Дело для детектива с острова Бель-Иль, или Чем опасно блогерство

Сара любила деньги, потому что они приносили ей безумную власть над людьми. Они всегда делали то, что она говорит. Потому что сила – в деньгах. А они были в ее карманах.

Телефон зазвонил. На экране высветилось имя Хелен. Сара поморщилась. Но звонок приняла.

– Здравствуй!

– Что же ты так официально?

– Хм. – Сара потерла лоб рукой. Мама опять начала свои манипуляции.

– Дочка, я так соскучилась. Мы соскучились. С папой. Когда заедешь?

Сара ухмыльнулась. Если перевести эту фразу с еврейского на английский, было бы «когда вышлешь денег?».

– Я в отпуске. Отдыхаю на лайнере. Тур вдоль французских берегов и островов.

Хелен молчала. Сара отхлебнула виски с колой. Внезапно стало так тепло горлу. Она прикрыла глаза и устроилась поудобней на диване, подложив под ноги подушку.

– Доченька, ты же помнишь про мой центр, да?

– Твой? – усмехнулась Сара.

– Ну, ты понимаешь. Которому я помогаю. Я обещала, что на этой неделе ты выставишь пост в социальной сети про Фишела. Ему всего четыре года, а уже такая серьезная болезнь. Ты читала, что надо опубликовать?

– Фишел это же маленькая рыбка?

– Да. Но ты не отвечаешь на мои вопросы. И уже среда. Пост нужно выставить сегодня-завтра. Хорошо, милая?

– Какое имя красивое. И звучит гендерно-нейтрально. Я бы назвала так дочь.

Сара открыла глаза и отпила еще глоток. Виски закончился. Она поставила пустой стакан на пол и посмотрела на экран телефона. Мама трубку не положила.

– Мы с папой гордимся тобой. Ты знаешь? – ровным голосом произнесла Хелен.

Сара ухмыльнулась. Она хорошо помнила тот день, когда вернулась домой из армии. Сара чмокнула родителей в щеки и убежала праздновать с друзьями, с которыми не виделась все два года службы. Вернее, с теми, кто уже отслужил, потому что в израильскую армию призывают всех с восемнадцати лет.

Когда Сара пришла домой, то заметила напряженные взгляды родителей. Мама, взяв папу за руку, вкрадчиво заметила: «птенец может уже вылетать из гнезда». По интонации это напоминало больше «птенец должен вылететь из гнезда».

– Но куда я пойду? – обескуражено спросила Сара.

– Поступишь в университет и будешь жить в студенческом общежитии.

– Но оно платное? И зачем, когда у меня есть тут комната? Что за прикол, мам?

Хелен отвела глаза и поправила цветы в вазе. Мама стояла у стола. А рядом на стуле сидел сарин папа – литовец Антанас. Сара стояла у окна. Судьбоносный разговор проходил на кухне.

– Пап, скажи, что вы шутите? Вы не видели меня два года и теперь не хотите, чтобы я жила с вами?

Антанас поджал губы, но ничего не ответил. Хелен всплеснула руками и воскликнула:

– Ну, что за капризная девчонка! У тебя было все, что только можно. Детдомовские дети тебе бы обзавидовались. У тебя были родители рядом, большая квартира со своей личной комнатой, карманные деньги, ты училась в хорошей школе. Пошла в армию. Ты вытащила счастливый билет!

Сара подвинула горшок с геранью на подоконнике и поморщилась. Единственное, что она не любила в этой квартире – это мамины цветы. Хелен обожала герань. А Саре этот запах напоминал трупный. Вернее, ее представление о нем, так как трупы в реальной жизни она не встречала.

Сара присела на подоконник и посмотрела на Хелен, сложив руки на груди.

– Зачем ты сравниваешь меня с детдомовскими детьми? Ведь у меня есть вы! Ты еще сравни меня с инвалидами. Давай!

Антанас откашлялся. Хелен сжала его плечо.

– Доченька, давай без драм! По гранту после службы в армии ты будешь бесплатно обучаться первый год. Денег на общежитие на первые три месяца мы подкинем. А ты пока можешь подыскать подработку, чтобы потом самой оплачивать жилье.

– А обучение после первого года?

– Ну, и это тоже. Ты же понимаешь, что мы не миллионеры. Да и ты должна стоять сама на своих двоих ногах. Вдруг нас не станет, кто тебе поможет? – назидательно сказала Хелен.

– Зачем думать в таком ключе? – с дрожью в голосе спросила Сара. Кажется, только сейчас она стала понимать, что ее родители не шутят.

Антанас встал и рявкнул:

– Сара, это не обсуждается. Мы все решили. Ты добьешься успеха только оттолкнувшись от самого дна. Невозможно стать значительным человеком на соломенной подстилке.

Сара открыла рот, чтобы ответить, что она хочет просто быть счастливой, что ей не хочется становиться кем-то. Но папа уже вышел из комнаты. Мама растерянно улыбнулась, кивнула, сжав руки в кулаки и вышла вслед за отцом.

Так мама и папа превратились для Сары в Хелен и Антанаса. Навсегда.

– Хелен, а с чего ты взяла, что Фишелу нужна помощь? Может быть это его путь к самосовершенствованию? Болезнь как ступень, а? Он должен сам крепко…

– Сара. Прекрати. У тебя плохое настроение, это очевидно. Ты будешь говорить одни только гадости. Я скину тебе текст поста еще раз. Подумай хорошенько о своем будущем.

– Чтобы в аду не сгореть перечислить деньги больному ребенку, так?

– Пока, дочка! – Хелен, не дождавшись ответа, бросила трубку.

Сара поднялась с дивана, взяла стакан, чтобы налить себе еще виски.

***

Когда ты много лет работаешь на круизных лайнерах с одной только мыслью – заработать капитал и больше никогда не подниматься по трапу – а потом это не случается в силу разных внешних факторов, ненавидишь каждый свой день.

Серж Ивашкин жил в Могилеве, работал на вафельном заводе и с каждым годом получал зарплату все меньше. То премии лишат, то придет новый директор и всем ставку понизит. А цены на все росли даже быстрей падений его зарплаты.

Жена становилась раздражительней, потому что детей нужно было как-то поднимать на ноги. Это сейчас детям уже тридцать и двадцать восемь лет, но почему-то бывшая жена до сих пор считает, что парни без папиной помощи не вытянут. А тогда, десять лет назад, они были совсем маленькие и ходили в школу. А жена не была бывшей. И им нужно было покупать для детей одежду, школьные предметы, давать деньги на участие в праздниках…

И Серж согласился на заманчивое предложение коллеги, пищевого технолога Матвея. На тот момент ему было двадцать три года, и он постоянно повторял своему более пожилому товарищу в курилке, что нужно «рвать отсюда когти».

Каждый день Матвей придумывал новые способы заработка, но ни один не находил отклика в душе Сержа. Идеи может быть были и неплохие, но где-то нужен был начальный капитал, где-то связи, где-то много желания разобраться в новой сфере. А у Сержа после работы были силы только прийти домой, поесть котлет, приготовленных женой, и поиграть с малыми, в то время как жена уделяла немного времени себе.

Серж уставал так, что весь день с трепетом ждал момента, когда окажется в кровати. Он представлял, как ляжет на мягкую подушку, накроется тяжелым одеялом, прикроет глаза и будет плавно погружать в сон. Серж наслаждался тонким едва уловимым моментом ухода в сон. Он чувствовал, как его веки тяжелеют, как дыхание становится более ровным, как расслабляются мышцы лица. Серж часто восклицал про себя: «ох, если бы только вся жизнь состояла из засыпаний…».