Делай Деньги

— Должно быть, что-то важное, — сказал он, направляясь к другому столу. — Может, остальные ключи хранятся где-то еще. Просто попробуй открыть им что угодно. Я здесь на самом деле только ночевал. Не знаю, что в половине этих ящиков.

Он вернулся к письменному столу и просматривал его содержимое, когда услышал позади щелчок, скрип и довольно ровный голос Адоры Белль:

— Ты говорил, Сэр Джошуа принимал и развлекал здесь молодых девушек, так?

— Видимо, да. А что?

— Ну, вот что я называю развлечением.

Мойст повернулся. Дверь массивного шкафа была широко открытой.

— О, нет, — произнес он. — Для чего все это?

— Ты шутишь?

— Ну, да, ладно. Но оно все такое… такое черное.

— И кожистое, — добавила Адора Белль. — Возможно, и резиновое тоже.

Они продолжили осмотр открывшегося музея изобретательных эротических приспособлений. Кое-что из этого, освободившись от заключения, развернулось, выскользнуло или, в паре случаев, отпружинило на пол.

— Это… — Мойст ткнул что-то, что издало спойнг!.. — Да, это резиновое. Определенно резиновое.

— Но все вот здесь довольно-таки сильно отделано оборочками, — сказала Адора Белль. — Наверное, у него закончились идеи.

— Или это, или идей для воплощения больше не стало. Думаю, ему было восемьдесят, когда он умер, — сказал Мойст, когда из-за сейсмического сдвига еще несколько кучек сползли и заскользили вниз.

— Он молодец, — отозвалась Адора Белль. — О, и тут есть еще и пара книжных полок, — продолжила она, исследуя мрак в глубине шкафа. — Прямо здесь, за довольно любопытным седлом и кнутами. Чтение перед сном, я так предполагаю.

— Не думаю, — ответил Мойст, доставая отделанный кожей том и раскрывая его на случайной странице. — Смотри, это дневник нашего старины. Годы и годы. Боги, да тут целые десятилетия!

— Давай их издадим и разбогатеем, — предложила Адора Белль, толкнув ногой кучу. — С пустыми обложками, конечно.

— Нет, ты не понимаешь. Здесь может быть что-нибудь про мистера Бента! Есть какая-то тайна… — Мойст провел пальцем по корешкам. — Посмотрим, ему сорок семь, он пришел сюда, когда ему было около тринадцати, а через пару месяцев за ним пришли какие-то люди. Старому Росокшу не понравился их вид… А! — он вытащил пару томов. — Вот эти могут нам что-нибудь рассказать, они приблизительно нужного времени…

— Что это такое, и почему они звенят? — спросила Адора Белль, поднимая пару странных приспособлений.

— А я откуда знаю?

— Ты мужчина.

— Ну, да. И? В смысле, я такими вещами не увлекаюсь.

— Ты знаешь, мне кажется, это как хрен, — задумчиво сказала Адора Белль.

— Пардон?

— Как… Ну, хрен хорош для сэндвича с говядиной, так что ты его сколько-то кладешь. Но однажды ложки уже не хватает…

— Так сказать, — очарованно добавил Мойст.

— …Так что ты кладешь две, а скоро уже три, и, в конце концов, хрена уже больше, чем говядины, а потом однажды ты поймешь, что говядина выпала, а ты даже этого не заметил.

— Не думаю, что это нужная тебе метафора, — сказал Мойст. — Потому что ты-то себе сэндвичи с хреном делаешь.

— Ну ладно, но все равно она хорошая, — ответила Адора Белль. Она нагнулась и подобрала что-то с пола. — Твои ключи, я думаю. Что они здесь делали, мы, если повезет, никогда не узнаем.

Мойст взял их. Кольцо было тяжелым от ключей всех размеров.

— А что мы будем делать со всем этим? — Адора Белль снова подтолкнула ногой кучу вещей. Куча задрожала и что-то в ее глубине пискнуло.

— Сложим обратно в шкаф? — неуверенно предложил Мойст. У груды невозмутимых безделушек был тяжкий, чужеродный вид, как у какого-нибудь монстра из бездны, которого бесцеремонно вытащили из его родной темноты на солнечный свет.

— Не думаю, что смогу отважиться на такое, — ответила Адора Белль. — Давай просто оставим дверь открытой, и пусть оно само обратно заползет. Эй!

Это восклицание было обращено мистеру Непоседе, который благоразумно выскочил рысцой из комнаты, неся что-то в пасти.

— Скажи мне, что это была просто старая резиновая кость, — произнесла Адора Белль. — Пожалуйста?

— Не-ет, — протянул Мойст, качая головой. — Думаю, это описание определенно неверно. Я думаю, это было… было… это была не старая резиновая кость, вот что это такое было.

— Но послушай, — сказал Хьюберт. — Ты не думаешь, что мы бы узнали, если бы золото украли? Люди о таких вещах говорят! Я вполне уверен, что это вина перекрещивающегося мультиклапана, вот здесь.

Он постучал по тоненькой стеклянной трубе.

— Я не думаю, фто Хлюпер офибаетфя, фэр, — мрачно ответил Игорь.

— Игорь, ты понимаешь, что если Хлюпер прав, то мне придется поверить, что в наших погребах практически нет золота?

— Я уверен, фто Хлюпер не ваблувдаетфя, фэр.

Игорь достал из кармана доллар и подошел к колодцу.

— Будьте так добры, пофмотрите на фтолбик „Потерянных Денег“, фэр? — сказал он и бросил монетку в темные воды. На мгновенье она сверкнула, погружаясь за пределы карманов Человечества.

В одном углу витых трубок Хлюпера всплыл маленький пузырек, покачиваясь из одной стороны в другую, поднимаясь и лопнув на поверхности с глухим „бульк“.

— О боги, — произнес Хьюберт.

Комичная традиция, когда двое сидят за столом, созданным для того, чтобы расположить вокруг себя двадцать человек, заключается в том, что сидят они на разных концах. Мойст и Адора Белль не стали пробовать ее, вместо этого они приютились рядом. С другой стороны стояла Глэдис, с салфеткой, перекинутой через одну руку, ее глаза были двумя тусклыми отблесками.

Череп овцы совсем не поднял Мойсту настроение. Пегги поставила его как центр композиции, обставив вокруг цветами, но крутые темные очки действовали Мойсту на нервы.

— Насколько хорош слух у големов? — спросил он.

— Исключительно хорош, — ответила Адора Белль. — Слушай, не волнуйся, у меня есть план.

— О, отлично.

— Нет, серьезно. Я разберусь с ней завтра.

— Ты не можешь просто… — Мойст поколебался, а затем одними губами произнес, — поменять ей слова в голове?

— Она свободный голем! — резко откликнулась Адора Белль. — Как бы тебе такое понравилось?

Мойст вспомнил Оулсвика и репку.

— Не очень, — признал он.