Дела Разбойного Приказа-6королев Тюдора. Компиляция. Книги 1-12

Убита. Слово мигом пришло на ум Джейн, пока она оправлялась от шока. Именно этого она боялась, и этим грозила Анна. Ей хотелось заплакать, но пришлось бороться с собой, чтобы сохранить самообладание. Бедная Екатерина! Как же несчастливо сложилась ее жизнь! Королева не заслужила смерти, возможно подстроенной, в одиночестве и забвении; покинутой мужчиной, который должен был бы лелеять ее; без утешения дочери, с которой она не виделась четыре года.

– Теперь я действительно королева! – триумфально провозгласила Анна.

Джейн было больно слышать это, и она посмотрела на Генриха, чтобы понять, как он воспринял новость. Ей хотелось уловить на его лице хоть какой-то признак вины и сожаления, но, к своему разочарованию, она увидела, что король засиял от радости.

– Хвала Господу, теперь мы свободны от подозрений в подстрекательстве к войне! – громко сказал он.

Других слов у него не нашлось? Шапуи, несмотря на весь свой многолетний опыт дипломатии, не мог скрыть неодобрение.

– Я принес вам вот это, ее последнее письмо, – холодно проговорил он и передал королю сложенный лист с печатями, на которых стояли гербы Англии и Испании.

Генрих сломал печати и стал читать. Все неотрывно смотрели на него. Вдруг король застыл в неподвижности, и по его щеке скатилась слеза. Джейн услышала, как он втянул носом воздух, поднимая взгляд от письма.

– Упокой Господи душу вдовствующей принцессы, – сказал он. – Благодарю, ваше превосходительство. Не могли бы вы нас оставить?

Шапуи поклонился и ушел.

– Слава Богу! – воскликнул Генрих. – Слава Богу!

Джейн почувствовала опасную близость слез. Она опустила глаза. Конечно, человек, совершивший убийство, не станет открыто радоваться успеху. И все же реакция короля шокировала ее.

Когда позднее Генрих встретился с Джейн в комнате отдыха, он был в брюзгливом настроении.

– Упиралась до последнего, – прорычал он. – Взгляните, как она подписала письмо! – Король сунул листок под нос Джейн, и она увидела начертанные хорошо знакомым, любимым почерком слова «королева Екатерина». Прежде чем Генрих забрал письмо, она успела прочесть несколько последних слов:

«И наконец, я клянусь, что превыше всего на свете мне хочется видеть Вас». Значит, в конечном итоге то, что он сделал с Екатериной, не имело для нее значения; все жестокости и лишения не шли в счет: она любила его до последнего вздоха. Нечасто людям дается испытать такую самоотверженную любовь и преклонение. Неужели он этого не понимает?! Он променял настоящее сокровище на пустышку!

Генрих убрал письмо под дублет:

– Джейн, вы понимаете, что это означает? Я наконец свободен. Теперь никто не может подвергать сомнению ни мой брак, ни право Елизаветы быть моей наследницей. И я могу подружиться с императором. Ничто меня не остановит, раз причины нашей вражды больше не существует. Мои подданные будут довольны.

«Король упустил из виду одну важнейшую вещь, – подумала Джейн. – Он был свободен! Брак его незаконен, раз он при живой жене устроил эту притворную свадебную церемонию с Анной, даже не дождавшись, пока Кранмер вынесет окончательный вердикт по поводу его первого брака. Да и решение Кранмера не имело силы против дозволения, данного папой».

Тут сомневаться нечего. Король был свободным человеком.

– Жаль, что леди Мария не составила компанию матери! – с глумливой усмешкой сказал граф Уилтшир.

Джейн краем уха услышала его разговор с Анной и лордом Рочфордом. Сама она при этом сидела за столом с Маргарет Дуглас, Мадж Шелтон и Мэри Говард; они занимались компоновкой стихов. Томас Говард примостился на подоконнике неподалеку и лениво перебирал струны лютни. Джейн ужасалась бесчувственности Болейнов к страданиям умершей королевы, за которые во многом они были в ответе, и продолжала терзать себя опасениями, что их следует винить и кое в чем похуже.

«Почему я должна преклонять колени перед этой женщиной?» – спрашивала она себя, кипя от возмущения. Даже если Анна не убийца, она стала королевой не по праву. Она бесстыдница и заслуженно не пользуется популярностью. Тем не менее король, очевидно, смотрел на это иначе, и, если она родит ему сына, никто не посмеет и пальцем ее тронуть. Для обеспечения ребенку неопровержимого права на статус законного наследника Генриху нужно было всего лишь устроить настоящее бракосочетание с Анной. Но придет ли ему на ум мысль о необходимости сделать это?

Нет, разумеется, нет. Он полагал, что женат вполне законно согласно установлениям своей Новой церкви, и не собирался прислушиваться к мнению папы, тем более что был у него не в чести. Так что королю и в голову не придет повторно проводить брачную церемонию, если, конечно, он не захочет умилостивить остальной христианский мир. Он мог бы пойти на такой шаг, если бы решил, что благодаря этому умягчит себе путь к дружбе с императором. Но, впрочем, он может и не захотеть терять лицо в глазах всего мира, ведь, женившись теперь на Анне, признает сомнительность того, что первый брак с ней был правомочным. А вообще, захотел бы он взять ее в жены сейчас, если бы у него был выбор?

Все зависело от того, выносит ли Анна сына. Если да, то никто не сможет бросить ей вызов, а самой Джейн в этом случае придется покинуть двор. Это она прекрасно осознавала. Ей не вынести нового триумфального взлета и возвращения к власти Анны.

Джейн не могла присоединиться к общему веселью, когда Анна приказала устроить танцы. Это было время траура! Услышав повеление королевы одеть ее для такого случая в желтое платье, она разозлилась. Какое оскорбление памяти Екатерины! Даже король принял участие в развлечениях, он спешил отпраздновать избавление Англии от угрозы войны и тоже облачился в желтое. Как они могли радоваться? Джейн это удивляло. Однако Генрих пребывал в кипучем оживлении и даже велел принести на мессу Елизавету под торжествующие звуки труб, чтобы все увидели его бесспорную наследницу. После обеда король присоединился к Анне и ее дамам в зале, где снова организовали танцы и прочие демонстрации ликования. Джейн была вынуждена участвовать в этом, но в душе горячо возмущалась тем, что ей приходится делать вид, будто она одобряет общее веселье.

Генрих принес Елизавету и показывал ее дамам. Он остановился перед Джейн, которая взяла маленькую ручку девочки и поцеловала ее.

– У вас есть подарок для меня? – требовательно спросила двухлетняя малютка.

У нее было остренькое личико и величавые манеры. Все засмеялись.

Джейн опустила руку в карман и, нащупав там вышитый носовой платок, достала его.

– Вашей милости это нравится? – спросила она, предлагая подарок Елизавете.

Девочка протянула ручонку, взяла платок; любопытные глазки с интересом разглядывали вещицу.

– Что нужно сказать? – намекнул дочке Генрих.

– Спасибо, – ответила Елизавета и очаровательно улыбнулась Джейн.

Король поставил ее на пол, чтобы она присоединилась к танцующим. Девочка уже была научена танцам и хорошо попадала в такт.

Джейн заметила, что, пока дамы развлекали Елизавету, Анна была больше заинтересована общением с джентльменами короля. Королева нечасто видела свое дитя. Она редко посещала двор принцессы в Хатфилде, Хансдоне или Эшридже. Джейн снова поразило видимое отсутствие у Анны материнских чувств. Она была слишком занята собой! «Если у меня когда-нибудь родится такая маленькая девочка, я буду видеться с ней как можно чаще», – поклялась Джейн.