Делай что должно

– Но зачем!
– почти простонал Заграт.
– Чем мы ему помешали? Чем?

– Земля. Жугличам и харазгам нужны новые земли. Кочевникам-жугличам - только степи, охотникам же и земледельцам харазгам - еще и леса. На лесных пожарищах очень хорошо растет рожь. А Майно нужны жугличи и харазги - чтобы раздавить непокорную Приморскую империю.
– Тилос аккуратно отцепил от плеч сведенные судорогой пальцы орка, встал и бережно довел его, полуослепшего от катящихся слез, до кресла.
– Прости, Заграт. Я узнал это вчера вечером от своего человека в Харазге. Та самая радиостанция, знаешь ли. Я не был уверен, что стоит рассказывать тебе это, но… боюсь, ты бы не простил мне, если бы бросил Отряд и потерял возможность отомстить.

Несколько секунд в белой комнате стояла тишина, прерываемая лишь судорожными полувсхлипами-полувзрыкиваниями орка. Тилос отошел к стоящему у стены шкафчику, плеснул в кружку из высокой синей бутыли и молча дал ему выпить. Прозрачная жидкость стекала по сжатым клыкам шамана, выплескивалась на грудь, но он, казалось, не замечал этого. Его руки судорожно сжали кружку, а глаза невидяще смотрели куда-то сквозь стену. Орка колотила мелкая дрожь.

– Клянусь… клянусь, что не оставлю Майно в покое до тех пор, пока не увижу его кишки намотанными на сучья Орочьего леса!
– наконец выдавил он из себя.
– Клянусь, что он умрет самой страшной смертью, которую я только смогу выдумать! Я клянусь…

– Не надо, - мягко остановил его Тилос.
– Клятвами делу не поможешь. Пойдешь с отрядом - будет у тебя шанс отомстить. Но если начнешь пороть горячку - бессмысленно погибнешь, только и всего. Посиди пока, успокойся. Жизнь все еще продолжается.

– На кой мне такая жизнь?
– хрипло пробормотал Заграт, но Тилос уже отвернулся от него.

– Хлаш?
– вопросительно произнес он.

Тролль странно посмотрел на него.

– Ну, а для меня ты что припас?
– как-то отстраненно проговорил он.
– Детям - месть за родичей. Заграту - месть за родичей. Мне?…

– Твоим родичам, насколько я понимаю, ничего не грозит, - пожал плечами Тилос.
– Да ты и не из тех, кто помчится мстить, сломя голову. Тебе я просто расскажу кое-что еще.

– А я хочу это знать?
– почти зло спросил Хлаш.
– Может, мне лучше так и остаться дураком на веки вечные?

– Тебе это не грозит, - вздохнул Тилос.
– Видишь ли, Игра изначально рассчитана на то, что воин Отряда не может повернуть назад. Не может не по принуждению, а по собственному желанию. Вы все зажаты в тисках долга - как вы это понимаете.

– И какой же долг у меня?
– лицо тролля по-прежнему было бесстрастным, но когти судорожно впились подлокотники.

– Игра может происходить лишь в определенных условиях, - жестко сказал Тилос.
– Не допускается развития техники. Не допускаются вредные для войны идеи. Ты думаешь, люди действительно настолько глупы, что тысячелетиями воевали друг с другом, с троллями, орками лишь из-за внешнего несходства? Это Игра, Хлаш, Игра! Где Игрок возьмет войска, сражающиеся не за деньги, но за идею, если люди мирно существуют бок о бок с нелюдями?

– Было бы желание, а дураков всегда хватает, - отозвался Хлаш. Он заметно расслабился.
– Впрочем, я тебя понял. А с чего ты взял, что меня этим можно пронять? Что мне, простаку-троллю из дальнего захолустья, до судеб мира? Тысячи лет все дрались друг с другом - и ничего. Авось и еще столько же подерутся. Или после Игры войны навсегда прекратятся?

– Ты уж выбери что-то одно, - криво ухмыльнулся Тилос.
– Или тебе без разницы, или прекратятся ли войны. Не прекратятся, конечно. Демиурги создавали вас по своему образу и подобию, а уж они-то воевали друг с другом до упора, пока это занятие окончательно не потеряло смысла. А как только этот смысл снова появился - в виде Игры - так сразу же вернулись к истокам.

– Так чем же тебе не нравится Игра, Хранитель?

– Бывший Хранитель, - отрезал Тилос.

– Бывший? Не думаю, - настал черед Хлаша улыбаться кривой вымученной ухмылкой.
– Это вон им, - он кивнул на Ольгу с Теомиром, - можешь вкручивать. Я-то не мальчик, я тебя насквозь вижу. Уж больно название у вас говорящее. Все о судьбах мира печешься, так? Хранитель однажды - Хранитель навсегда?

Тилос заметно вздрогнул.

– А тебе-то что?
– угрюмо спросил он.
– Завидно?

– Да нет, в общем-то. Просто урок тебе впрок не пошел. Хранители чего вы были - мира? Знаний? Значит, отдельные люди - чушь, мелочь. Видел я таких как ты, убежденных… Вот и сейчас ты готов сунуть детишек волку в зубы, лишь бы малюсенький шанс свернуть Игру не упустить. Погибнут, конечно, но вдруг?…

– Ах, вон ты о чем.
– Тилос прошелся по комнате, задумчиво почесывая подбородок. Ольге неожиданно бросилась в глаза его гладкая смуглая кожа лица, словно бы никогда не знавшая бритвы.
– Может, ты и прав, не знаю. Но это не главное. Видишь ли, обычно Отряду не оставляет выбора сама Игра. Если воин не выкладывается на всю катушку, толку от него мало. Поэтому Игра всегда идет так, что выбора у героев нет. Это просто такой закон природы. Я лишь пытаюсь сразу объяснить вам ситуацию. Мое предложение убежища до сих пор в силе, но, боюсь, вы бы возненавидели меня, не скажи я вам всей правды.

– Стой, парень, - хриплым - от удерживаемых рыданий?
– голосом произнес Заграт.
– Значит, Серый Коготь вырезан под корень только потому, что какой-то полоумный сукин сын назначил меня своей игрушкой? Если бы не я, они остались бы живы?

– Не знаю, - Тилос с жалостью посмотрел на него.
– Возможно, и нет. Майно начал шуровать на этом континенте задолго до начала Игры.

– Не ври мне, князь, - голос Заграта стал угрожающим.
– Ответь просто - это моя вина? Да или нет?

– Нет, - твердо ответил Тилос.
– Ты здесь ни при чем. Просто невезение, вот и все. Игра есть Игра, и уж не тебе обвинять себя в ее последствиях.

– Если бы я мог, - Заграт поднялся со стула, вытянув перед собой дрожащие руки со скрюченными пальцами, - я бы порвал сраному кукловоду глотку вот этими когтями! Но до него я добраться не могу… пока. Значит, у меня появился еще один повод порвать глотку Майно, только и всего. Я пойду в его логово даже в одиночку…

– Я с тобой!
– твердо заявил Теомир. Тилос грустно взглянул на него, вздохнул, но промолчал.

Ольга почувствовала странное щемящее чувство в груди. Где-то в горле застрял тугой комок.

– Я… я с вами, я уже сказала, - к глазам подступили слезы.
– Значит, мама… папа… они мертвы или бегут с нашей земли только из-за какой-то Игры? Клянусь эти жугличи пожалеют, что на свет родились!

– Ольга, жугличи такие же марионетки, как и вы, - мягко произнес Тилос.
– Их жалеть надо. В один прекрасный день они перестанут быть нужными Майно, и их постигнет та же участь, что и Всадников.