Делай Деньги

— У тебя все еще что-то с бровью не в порядке, знаешь ли, — заявила Пупси. Она сидела за столом одна, у нее был голос, напоминавший звук попавшей на гвоздь косы с легкой примесью сирены, и она считалась „светской красавицей“, что только лишний раз показывало, как богаты были Роскоши. Если разделить ее пополам, из нее бы получилось две светские красавицы, хоть к тому времени и не слишком красивые. И хотя говорили, что отверженные ею мужчины в отчаянии прыгали с мостов, единственным человеком, кто так говорил, была сама Пупси.

— Уверен, что вы все знаете… — начал Космо.

— Благодаря полной некомпетентности твоей стороны семьи ты потерял наш банк!

Это раздалось в дальнем углу комнаты и породило нарастающий хор соглашения.

— Мы тут все Роскоши, Жозефина, — грозно сказал он. — Некоторые из нас даже родились Роскошами.

Это не сработало. А у Ветинари бы получилось, Космо был уверен. Но в случае Космо замечание только раздражило людей. Рокот возмущений стал громче.

— Некоторые из нас бы справились с этим лучше! — резко выкрикнула Жозефина. На ней было ожерелье из изумрудов, и они отражали зеленоватый свет на ее лицо. Космо был впечатлен.

Всякий раз, когда появлялась возможность, Роскоши сочетались браком с дальними кузинами и кузенами, но нередко в каждом поколении кто-нибудь находил пару извне, чтобы избежать ситуации с тремя большими пальцами. Женщины находили мужей, которые делали то, что им говорят, а мужчины — жен, которые, как ни поразительно, удивительно быстро набирались капризности и чувствительности обритой мартышки, что было знаком истинного члена семейства Роскошь.

Жозефина под хор одобрения села с ядовитым и довольным видом. Потом она выскочила на бис:

— И что ты собираешься сделать в этой непростительной ситуации? Твоя ветка позволила шарлатану захватить контроль над нашим банком! Опять!

Пуччи резко повернулась на стуле.

— Да как ты смеешь такое говорить об Отце!

— И как ты смеешь говорить такое о мистере Непоседе! — добавил Космо.

Он знал, что у Ветинари бы такое сработало. Это бы заставило Жозефину выглядеть глупо, а положение Космо бы укрепило. Это бы сработало у Ветинари, который мог изгибать бровь, словно визуальный удар по литаврам.

— Что? Что? О чем ты говоришь? — спросила Жозефина. — Не глупи, мальчик! Я про эту тварь Липовига! Ради богов, он же почтальон! Почему ты не предложил ему денег?

— Я предложил, — возразил Космо и про себя довабил: Я припомню это „мальчик“, ты, бледная старая калоша. Когда стану мастером брови, посмотрим, что ты скажешь!

— И?

— Думаю, его не интересуют деньги.

— Чушь!

— А что там насчет песика? — послышался пожилой голос. — Что, если, не дай боги, он скончается?

— Банк вернется к нам, Тетушка Заботливая, — ответил Космо очень маленькой старушке в черных кружевах, которая была поглощена вышиванием.

— Неважно, от чего песик умрет? — спросила Тетушка Заботливая, не отрывая тщательного внимания от шитья. — Уверена, всегда найдется место яду.

Со слышимым вууууушш адвокат Тетушки Заботливой поднялся и произнес:

— Моя клиентка хочет пояснить, что она просто отмечала существующую возможность применения вредных веществ в общем, и это не несло в себе и ни в коем случае не должно быть понято как поощрение каких-либо незаконных намерений или действий.

Он сел, заработав гонорар. [5]

— К сожалению, Стража обернет нас, как дешевая кольчуга, — сказал Космо.

— Стражники в нашем банке? Захлопни перед ними дверь!

— Времена меняются, Тетушка. Мы теперь так больше не можем делать.

— Когда твой прадедушка столкнул своего брата с балкона, Стража даже забрала тело за пять шиллингов и пинту эля!

— Да, Тетушка. Теперь Лорд Ветинари — Патриций.

— И он позволит стражникам слоняться по нашему банку?

5

За учитывание возможных усложнений и должное своевременное пояснение: $12.98.

— Без сомнения, Тетушка.

— Тогда он не джентльмен, — грустно признала тетушка.

— Он пускает в Стражу вампиров и оборотней, — заметила Мисс Тарантелла Роскошь. — Это отвратительно, то, что им сейчас позволено ходить по улицам, как настоящим людям.

… И что-то тренькнуло в памяти Космо.

— Он прямо как настоящие люди, — послышался голос его отца.

— Это твоя проблема, Космо Роскошь! — заявила Жозефина, не желая замечать, что обстоятельства сменились. — Это твой жалкий отец…

— Заткнись, — спокойно сказал Космо. — Заткнись. И эти изумруды тебе, кстати, не идут.

Это было необычно. Роскоши могут судиться, и плести заговоры, и принижать, и клеветать, но, в конце концов, существовала такая вещь, как хорошие манеры.

В голове Космо раздался еще один звоночек, и его отец сказал:

— И ему с таким трудом удавалось прятать то, кем он является. То, чем он был, может, уже и исчезло. Но никогда не знаешь, не начнет ли он вдруг вести себя забавно…

— Мой отец восстановил работу банка, — произнес Космо, пока Жозефина набирала воздух для новой тирады, а у него в голове все еще звенел голос, — а вы все позволили ему. Да, вы позволили. Вам было плевать, что он делал, пока банк был доступен для всех вас и ваших маленьких махинаций, тех, что вы тщательно скрываете и о которых молчите. Он скупил всех мелких владельцев акций, но вам было все равно, пока вы получали свои дивиденды. Прискорбно лишь, что его выбор закадычных друзей был не совсем удачен…

— Не настолько, как его выбор этой выскочки мюзик-холльной девицы!

— …Хотя его выбор своей последней жены таким не был, — продолжил Космо. — Топси была хитрой, коварной, безжалостной и беспощадной. Единственной видимой мне проблемой было то, что она в этом превзошла всех вас. И теперь я прошу вас всех уйти. Я собираюсь вернуть нам наш банк. Прошу, ступайте.

Он поднялся, прошел к двери, тщательно затворил ее за собой, а потом со всех ног кинулся в свой кабинет, где прислонился к двери и исполнился злорадства, для выражения которого лучше его лица было не сыскать.