Декомпрессия

– Оставь его, Ухарь, – наконец вмешался Врубель. Но здоровяк разжал руку только после того, как почувствовал весьма ощутимый толчок в бок.

Некоторое время Маньяк лежал без движения, не подавая признаков жизни, и Клещ успел мысленно с ним попрощаться. Потом дайвера перегнуло пополам. Мучительный вдох сменился надсадным хрипом, который тут же подхватило эхо, превратив почти в собачий лай. По всей видимости, падая, дайвер прикусил язык. Изо рта пошла кровь. Красное облако плеснуло в мелководье, окрасив воду.

Врубель тащил лодку ближе к глубине, когда услышал тихое:

– Хорошо еще… Сфинксов здесь нет. Плохо… бы мне пришлось.

Боец поднял голову и усмехнулся, отдавая должное остроумию дайвера. Как только течение подхватило лодку, Врубель бросил якорь и вернулся за Маньяком, оставленным под присмотром Клеща.

– Эй! – Врубель пнул носком кроссовка по-прежнему лежащего на боку Маньяка. – Вставай. Если тебя потащит Ухарь, тебе это не понравится.

– Врубель, ты умный мужик. – Дайвер тяжело перевалился на четвереньки. – Там не пройти. После поворота на Гребень Венеры хода нет. Там столько тварей, сколько ты за всю жизнь не видел. И не зорги это уже. А хуже. И не фига у них там не гнездо…

– Вставай, – приказал Врубель. – Не гнездо – это хорошо.

– Там у них колония, болван. Что это такое, знаешь? Неделю назад нам с Грешным просто повезло ноги унести. Просто повезло… Грешный – глазастый парень, разглядел на мелководье мальков. Тысячи… тысячи. Мы назад рванули, лодку на глубину и ходу, ходу. От разведчиков отбивались… Их было с десяток и то… Грешного ранили… едва выжил.

Клещ его не слушал. Что такое колония зоргов он знал. Не видел – иначе не стоял бы здесь. Но слышал от немногих уцелевших – точнее, трех из тринадцати. Клещ смотрел на то, с каким трудом обретает Маньяк равновесие, как встает, шатаясь, одной рукой держась за стену, другую прижимая к животу… И не выдержал.

– Врубель, – тихо сказал он. – Проходов сквозь скалу много, какого хрена обязательно идти здесь?

– Заткнись, – зло процедил боец. Но по глазам Клещ читал: и тому уже Волчья Пасть поперек горла встала.

– Парни, – хрипел Маньяк. – У нас одна цель. По большому счету мне на вас посрать. Но… Аленка. Мне одному с русалкой не справиться. Мое дело довести вас в целости и сохранности. Чтобы было, кому тварь потом тащить.

– Эй, мужики, чего возитесь? – негромко крикнул Ухарь, и это решило дело.

– Вперед. Потом договорим, – сорвался Врубель и ткнул прикладом Маньяку в спину, поторапливая.

Тот не стал больше испытывать судьбу. Медленно прошел по камням до носа лодки, тяжело перекинул ноги и опустился на сиденье, ссутулив плечи.

– Ухарь, – позвал Врубель.

Сдерживая раздражение, верзила обернулся. Долго смотрел на бойца, потом нехотя поднялся.

– Держи гада на мушке, – приказал он, обходя Клеща. – Дернется, стреляй. В такую башку не промахнешься.

Пока мужики отходили для конфиденциального разговора, Клещ не сводил глаз с Маньяка. Он сидел спокойно и Клещу стало не по себе. Он не слышал, что именно говорил Врубель, но ответ здоровяка долетел до него.

– … веришь? Я месяц назад там был… На один автомат работы много. – Его слова прервал неразличимый шепот. – Меняется. Но не настолько. Короче, пошли. Я сказал.

Они вернулись. Ухарь утвердился на сиденье по левому борту. Врубель занял место у румпеля.

Лодка дернулась и медленно пошла вперед. Погрузив в темноту нос, она бортами увязла в темной мгле. Внезапно Маньяк приподнял голову и исподлобья подмигнул парню.

И тогда Клещу стало по-настоящему страшно.

8

Если бы Марго умела плакать, то зарыдала бы в голос. Даже лучшим выходом было бы выплеснуть наружу все накопившееся в душе. Не только страх за них: за Антошку, за мужа, но и тот ужас, что сковал тело ожиданием близкой смерти. Та уже взяла разгон от прибрежной площади и катилась к окраинам, огрызаясь нескончаемыми автоматными очередями и оглушительными взрывами.

Оборона приморского города давно захлебнулась кровью. Да и не было ее по сути – глава правления, человек старой формации, все еще продолжал верить в несокрушимую силу бумаг, скрепленных печатями.

– Вам нужно сдаться! Это хотя бы шанс! – орал Гешка.

Светлые пряди волос упали ему на лоб, почти закрыв глаза. Пламя близкого пожара освещало лицо, кровавыми бликами скользя по щекам. В эту минуту особенно остро Марго ощутила, какой он слабак. Все так говорили. Наперебой и хором, но она их не слушала. Кем она была после того так осознала – ее угораздило остаться в живых после всех тех ужасов, что буквально вывернули земной шарик наизнанку? Шестнадцать лет наивности, доверчивости и счастья-полные-штаны! Ей все время везло – и душевные раны зажили на ней как на собаке, затянутые пленкой первой любви, и приморский городок, где она оказалась волею случая, миновала череда повсеместных зверств и мародерств. Местный лидер – степенный мужчина – настолько быстро и доходчиво объявил приоритеты, попросту поставив к стенке бесчинствующих бандитов, что никто и пикнуть не успел. В таком городе можно было смотреть в будущее, если и не без тоски, то хотя бы с надеждой. Что Марго и сделала. Сгорая от любви, она и произвела на свет светловолосое лопоухое чудо по имени Антошка. Радость и смысл жизни.

Глава избранного всенародно правления обещал, что с каждым годом жизнь станет налаживаться и постепенно вернется в рамки цивилизации. Не только здесь, но и повсеместно. Люди остаются людьми, даже в предлагаемых жестоких обстоятельствах, говорил он, и того, что копилось в душах тысячелетиями, нельзя лишиться за пару лет.

Как вскоре оказалось – можно.

Сейчас тело достойного мужчины, рассеченное осколками гранаты практически пополам, плавало у пирса, окрашивая воду в красный цвет. А город быстро и верно переходил в руки тех самых бандитов и мародеров, с которыми боролся старик.

– Сдаться? – кричала Марго, прижимая к груди светлую голову сына. – Ты в своем уме? Меня ждет смерть в публичном доме! А Антошку? Его что? В лучшем случае он станет бандитом… Если ему позволят выжить! А в худшем, он сгниет рабом где-нибудь в подземных шахтах! Ты этого для нас хочешь?

– Пусть бандит, но живой, – твердо сказал Гешка, тиская в руках автомат и Марго вздрогнула как от удара.

– Не смей так говорить, – сквозь зубы выдавила она. – Уходим в пещеры. До окраины они не скоро доберутся, – говорила она и сама себе не верила.

Гешка качал головой и с его волос срывались капли влаги. Он открыл рот, намериваясь опять бросить страшное «сдавайтесь», но Марго вскочила, коротким приказом затолкав ему ненавистное слово назад в горло.

– Вперед. Я первая. Вы за мной.

Муж еще качал головой, когда Антошка посмотрел на нее снизу вверх. На испачканном в грязи и крови лице, в ослепительно синих глазах не было и тени страха.

– Я не хочу быть бандитом, мама, – сказал он.

Слова сына подстегнули ее. Марго до крови прикусила губу, перехватила автомат и шагнула к дверному проему.