Дела Разбойного Приказа-6королев Тюдора. Компиляция. Книги 1-12

Если невозможно даровать ему больше своих милостей, она могла по крайней мере быть с ним обходительной.

— Давайте вернемся, — с улыбкой сказала Кэтрин. — Скоро начнут пить заздравную чашу. — И она побежала впереди Мэнокса вниз по лестнице.

На следующий день Кэтрин задержалась в зале, глядя на осыпающиеся еловые лапы, которые вчера по окончании праздника слуга снял со стен; они сиротливо лежали на полу. Грустно было думать, что Рождество почти закончилось. Сегодня Богоявление, последняя возможность для веселья. Вечером устроят пир и карнавал; будут есть жареную ягнятину и богоявленский пирог, выпеченный в форме звезды, и она снова наденет свой праздничный наряд.

К ней с улыбкой подошла Маргарет Беннет:

— Вчера вечером ты хорошо провела время с мистером Мэноксом!

Кэтрин почувствовала, что заливается краской. Неужели Маргарет видела, как они улизнули из зала?

— Вечер был чудесный, — отозвалась она.

— Могу поспорить, он в тебя влюблен. — Маргарет захихикала.

— Правда? — спросила Кэтрин и двинулась в сторону кладовой, где стоял сундук с костюмами для маскарада. Она хотела сегодня надеть на голову корону.

— Это же всем видно по тому, как он смотрит на тебя, — ответила Маргарет.

— Он мой учитель музыки! — возразила Кэтрин.

— Он очень красив!

— Прекрати! — Кэтрин захлопнула дверь перед носом Маргарет.

Перебирая вещи в сундуке, она сказала себе, что не сделала ничего дурного и, разумеется, ничего такого, что могло бы пойти в сравнение с забавами других юных леди, обретавшихся при дворе. Конечно, в холодном свете дня Кэтрин ясно видела полную невозможность для дочери Говардов любить своего учителя музыки. И все же не могла забыть тех волшебных мгновений, проведенных в маленькой гостиной.

За обедом другие девушки тоже стали поддразнивать ее за симпатии к мистеру Мэноксу.

— Ты сегодня снова будешь с ним танцевать? — спросила Джоан Балмер.

— Да, думаю, что буду. — Кэтрин улыбнулась. — Он хорошо танцует.

— А еще в чем-нибудь он хорош? — Элис подмигнула ей.

— Не понимаю, о чем ты, — ответила Кэтрин.

— Не думай, что мы не видели, как вы с ним уединились! — с торжеством проговорила Мег.

— Мы ничего не делали, — упиралась Кэтрин.

— Он целовал тебя?

— По твоему лицу видно, что целовал! — с глумливой улыбкой заметила Джоан.

— Это был невинный флирт, — твердо заявила Кэтрин. — Ничего больше.

После обеда Малин Тилни отвела ее в сторонку:

— Я случайно услышала разговор за столом. Кэтрин, Мэнокс — твой учитель музыки и нанят на должность, которая требует особого такта от исполняющего ее человека. Делать авансы своей воспитаннице — это серьезное нарушение оказанного доверия. Герцогиня это не одобрит. Он может потерять место. Прошу тебя, подумай о своей репутации.

Кэтрин топнула ногой:

— Малин, мы просто немного подурачились. Я не понимаю, почему ты и все остальные подняли столько шума из-за этой ерунды.

— Хорошо, — сказала Малин, не утратив, однако, озабоченности. — Просто будь благоразумна.

В тот вечер Кэтрин отыскала Мэнокса и вернула распятие. Он возражал, но она просто вложила крестик ему в руку и ушла.

После Богоявления уроки музыки возобновились, а вот мистер Барнс больше с Кэтрин не занимался: ему поручили обучать Кэт Тилни.

Кэтрин пришлось проводить много времени наедине с Мэноксом. Понимал ли это кто-нибудь, она не знала. Ей уже давно стало ясно, что матушка Эммет настолько небрежно следит за своими воспитанницами, что они могли совершить убийство, а она ничего не заметила бы. Наставница девушек хотела только легкой жизни без всяких ссор и проблем.

Кэтрин сидела за вёрджинелом, чувствуя на себе напряженный взгляд мистера Мэнокса. «А почему бы нет?» — подумала она. Время было как раз подходящее, чтобы немного развлечься, и, конечно, легкий флирт никому не повредит. Кэтрин опустила голову и с лукавой улыбкой искоса взглянула на своего учителя.

Он положил ладони на ее руки и сказал:

— Двенадцатая ночь была прекрасна.

— Да, — согласилась Кэтрин.

— Я говорил тогда всерьез. Я люблю вас. Скажите, что я могу надеяться.

— Надеяться на что?

— Что вы ответите на мою любовь. — Его глаза были как глубокие зеленые омуты — молящие, восхищенные…

Кэтрин засмеялась:

— Мистер Мэнокс, все это совсем ново для меня. Вы должны дать мне время, чтобы разобраться в своих чувствах. Думаю, будет небесполезно провести вместе чуть больше времени.

Она сознательно поощряла его и уже не понимала, хорошо это или плохо. Одно было ясно: ее сильно влечет к этому прекрасному мужчине. Ей хотелось удержать его интерес, и к черту все моральные доводы, все эти правильно — неправильно, к черту! Кэтрин будет делать то, что ей нравится. Никому по большому счету не было дела до ее судьбы, а Изабель, которой она с радостью доверилась бы, была далеко, в Уилтшире; к тому же той теперь не до сестры: нужно заботиться о своем первом ребенке.

— Для меня ничто не может быть лучше проведенного с вами времени, мистресс Кэтрин, — сказал Мэнокс, пожимая ее руку. — Но дайте мне знать, как устроить это.

— После ужина вы можете сыграть со мной в кегли в длинной галерее. — Она улыбнулась.

— Это будет замечательно. А теперь, думаю, нам нужно вернуться к музыке. И прошу вас, зовите меня Гарри.

— Я подумаю об этом, — ответила Кэтрин и глянула на него, изогнув бровь.

Когда Кэтрин появилась в галерее вместе с мистером Мэноксом, там находилось еще несколько человек. Их проводили многозначительными взглядами, и Кэтрин не сомневалась, что, отвернувшись от них, люди эти вполголоса обменялись впечатлениями. Ей было все равно. Не у каждой юной леди есть такой красивый и преданный поклонник.

В последовавшие за этим дни Кэтрин и Гарри, как она теперь его называла, проводили вместе все больше и больше времени. Они гуляли по саду, часами сидели на скамейке у реки, разговаривали, а уроки музыки становились все продолжительнее. Уединившись в маленькой гостиной, учитель и ученица весело болтали, когда последней следовало бы отрабатывать технику игры, но Кэтрин слишком сильно ощущала физическое присутствие рядом Гарри, чтобы сконцентрироваться на музыке. По прошествии совсем недолгого времени они оказывались в объятиях друг друга, не в силах устоять перед желанием близости, и обменивались долгими, томительными поцелуями, после которых не могли отдышаться и жаждали большего. Решимость устоять перед соблазном быстро ослабевала в Кэтрин.