Дела и ужасы Жени Осинкиной

Джип неуклонно сокращал расстояние между собой и «Тойотой» — но был еще далеко. «Харлей» же несся навстречу «Волге». Можно было, конечно, сориентировать Лешу и Саню по мобильному, но Славе очень хотелось воссоединиться с «афганцами» перед серьезными событиями, которые вот-вот должны были развернуться.

В «Тойоте» сбавили скорость. Налево от главной трассы, в маленьком, заросшем травой переулке с рекламным щитом на углу про отдых на Алтае, стояли, притулившись к покосившемуся забору, невзрачные «Жигули».

Спустя минуту, не больше, эти самые «Жигули» выскочили из переулка и понеслись к Усть-Семе. «Тойота» же осталась одиноко стоять у того же самого забора. Именно туда через несколько минут завернул джип. Ножев успел крикнуть: «Бросай оружие!», а Волховецкий и Веселаго держали пистолеты наготове — пока не поняли, что «Тойота» пуста…

Не размышляя долго, Шамиль развернул джип обратно на трассу. Волховецкого мгновенным совместным решением оставили охранять «Тойоту» — чтоб никто не открыл салон и не забрал брошенный на заднем сиденье главный вещдок.

— Револьвер держи наготове, — очень тихо, почти на ухо посоветовал ему на прощанье охранник Сева Веселаго. — Кто их знает, какой у них план действий. Сообщники… Машина вряд ли без присмотра стояла.

Джип продолжил преследование.

Но какую машину они преследуют — теперь никто из едущих не знал.

И это очень хорошо понимал оставленный часовым Петр. Поэтому он тут же стал звонить по мобильному Тому. Он хотел, чтобы Том предупредил Лешу и Саню, двигавшихся сейчас навстречу преступникам, что те уже не на «Тойоте-Лексус». Но на чем они — было неизвестно.

Глава 45. Встреча неминуема

Человек с косицей, которого Сявый называл Режиссером, перевел дух, освободившись от главной улики — автомата с глушителем.

Кликуху, как говорят блатные, «Режиссер» дали ему тюменские — после того, как по заказу замочил он красивую молодую актрису. А до этого пас ее чуть не месяц, ходил на спектакли с ее участием и все рассказывал пацанам, как классно она играет.

Что же касается другого наемного убийцы — того, кто был за рулем, — то, окажись здесь сейчас житель Оглухина Витек, он, пожалуй, несмотря на прошедшие пять с лишним лет, сразу узнал бы в нем того самого Сявого, который сумел когда-то убедить судью, что именно Витек убил туриста. Хотя четырнадцатилетний Витек и в драке-то вообще не участвовал. Да, того Сявого, из-за которого Витек пробыл в колонии около четырех лет — невосполнимые годы от четырнадцати до восемнадцати. Того, кто помог ему в самые юные годы узнать, что есть люди, для которых вообще нет никакой проблемы в том, чтобы растоптать чью-то жизнь.

А вот почему Сявый, получив тогда пятнадцать лет, сейчас гулял на свободе, — на этот вопрос Витек, пожалуй, ответить бы не смог.

— Двигатель в порядке, — одобрительно сказал Сявый. — 600 кэмэ до Монголии должна проехать.

Вроде бы он снова неизвестно с чего взбодрился. Скорей всего, просто потому, что депрессивность в набор качеств, совместимых с его кровавой профессией, не входила.

Бронежилет, приготовленный в кабине, Сявому пришлось надевать на ходу (хотя ничто пока не предвещало, что он понадобится). Новое оружие, заботливо приготовленное неведомыми сообщниками, достали из-под сиденья.

…Понятно, что «Жигули» здесь не стояли бесхозно, — кто-то за ними присматривал из ближайшего дома. Сейчас этот кто-то присматривался к оставшемуся в том переулке Петру Волховецкому…

«Жигули» шли к Усть-Семе. В это же самое время и с той же скоростью шла к Усть-Семе по встречной полосе «Волга».

* * *

В «Волге» за рулем был Леша. Рядом с ним — как всегда, Саня. Сзади, у левой дверцы — сразу, если понадобится, выскочить из машины на встречку — Василий. В милицейской форме с пустым левым рукавом, засунутым под ремень. С ним — два рядовых милиционера. У всех троих кобура расстегнута.

«Волга» шла с эскортом. Правда, он состоял только из одного мотоцикла — хорошо знакомого нашим читателям «Харлея», переделанного из «Явы». Мотоцикл встретил «Волгу» и пристроился к ней.

Пассажир, сидевший на заднем седле, лопался от гордости. Когда Скин пытался прикинуть, кому в Москве будет рассказывать, как спас своей замечательной придумкой девчонку от киллеров, — он просто не находил в кругу своих приятелей тех, кто способен по достоинству оценить его гений!..

В «Волге» шли важные переговоры.

— Обратно на Барнаул не пойдут, — твердо сказал Василий, с рыжими усами «под Чапаева». — Дорога на Москву им больно длинная. Федеральная трасса, кругом посты. Нет, они на Кош-Агач пойдут. Полтыщи километров — Кош-Агач, Ташанта — и они на перевале Дурбэт-Даба. Монголия. На «Тойоте» вообще меньше четырех часов.

— Да они не на «Тойоте» уже, — сказал Саня, отключая мобильник. — Только что мне сообщили.

— А на чем?

— То-то и оно-то, что не смогли засечь, на что они пересели. «Тойоту» бросили в переулке.

— Классика! — сказал Василий. — Профессионалы работают. Понятно теперь, что это из-за вас сибирский прокурор нас тут третьего дня на уши ставил. Москвичи почтили своим присутствием! Своих отморозков нам тут маловато стало… И главное — не понять ни черта. Наследство американского дядюшки… Бред какой-то.

— Василий, вот ты про Монголию говоришь, — сказал Леша, не спуская глаз с дороги. — А кто их там ждет-то больно? Как они границу-то пересекут?

— Кто ждет? Не беспокойся, ждут! Уж если их заказчики в Америке шуруют, не стесняясь, насчет не своего наследства — таким в Монголию-то отход обеспечить раз плюнуть!

— Не знаю… — протянул Саня. — Ты, сержант, упускаешь, по-моему, из виду, что заказ-то не выполнен. Женя-то, дай ей Бог здоровья, — жива. Кто с ними теперь цацкаться будет?

— Не скажи! Заказчики в их аресте в любом случае никак не заинтересованы.

— Согласен. Но у заказчиков есть свой способ абсолютно исключить их арест. Он тебе, Василий, хорошо известен.

— Кончайте базар, — сказал Леша. — Усть-Сема. Куда идем — налево, направо?.. Решайте, только по-быстрому!

Глава 46. Александр Осинкин выходит на финишную прямую

— Наш самолет приступил к снижению… Просим вас пристегнуть ремни… Температура в Барнауле плюс 20 градусов…

Было семь утра. Александра Осинкина ожидал в аэропорту, чтобы везти до Горно-Алтайска, а то и до Чемальского района — по ситуации, — коллега из Алтайского университета. Осинкина мучила совесть, что пришлось подымать беднягу ни свет ни заря.

У него вообще была настоящая аллергия на то, чтобы затруднять своей персоной других людей. И когда это все-таки случалось, Осинкин уговаривал себя одним только способом — тем, что он сам решительно всегда готов был прийти на помощь друзьям, коллегам, просто знакомым и вовсе незнакомым.