Декамерон

Из-за спины доносился грохот. Куски домов и крыш осыпались под тушей тритона, разбивались о мощёные дороги. Тварь всё ближе. Ближе. И ближе.

В голову Флэя закралась поистине шальная мысль: идти в одиночку к Порту было ошибкой. Под таким углом — не иначе как. Нужно было лишь оставить Колонну на произвол судьбы, либо же просто убить. А остатки отряда повести за собой. И волки целы, и овцы сыты. Кроме Джакомо, естественно.

Хотя в глубине души ренегат понимал: он рисковал, но сделал всё предельно по совести. Ушёл из Инквизиции, обойдясь малой кровью. Грубо, жёстко, однако это всего-навсего было меньшее из двух зол.

Альдред ощутил небывалый страх. Да, он оставил за собой на Островах горы трупов. Убил Паучиху, тримогенского слона и Минотавра, сошедшего со скрижалей о дельмейских мифах. Пошёл против Церкви ради личных интересов. Остался жив после волны упырей. Не дался этническому меньшинству…

Но здесь и сейчас был готов сдаться.

Ведьма и её питомец представляли опасность куда большую, чем что-либо из списка его достижений.

И хотя сознание нагнетало обстановку, обещало, что Флэя перетрёт между зубов тритона, он бежал. Казалось, ноги сами несли его вперёд. Подсознание из последних сил цеплялось за призрачный шанс выжить.

В ботинках плескалась вода. Обувь натирала пальцы стоп — скорее всего, в кровь.

Однако дезертир всё также шлёпал по лужам. На себя не надеялся. Только на Свет и Тьму, если им вообще было дело до его судьбы. Можно подумать, это Противоположности вершили жизни простых смертных. Наоборот, они всего-навсего давали им карт-бланш на время воплощения. А после — взымали по счетам.

Ренегат впопыхах и не заметил, что ливень резко утих. Даже не сбавил напор до мороси, а просто сошёл на нет. Последние жирные капли упали на макушку — и буря утихла. Флэй мельком поглядел на небеса.

Казалось, всё пророчило ему скорую смерть. Ведь и чернильные облака потемнели до непроглядной, космической черноты. От рассвета дезертира отделяло всего ничего. Увидит ли он его? Хотя бы в последний раз?

Несметное полчище каннибалов проснулось. Отовсюду Альдред слышал звериные, нечленораздельные ликования. И если кто-то из разбойников снова высунул свой нос на улицу, ему следовало бежать. Ярость пронизывала голоса заражённых, говоря о нечеловеческом аппетите.

Беглец так до сих пор и не увидел ни одного людоеда. Словно все они разом поднялись из Порта, чтобы поживиться. Всё одно. Дезертир знал, непонятная сила вновь сгоняла их в стаи. А быть может, и вовсе в рой.

Жатва должна была вот-вот возобновиться и накрыть весь Город целиком.

Дорога от Торгового Квартала до Портового Района была широкой. Так просто не нырнёшь за угол. Особенно если помнить о недремлющих упырях.

С поимкой персекутора чародейка не спешила. Значит, к нему она относилась играючи. Будто бы пыталась попросту взять измором. Ибо в сухом остатке культистка была права: так или иначе, она поймает инквизитора.

Более того, отступница не стеснялась показать своё превосходство. Наездница погнала Дивору прямо по стенам зданий. С пёсьим задором тритон перескакивал с одного дома на другой, круша всё на своём пути.

Фантом прыгал справа-налево — и обратно. Нёсся по фасадам и крышам. Террористка на это реагировала… никак. Даже близко не вываливалась из седла и не упускала из виду свою цель. Её будто бы приклеили.

К рокоту гигантского тритона примешался ещё один звук — пронзительный и тонкий, не от мира сего. Плохое предчувствие заставило Флэя обернуться.

Апостатка выставила перед собой посох. Латунную голову охватило фиолетовое пламя. Ренегат понял: чародейка готовит заклятие. Судя по шуму и методичности исполнения, крайне мощное.

Страх подстёгивал думать.

«Куда? Куда? Куда?!.»

Альдред озирался по сторонам. Тут и там он видел каннибалов. Упыри выползали из логовищ: их привлекла суета снаружи. Впереди уже собралась целая свора людоедов.

Заражённые подъедали свежие останки горожан. Заслышав рёв Диворы, они начали вставать. Совсем как люди. Твари недоумённо глядели в сторону дезертира.

Никто не ждал, пока беглец сообразит, как ему быть. Заклинание было готово. Из латунных глазниц и рта античного красавца покатил неимоверно мощный, концентрированный заряд энергии. С гулом, напоминающим предсмертный вопль банши.

Дезертир почувствовал: магический поток спешит к нему. Он затормозил, скользя по грязи. Только остановился на месте, перемахнул через раскрытые ставни ближайшего окна. Провалился во тьму заброшенного дома — как не бывало.

Фиолетовый трубовидный луч ударился туда, где собрались упыри. То ли притянуло к ним, то ли чародейка так задумывала. Утробное, больно режущее слух гудение эфира обозначило взрыв.

Переведя дух, Альдред выглянул наружу.

Тварей стёрло с лица земли. Были — и нет их. Единственным напоминанием, что они вообще существовали, служил студенистый суп. Над варевом поднимался пар. А на месте разрыва материи образовалась воронка. От неё ввысь очагами клубился дым.

Быстрая и безболезненная — и тем не менее — жуткая смерть.

В тот же миг стало ясно, с кем Флэй имеет дело.

Стало быть, это не просто чернокнижница. Она владеет не просто порчей. Апостатка — гексер. Ей подвластны крамольные демонические знания.

И кто знает… Быть может, отступница — одна из немногих счастливчиков, кому повезло обуздать своего тёмного попутчика.

Чародеи вроде неё черпают силы из Серости, словно сновидцы. Разве что используют не чистую энергию Тонкого Мира, а сгустки тёмной, дошедшей до полураспада. Её они преобразуют в магию порчи, разложения и мук.

На Островах тоже имели место гексеры. Однако шестое чувство подсказывало Альдреду: те и в подмётки не годятся этой язычнице.

Дивора всё не умолкал. Монстр хозяйничал на одной из крыш поблизости. Он надеялся принюхаться к запаху гнилостной мертвечины. Вычленить из него шлейф животного страха, что тянулся к Флэю.

— Не прячься, — с материнской лаской призывала наездница.

Её слова отозвались холодком, что пробежал по коже дезертира.

Он отдавал себе отчёт: здесь нет смысла задерживаться. Он обернулся, как вдруг пересёкся взглядом с каннибалом. Тот проснулся только-только. Упырь крался, дабы не спугнуть свою добычу.

Ещё совсем недавно это был обычный городской отрок. Но теперь — самый что ни на есть людоед.

Впредь бесполезно было вести себя тихо. Шипя, заражённый кинулся на беглеца.

Мысли не поспевали за подсознанием. Оно спасло Альдреда и на сей раз.

Ренегат инстинктивно потянулся за тесаком и вбил клинок в лоб упыря. При этом — ещё и хлопнул по гарде. Лезвие вогнало ещё глубже.

С бровных дуг в белёсые глаза полилась чёрная смолистая жижа.

Клинок с треском добрался до мозга. Бледная тварь застыла в угрожающей позе, кряхтя. Зубы с трёхдневным налётом скрежетали. Скрюченные пальцы пробрала дрожь. И в то же время людоеду подкосило колени.