Дела Разбойного Приказа-6королев Тюдора. Компиляция. Книги 1-12

— Вам все нравится, леди Латимер? — Король заметил ее молчание.

Его пронзительные голубые глаза впились в нее. Они излучали теплоту, но Кэтрин представила, как они заледенеют, стоит ей чем-то не угодить ему.

Заставив себя улыбнуться, она ответила:

— Очень, сир. Признаюсь, я ошеломлена всем этим. Я впервые на придворном банкете.

Король, казалось, смягчился.

— Надеюсь, он не станет последним, мадам. — И обратился к Анне: — Сдается мне, вы скоро уедете в деревню, миссис Герберт.

— Да, сир. Мы надеемся, у Генри появится братик. Если родится мальчик, мы назовем его Эдвардом в честь принца.

От этих слов король расцвел.

— Желаю вам такого же прекрасного сынишку, как он.

— Как дела у принца, сир? — спросила леди Саффолк.

— Ему уже четыре года, и он чувствует себя отлично, — ответил король, и лицо его оживилось. — Уже знает буквы и больше всего любит смотреть поединки.

— Я вижу, он уже подражает своему отцу, — заметила герцогиня.

Кэтрин могла только посочувствовать малышу, лишившемуся очередной мачехи. Однако с лица ее не сходила улыбка.

— Похоже, он очень способный ребенок, сир.

— Он — принц, который будет радостью для Англии, — важно изрек король. — А теперь, леди, я должен покинуть вас и поговорить с другими моими гостями. Кстати, леди Латимер, у вас прекрасное платье. — Он поклонился, захромал прочь от них и присоединился к другой группе жеманно улыбавшихся женщин.

— Бедный малыш Эдуард, — сказала герцогиня. — Неудивительно, что он чудо. Воспитатели приучают его подражать отцу. Это тяжело для ребенка.

— Хотя нетрудно заметить, что король души в нем не чает, — сказала Анна.

— Он его редко видит. Но гордится им, это правда.

Они продолжали беседу, пока фанфары не зазвучали вновь. Его величество попрощался со всеми и ушел. Это был сигнал, что пора расходиться. Слуги принялись убирать со столов, а Кэтрин наблюдала, как король шествует по галерее. Вероятно, ему очень хотелось присесть и передохнуть. Ослепительный, всесильный и жестокий, он оставался простым смертным, к тому же измученным болезнью.

Уилл по-прежнему был увлечен Дороти Брей. Кэтрин пригласила их обоих на обед в свой дом на Чартерхаус-сквер и незаметно для себя прониклась симпатией к Дороти, которая обращала очень мало внимания на то, что о ней говорят, но была именно той женщиной, в какой Уилл сейчас нуждался. Очевидно, брат пережил измену жены. Сама Кэтрин редко вспоминала об Энн Буршье. Без сомнения, та продолжала жить в грехе и бедности со своим приором.

Поэтому Кэтрин удивилась, когда однажды днем в июне Уилл явился на Чартерхаус-сквер в весьма дурном расположении духа.

— В чем дело? — спросила она, вставая, хотя собиралась прилечь после сытного обеда.

Он скинул с плеч мокрую накидку и бросил ее на стул. На улице лило как из ведра.

— В Энн! — взорвался Уилл. — Она родила сына от этого ублюдка, и знаешь что? По закону он — мой! Я уже посоветовался кое с кем на этот счет. Она может заставить меня содержать его.

— Уилл, успокойся. — Кэтрин была потрясена и никак не могла собраться с мыслями. — Уже год, как она покинула тебя; ребенок никак не может быть твоим.

— Я не признаю его! — крикнул Уилл.

Кэтрин взяла его за руку и подвела к скамье.

— Послушай, никакой суд не принудит тебя к этому. Последний год она прожила с монахом, одно это — уже достаточная причина для скандала. Мы можем это подтвердить. Как и другие люди.

Уилл тяжело дышал.

— Она легко может заявить, что мы встречались и совокуплялись. И это будет мое слово против ее слова.

— Энн и правда сказала, что рассчитывает на твою поддержку?

Уилл фыркнул:

— Этот ублюдок Люнгфилд написал мне. Он, видите ли, думает, мне нужно знать о ребенке. Они нарекут его моим именем. Моим именем!

— Что посоветовал тебе адвокат?

— Нанести превентивный удар. Я обращусь в суд за официальным дозволением на раздельное проживание в связи с ее бегством и изменой.

— Это вполне разумно. Я уверена, тебе его дадут.

— Пока мы говорим, адвокат уже составляет бумаги. Но если эта потаскуха скажет, что наш брак никогда не был состоятельным, и потребует его расторжения, я могу потерять графство Эссекс.

— Едва ли это случится, Уилл, — сказала Кэтрин. — Ты не стремишься к разводу. Это полноценный брак, и графство должно перейти к тебе как ее супругу.

— Надеюсь, ты права. — Он вздохнул и уткнулся лицом в ладони. — Прости, Кейт. Я не должен был нагружать тебя своими проблемами.

— Тебе нужно было поговорить с кем-нибудь, так почему не со мной? И я всегда рада видеть тебя, даже если ты просто придешь и немного покричишь. Джон только что уехал на Север. Его снова вызвали на военную службу в приграничье. Лишь бы там было не так сыро, как здесь. Для него это будет весьма неприятно. В любом случае я рада, что ты пришел, так как получила печальные вести от Анны. Она потеряла ребенка.

— О нет! — воскликнул потрясенный Уилл. — Это и правда печально. А тут еще я жалуюсь на свои беды.

— У меня сердце надрывается, — сказала Кэтрин, роняя всегда готовые пролиться слезы. — Но у нее есть хотя бы один сын в утешение.

Уилл обнял ее:

— Жизнь у Анны сложилась лучше, чем у нас, Кейт.

Кэтрин сморщилась.

— Не надо об этом. Я бы многое отдала за то, чтобы иметь ребенка, но Господу угодно лишить меня этого благословения.

— Ты пока не одолела перевал, — напомнил ей Уилл. — У тебя еще много времени.

— Я неустанно твержу себе это. Ну ладно, хватит о грустном. Ты останешься на ужин?

Дожди шли беспрерывно. Кэтрин скучала по Джону, но в его отсутствие ей легче было практиковать свою религию и не соблюдать католические обряды. Он писал, что здоров, а это было чудом, учитывая, в каких условиях ему приходилось нести службу — по большей части на холоде и в сырости. Домой Джон собирался вернуться в августе, закончив все дела. Кэтрин казалось, что его отлучка длится нестерпимо долго. Она постоянно беспокоилась, что ее мужа все время испытывает на прочность дурная погода.

Повсюду, даже на лондонских рынках, не хватало продуктов. Урожай погиб. К сентябрю дожди сменились не по сезону холодным ветрами; ощущение было, что наступила зима. Некоторое время от Джона не приходило никаких вестей. Кэтрин со дня на день ждала его возвращения и начала тревожиться. Он уже должен быть дома.

Когда Джон наконец появился на пороге, а произошло это в конце первой недели сентября, Кэтрин готова была расплакаться от облегчения и умилялась, пока не увидела лицо мужа — серое, постаревшее, изможденное. Джон был сам на себя не похож.