не намерен. Тогда же решили пакет с завещанием покойного императора не вскрывать и не знакомить сенаторов с его содержанием. Государственный совет, вскоре и Сенат присягнули Константину.

В принципе, по павловскому закону 1797 года все было сделано правильно, так как по нему все права на престол принадлежали Константину. Но цесаревич, женатый вторым морганистическим браком на польской дворянке по указу Александра от 1820 года внесшего изменения в павловский закон, лишался этих прав, да и вдобавок он сам добровольно отказался от наследования престола. Еще большей проблемой было то обстоятельство, что ни манифест-завещание, ни отречение цесаревича не были обнародованы при жизни Александра, а потому не имели законной силы. И, таким образом, в результате создавшейся юридической коллизии безусловного права на престол не имел ни один из претендентов.

Последние события требовалось обсудить на заседании. Тут меня удивил Александр Бестужев, отчего-то явившейся на встречу слегка хмельным и с каким-то по-юношески восторженным выражением лица.

– Слышали, господа, что говорят в народе?

– Просветите нас, - попросил Штейнгель.

– Народ в столице чуть ли не ликует, и гвардия очень положительно встретила присягу Константину.

Бестужева с энтузиазмом в голосе поддержал Батенков.

– Константин будет лучше Александра, не говоря уж про Николая. Думаю, он не стал бы безучастно наблюдать за греческим восстанием подавленным турками с молчаливого согласия Александровской России. Ведь когда-то юного Константина императрица Екатерина прочила в константинопольские императоры, собираясь завоевать для него османские владения. К тому же Польша управляется конституцией, и привыкший к ней Константин в своем правлении вряд ли будет так же ревностно придерживаться принципов реакционного Священного союза, топящего в крови европейские революции.

– А простым гвардейцам до этой высокой политики какое дело? – Рылеев.

– А с того, что в Польше у Константина служат не двадцать пять лет, а всего восемь, солдатское жалование выше столичного и кормят лучше. А в противоположность Константину Николая офицеры не любят из-за пристрастия того к фрунту, излишней строгости и мстительного нрава.

– К тому же, Константин в отличие от не нюхавшего пороху Николая, был участником суворовского похода в Италию и не понаслышке знаком с наполеоновскими войнами, - добавил Бестужев.

Терпение мое, наконец, иссякло, слушать далее всю эту ахинею я не собирался:

– Я не ослышался, господа, мы с вами говорим об одном и том же человеке, о Константине?! Мне он известен прежде всего как уголовный преступник и солдафон, исповедующий принцип абсолютного подчинения.

– Да, - согласился Трубецкой, - за те годы, что Константин жил в Варшаве многие его успели здесь позабыть. Особенно это касается молодого поколения гвардейских офицеров, которые его и вовсе не знали. Потому Константин и внушает им некоторые надежды, что, я замечу, совершенно беспочвенные. Весь либерализм его правления в Польше вытекает из строгой регламентации самого конституционного устройства этой самой Польши, и не более того.

– Согласен с вами полностью, Сергей Петрович! Но эти заблуждения, возникшие из-за недостатка информации, вполне поправимы. Газета у меня есть и даже компрометирующий материал на Константина подготовлен, и в свое время войска и народ узнают о нем всю нелицеприятную правду. Как он на учениях едва не зарубил Кошкуля, как истязал свою жену, сбежавшую от него, как по его распоряжениям убивались отказавшие ему женщины и многое, многое другое.

– Да, не знаю как сейчас, но в молодости Константин был замечен за очень нехорошими делами, ставящими даже под вопрос его здравомыслие как человека, - согласно покивал головой Трубецкой.

– Вот-вот, материала по нему у меня собрано достаточно. По-хорошему, за все его дела его нужно судить, да повесить как татя.

– С тех пор много воды утекло, - возразил Батенков.
– Может быть мы, в случае воцарения Константина, отложим на время планирующуюся акцию, посмотрим, как он поведет себя на троне?

– Господин Батенков, мне кажется, вы забываетесь … - придал своему голосу угрожающие нотки. – Это все отговорки! Общество нам поверило и избрало нас, и мы не имеем права обмануть его надежд, должны употребить все способы для достижения цели Общества! К тому же, я уверен на сто процентов, что Константин не согласится на престол, он уступит его Николаю, не будет Николая – уступит самому младшему брату Михаилу, да он уступит его кому угодно! Константина, если только силой можно на трон посадить.