Делл
Шрифт:
– Ну, от всех плохих ребят не избавил - один, по крайней мере, еще остался.
Себя имеет в виду. Иронизирует. Хам!
– И чем мне теперь за квартиру платить? На что жить? Продукты покупать?
О, да! Он предусмотрел и это – ощущение исполняемого плана усилилось – ленивое движение, и на кухонный стол упала тугая пачка купюр, перетянутая лентой.
– Вот на это.
Мне бы поблагодарить, ручку облобызать, вот только не получалось – логика хлопнула дверью, оставив вместо себя беснующийся комок иррациональной ярости.
– Ах, да, конечно… -
Казалось, от елейной улыбки, прилипшей к моему лицу, треснет кожа.
– Да хоть потопчись сверху, мне плевать. Но испортишь – и будешь дурой.
Почти такая же елейная улыбка напротив и прищуренный холодный взгляд, мол, давай, поперечь мне – выстави себя еще большей идиоткой, покажи свою дурную гордость.
Я сдулась. Обреченно усмехнулась и покачала головой, не в силах поверить, как легко и играючи один человек может повернуть жизнь другого в нужном ему направлении. О, да, нужен великолепный ум и упорство, но субъект, стоящий напротив, казалось, состоял исключительно из этих качеств.
В груди клокотало бессилие и странная радость одновременно – да, осталась без работы, но прожить я смогу, деньги есть – с таким капиталом какое-то время не пропаду даже в Соларе, вот только как быть с фактом, что мной только что сманипулировали? Расчетливо и красиво. Изящным движением вывернули руки за спину.
Я посмотрела на стоящего передо мной человека в немом восхищении.
– Зачем тебе все это, Дэлл? Зачем было вмешиваться… зачем помогать?
Его взгляд не поменялся – остался прохладным и чуть ироничным, с примесью тайны.
– Выпьешь со мной кофе?
Ах, какая нежная улыбка расцвела на лице! Заправский ловелас! Уверенный в себе котяра – раньше он таким не был. Захотелось немедленно сбить спесь.
– Нет.
– В уютной кофейне…
– Нет.
– В кабинке, на кожаных диванах. Кремовая шапка и два сердечка на ней…
Он издевается?
– Нет!
– В Нордейле… где за окном желтеет теплая осень…
Ну, нельзя же давить на больное... Мое очередное «нет» прозвучало вовсе не так уверенно, как бы мне того хотелось.
– А после кофе я покажу тебе свою лабораторию. Ты ведь хотела посмотреть, где я делаю «петарды»? Там интересно… И я никогда туда никого не приводил.
На последней фразе его губы изогнулись в чувственной улыбке.
Что же он делает, гад? Ведь намеренно плавит там, где тонко. Поглаживает невидимым пальцем по подбородку, подбирается ближе, практически соблазняет.
Провести еще один день в Нордейле? Не беспокоясь о деньгах, о работе, о Тони,
вообще ни о чем?… В удовольствие погулять по незнакомому городу – как же хотелось увидеть его при свете дня. Выпить кофе, а после проникнуть в святая святых сильного жесткого мужчины… О, Боже… ведь я сейчас сдамся.Даже сквозь полумрак комнаты я могла разглядеть победную улыбку, блеснувшую в серо-голубых глазах – «Да, я победил, и знаю об этом. Одевайся, лапочка…»
Перед тем, как выйти из дома, я спросила, не стоит ли позвонить Тони, предупредить, что завтра я не выйду на работу? На что получила короткий и емкий ответ «Забудь, что это место вообще когда-либо существовало. Никаких звонков».
Ох, как скажешь, господин Раб. Как скажешь.
*****
И снова шорохом колес вынесло в сказку.
Что-то щелкнуло, и пропало вдруг ощущение дискомфорта; так случается, когда из приостановившихся шестеренок выскакивает застрявший камешек, и смазанные маслом диски возобновляют свой ход – легко и ровно, с ускорением.
На протяжении целого дня мы общались, как добрые друзья – ни о чем и обо всем. Тянулся за куском пиццы расплавленный сыр, звенел над входной дверью колокольчик, бегали за каблуками прохожих опавшие листья, привычно дразнил ноздри знакомый парфюм.
Ранний ужин, кофе, улицы Нордейла, утонувшие в закате.
– Хочешь посмотреть город?
– Хочу! Очень хочу…
– Тогда допивай. Прокатимся, пока еще светло.
– Все, готова.
И знакомая размеренная походка сильного мужчины, шагающего к машине. Теплый осенний ветер, запутавшийся в его волосах.
Слишком легко, слишком хорошо, непривычно здорово - оказывается, жизнь может быть такой.
Пусть сверкающий бок Неофара никогда не уйдет в прошлое, пусть каким-то образом я сделаюсь частью всего этого после того, как пройдут оставшиеся шесть дней.
Всего шесть дней до того момента, когда придется отдать нож и отпустить джина с русо-пепельными волосами на волю.
Что же случится после?
Не думать. Не думать…
*****
В «Кину» к взрывчатке относились, как к средству достижения определенной цели и использовали в основном для того, чтобы расчищать вход при завалах или обрушениях. Здесь же, в этой вытянутой по периметру комнате, находящейся глубоко под землей и в отдалении от дома, взрывчатка являлась фетишем. Не просто увлечением – страстью. Тем, с чем имели тонкую связь, красивый роман, к чему относились с уважением и трепетом.
И все то, что мне приходилось видеть до этого, не шло ни в какое сравнение с подземной лабораторией Дэлла. Несмотря на новейшую систему вентиляции, не позволяющей парам и газам скапливаться в помещении, воздух почти неуловимо пах воском, химикатами и испарениями аммиака.
Под потолком, заливая комнату комнату-бункер равномерным светом, горели белые лампы.
Вот уже несколько долгих минут я рассматривала ее в молчаливом благоговении – кладовая подрывника, его нора – смертельно опасная лаборатория современного алхимика-киллера.