Дела Разбойного Приказа-6королев Тюдора. Компиляция. Книги 1-12

— Моя дорогая сестра Анна! — воскликнул Генрих, когда она присела в реверансе.

Он поднял ее и поцеловал в губы. Анна с грустью отметила, как изменился ее бывший супруг. Недавняя трагедия превратила его в старика.

— Какая радость видеть вас, ваше величество! — сказала она ему. — Надеюсь, вы в добром здравии.

— Держусь, — ответил он, снимая перчатки. — Я рад видеть, что вы поправились.

— Да, сир, мне намного лучше, — подтвердила Анна, отступая в сторонку, чтобы пропустить короля вперед, и он первым вошел в замок.

Генрих оглядывал двор — место, которое когда-то было ему очень хорошо знакомо. Этот дом, должно быть, хранил для него много воспоминаний.

— Я приехал к вам от милорда Саффолка, из Бекингема, — сказал король, когда они вошли в холл. — Он великолепно принимал меня.

— Увы, сир, боюсь, я не готова и не могу предоставить вам никаких королевских развлечений. Но если вы позволите мне отлучиться и переговорить с управляющим, то я позабочусь о том, чтобы вас угостили на славу.

— Анна, я не хочу доставлять вам хлопот. Немного вина или доброго английского эля будет вполне достаточно.

Она приказала подать напитки, и они с Генрихом уселись в гостиной.

— Доктор Баттс прописал вам пластырь, — сказал Генрих и вынул из дублета небольшой пакет. — Он говорит, это средство, сделанное из льняного семени, иссопа и ромашки, успокоит и облегчит приступы, если они у вас продолжаются. А еще оно помогает от болей и катаров, возникающих из-за пребывания на холоде или на сквозняке. — Генрих увлекался изготовлением лекарств и даже изобрел несколько своих собственных. Анна удивлялась его глубоким познаниям в медицинских вопросах. — Льняное семя хорошо помогает при воспалениях, — добавил король.

Когда она брала у него пакет, он сжал ее руку. Глаза их на мгновение встретились.

— Я беспокоился за вас, Анна, — сказал Генрих. — Я получил ваше послание, но в последнее время был не расположен встречаться с людьми. Это недавнее несчастье с королевой очень опечалило меня. Вы знаете, как сильно я ее любил. — В глазах короля стояли слезы. — Мне было достаточно знать, что вам не грозит никакая опасность. Я не мог принять вашего сочувствия.

На этот раз к его руке потянулась Анна.

— Не понимаю, как она могла предать вас, зная, сколь сильна ваша любовь к ней.

— Я и сам задавался этим вопросом. — Генрих вздохнул. — Правда в том, что я стар и тучен и у меня больная нога. Я не мог дать ей того, на что способен молодой мужчина. Тем не менее она поклялась мне в верности и была обязана любить и почитать меня не только как своего мужа, но и как короля. Измену ничем не оправдать, и попустительствовать ей нельзя. Эта женщина получила по заслугам. Но, Анна, я скучаю по ней…

— Конечно скучаете. Это вполне естественно. Со временем вам станет легче.

— Самое трудное — дожить до этого момента, — заметил Генрих.

— Я знаю, — сочувственно проговорила Анна.

Король откашлялся и огляделся.

— Анна, я вижу, каким уютным вы сделали этот дом. Эти яркие вышивки, вазы с сухими цветами, расписной экран у очага — вы оставили везде свой след.

— Подушки я вышивала сама, — гордо сказала ему она. — Хотите, ваша милость, я покажу вам дом?

— Ничто не доставит мне большего удовольствия, — ответил Генрих и поднялся на ноги.

Слишком поздно хозяйка вспомнила, что портрет Анны Болейн так и висит в длинной галерее. Пока они поднимались по лестнице, она отчаянно пыталась придумать, чем оправдать его присутствие там.

До сих пор Генрих и словом не обмолвился о том, что раньше бывал в Хивере, или о Болейнах, безмолвное присутствие которых в доме оставалось под покровом общего молчания. В конце галереи король остановился немного отдышаться, залитый солнечным светом, падавшим из окна с гербовыми стеклами. Анна ждала, пока король рассматривал портрет Вильгельма работы французского художника Клуэ, который повесили тут по ее распоряжению; брат выглядел на нем гораздо более красивым и веселым, чем был на самом деле.

— Я рад, что дружеские чувства между мной и герцогом не ослабли, — сказал Генрих. — У него больше здравомыслия, чем у курфюрста и его друзей!

Они пошли дальше, посмотрели на портрет матери, с торжественным видом преклонившей колени перед Святой Девой, и Эразма, лукаво улыбавшегося с миниатюры, когда-то принадлежавшей отцу Анны.

— Мой батюшка полностью принимал учение Эразма, — сказала Анна.

— У нас с вашим отцом много общего. Я тоже восхищался Эразмом. Увы, все эти высокие идеалы, которые мы разделяли, разметало религиозными распрями. Теперь люди считают, быть гуманистом равносильно тому, чтобы быть еретиком.

Они приближались к другому концу галереи, где висел злополучный портрет. Анна ощутила, как Генрих замер рядом с ней.

— Я думал, это убрали, — коротко заметил он, чем дал Анне прекрасный предлог для отговорок.

— Я тоже, сир. Я не знала, что с ним делать, ведь это собственность Короны, а потому оставила его здесь. Хотела спросить, как вам угодно с ним поступить.

— Снимите его и уберите куда-нибудь. Ни к чему, чтобы эта ведьма таращилась на вас.

— Я прикажу. Пойдемте вниз? Я чувствую какой-то вкусный запах. Думаю, вашей милости понравится.

Его милости понравилось. Он в конце концов остался обедать, хорошее настроение вернулось к нему, и уехал король только ближе к вечеру в расположенный неподалеку Пенсхерст-Плейс, где должен был провести ночь.

— Пенсхерст — прекрасный дом, Анна, — сказал он, целуя ее перед расставанием. — Вы должны навестить меня там, и я покажу вам его. А теперь прощайте! — Пожав ей напоследок руку, король не без труда взобрался на коня, развернул его и отсалютовал.

Глава 23

1543 год

Анна сидела у себя в кабинете в Ричмонде и писала письма, когда раздался стук в дверь и в комнату просунул голову Уаймонд Кэри:

— Простите меня, мадам, но внизу ждет гонец от короля, он приехал сказать, что его величество ненадолго остановится в Хэмптон-Корте и хочет, чтобы вы составили ему там компанию.

Анна встала. Она не видела Генриха уже несколько месяцев, а потому была рада приглашению. Домыслы своих дам, мол, тут может быть какой-нибудь скрытый подтекст, Анна отвергла.