Дела Разбойного Приказа-6королев Тюдора. Компиляция. Книги 1-12

— Может быть, так даже лучше, — сказал Отто, когда Анна ночью лежала в его объятиях. — У вас и без того есть три дома, которые нужно содержать.

— Лично я лучше имела бы один, — сказала ему Анна, — но, как принцесса Клеве, должна жить в соответствии с этим статусом. Если бы я могла устроить жизнь на свой вкус, у нас с вами был бы милый домик в деревне и я играла бы роль Hausfrau! [123]

— А кем был бы я? — Отто засмеялся, щекоча ее и заставляя взвизгивать.

123

Домохозяйка (нем.).

— Перестаньте! Люди нас услышат, — упрекнула его Анна.

После той ночи в гостинице они делили ложе при каждой возможности, и это было блаженством, хотя им все равно приходилось таиться. Анна знала, что большинство придворных с сочувствием относятся к ее положению, но они могли не одобрить поведение Отто, если бы тот обращался с ней как со своей женой. Только, разумеется, он этого не делал, потому что в самой главной радости им было отказано. Это вызывало досаду у них обоих, и часто, лежа рядом с Отто и лаская его тело, Анна испытывала всепоглощающее желание, но оно не пересиливало страха перед последствиями. Ей как будто на роду было написано все время жить в ожидании худшего. Вот что сотворила с ней Англия.

— Проблема больше у вас в голове, чем в реальности, — говорил ей Отто.

— Но Совет ясно выразил свое отношение, — возражала она.

— Это был Сомерсет. Теперь его нет.

— И вы думаете, Нортумберленд проявит больше сочувствия?

— Давайте просто поженимся, Анна, и к черту последствия!

И она всегда отвечала «нет», отказывая себе и человеку, которого любила.

В марте пришли радостные известия из Клеве. Два года назад герцогиня родила первого ребенка, Марию Элеонору. Теперь на свет появилась вторая дочь, которую Вильгельм назвал Анной в честь своей дорогой сестры. Анне хотелось присутствовать на крещении, но она не могла позволить себе такую поездку и вместо визита в Клеве послала племяннице серебряную погремушку со звенящими бубенчиками и свое благословение. Это было небольшим проблеском счастья среди в остальном унылой весны.

Совет неустанно стремился урезать содержание Анны. В апреле король приказал ей обменять поместье Бишам на другое, равное по стоимости, но его слуги забрали Бишам раньше, чем подходящая замена была подобрана. И ее так и не подберут, Анна это знала, сколько бы она ни протестовала. Потом Совет стал давить на нее, чтобы она обменяла свои земли в Кенте, но Анна уже была научена горьким опытом этой игры в обмены и резко отказалась, к большому огорчению лордов.

Как будто этого было мало, Яспер пришел к ней с унылым лицом и предупредил, что ее финансы опять находятся в угрожающем состоянии.

— Мадам, мы должны урезать расходы и на чем-то сэкономить.

— Хорошо, — согласилась Анна и даже не поинтересовалась, что он намерен предпринять, — настолько она устала от всего этого.

Но что еще урезать? Яспер все продумал. К столу стали подавать меньше блюд. Огонь тушили в девять, какая бы ни была погода. Следуя старому, принятому в Клеве обычаю, после этого часа не следовало употреблять никакой еды и питья. Свечи полагалось сжигать до конца и только тогда использовать новые. Последнее распоряжение вызвало наибольшее возмущение, потому что слуги привыкли забирать себе огарки после одного вечера использования. И, кроме того, было сокращено выделяемое на день количество эля.

Анна сознавала, что при дворе растет недовольство. Ее кузен, Франц фон Вальдек, теперь уже двадцатисемилетний джентльмен, служивший в ее покоях, возражал громче других и однажды вечером за ужином призвал к ответу Яспера.

— Как, по-вашему, это называется? — гневно спросил он, с отвращением указывая на свою маленькую порцию рыбы. — Ни соуса, ни какого-нибудь другого блюда. Мы с тем же успехом могли бы жить в монастыре.

— Там кормят лучше, могу поспорить, — ввернул Томас Кэри.

— Миледи Анна, — продолжил Франц, — ваш стол когда-то славился изобилием. Теперь гости не приходят. И пища день ото дня становится хуже.

— Мейстер Шуленбург в этом не виноват. Нам приходится жить по средствам.

— Нет, это его вина, — заявил Франц, тыча пальцем в Яспера.

— Простите меня, но с каких пор вам известно, как обстоят дела со счетами ее высочества? — возразил тот. — У нее нет денег, одни долги. Нам приходится экономить.

— Вы плохо управляли ее деньгами, вот что привело нас в такое положение! — рявкнул Франц.

— Не вам судить! — вспыхнул Яспер. — Не вам, с вашими восемью слугами, которых она обязана обеспечивать!

— Джентльмены, прекратите! — воскликнула Анна. — Франц, вы не в том положении, чтобы высказывать критику.

— Я просмотрел счетные книги. Они в безнадежном беспорядке.

— Это ложь! — взвился Яспер.

— Как вы смеете! — прошипела его жена Герти.

— Клянусь честью своей семьи, герр Брокгаузен, я не лжец, и вы возьмете свои слова обратно! — Франц побагровел.

Анна стукнула кулаком по столу:

— Я не потерплю таких безобразных сцен! Франц, я проверяю счета каждую неделю. Они не в беспорядке, вы преувеличиваете.

Фон Вальдек сердито глянул на нее:

— Мадам, меня огорчает, что вам так плохо служат. Это несовместимо с вашей честью и статусом, когда у вас при дворе процветает скаредность.

— С моей честью также несовместимо, чтобы мои люди голодали! Никто не был уволен и никто не ушел, не получив заработанного, так что если вы хотите сохранить своих восьмерых слуг, то лучше перестаньте жаловаться. — Она повернулась к кипевшему от гнева Ясперу. — Может быть, мы можем экономить как-нибудь иначе.

— Вы думаете, он не пытался? — вмешалась Герти.

— Я знаю, что пытался. — Анна умиротворяюще улыбнулась. Она не могла допустить, чтобы Брокгаузены, ее добрые слуги и верные друзья, чувствовали себя уязвленными. — Но давайте на досуге подумаем вместе, не найдется ли лучшего способа экономить деньги. А теперь сменим тему. Я слышала, скоро появится новый «Молитвослов» на английском языке.

Несмотря на все усилия Анны, ссора не закончилась. Затаенная вражда готова была вырваться наружу яростной перепалкой в любой момент, и Анна подозревала, что причин для нее больше, чем всплыло на поверхность.

Анна раздобыла немного денег, продав кое-что из своих драгоценностей. Однажды утром, дело было в июне, она сидела в саду в Хивере, перебирала вещицы, оставшиеся в изрядно опустевшем ларце, и размышляла, сможет ли расстаться с брошью, которую подарил ей король Генрих, как вдруг заметила, что рядом стоит Франц фон Вальдек и ждет, когда она обратит на него внимание.

— Франц, что я могу для вас сделать?

— Я бы хотел поговорить с вами, мадам.

— Садитесь, — предложила Анна, закрывая ларец.