Дело государственной важности

– Я не понял, – громко, чтобы слышал Сидельников, воскликнул Тоцкий. – Где тут этот Исторический музей?

Капитан отошел от места расставания уже метров на двадцать и после восклицания майора остановился и так же, как мгновение назад напарник, стал смотреть в витрину. Сидельников внезапно залюбовался размещенной за витриной подборкой бюстгальтеров. Между чашечками самого заманчивого из них, ажурного и красного, от «Triumph», он увидел тех, к кому обращался с восклицанием заблудившийся периферийный турист по фамилии Тоцкий.

Все! Теперь те двое – его забота. Забота же капитана – «БМВ» и Колмацкий. Это ясно. Об этом сейчас и говорил ему Тоцкий.

– Там, – показал один из кавказцев, указывая себе за спину в направлении Лужников.

Они оба почти обошли туриста, как тот вдруг схватил обоих за рукава.

– Где «там»?! – вскричал он, почти сталкивая их вместе. – Вы, москвичи, как поляки!

– Уйди с дороги, – просипел один из кавказцев и, восстанавливая взгляд на спине преследуемого, стал сдвигать сыщика с узкого тротуара.

«И ни одного рядом», – тоскливо подумал о коллегах Тоцкий, снова цепляясь руками за кавказцев…

Дверца «БМВ» приоткрылась, и на асфальт опустилась нога в туфле.

«Да посмотри же ты перед собой!» – едва не вскричал Сидельников, видя, как Колмацкий упрямо движется к иномарке.

В «БМВ», видимо, решение было перепринято. Туфля исчезла, дверца мягко и беззвучно захлопнулась, зато так же неслышно на ней наполовину опустилось стекло.

Ни секунды не думая, Тоцкий метнулся к Колмацкому, которого уже почти успел догнать.

И в тот момент, когда из щели в дверце показалось тупое рыло ПБС, [31] муровец накрыл собой дернувшегося всем телом от неожиданности коридорного и стал увлекать его к спуску в ресторанный «погребок».

Они покатились по лестнице, больно ударяя ноги и руки, а на самом входе, вверху, где они находились мгновение назад, стали щелкать, словно семечки на сковороде, и плеваться крупными крошками кирпичи.

– МУР, бродяга! – представился приготовившемуся к обороне Колмацкому капитан и выдернул откуда-то из нутра пистолет. – Лежать, бояться!

31

Прибор для бесшумной стрельбы.

И побежал вверх по лестнице…

Плевки выстрелов Тоцкий скорее почувствовал, чем услышал. Москва – шумный город. Как и лес. И хищникам, чтобы выжить, к умению хорошо слышать нужно добавлять умение хорошо чувствовать.

Кавказцы за секунду до хлопков потеряли терпение и стали освобождать от карманов руки – столкнуть тупого туриста с тротуара локтями не получилось, и единственный способ отвязаться от него – это в суматохе улицы незаметно врезать ему в челюсть. Психологический практикум, предложенный сыщиком МУРа, оказался для них сложен. Оперативник, хорошо понимая, что находится в карманах кавказцев и почему подозреваемые держат в них руки, банальным, ориентированным на рефлекторное мышление приемом заставил их оставить оружие в покое.

И они оставили его, потому что внезапно назревшая, ничем не связанная с главным делом разборка вмешалась в планомерное течение событий. Именно этим непрофессионал отличается от профессионала. Нападающий НХЛ, выходя один на один с вратарем, никогда не откажется от своего желания забить, даже если сзади его будут бить по голове клюшкой.

Туммм!.. Тумм – тумм – тумм!.. Туммм!..

С первым звуком работы оружия в «БМВ» Тоцкий откинул в сторону заранее расстегнутую куртку и молниеносно выдернул из кобуры пистолет. Руки кавказцев не просто сработали медленнее. Они не сразу поняли, что происходит.

– Спокойно, спокойно, – приказал майор. И крикнул в стороны: – Уйти в сторону! Работает МУР! – И снова кавказцам: – Спокойно, без шороха…

Но шорох случился. Сдали нервы у того, что стоял ближе к стене дома. Скользнув за спину напарника, он стал шелестеть мягкой кожей куртки, высовывая из-за напарника то локоть, то полу одежды. И лишь голова его с горящими глазами виднелась из-за плеча подельника. Расчет был сделан четко – законопослушный мент в такой ситуации стрелять не станет, потому что потом придется отписываться перед прокуратурой за поражение того, кто оружием ему не угрожал. Нынче за расстрел мирных жителей карают сурово – южанин это знал лучше самого Тоцкого.

И тот, что был перед опером, поняв то же самое, медленно повел рукой за пазуху…

Женщина на другой стороне улицы закричала нечеловеческим голосом. До девятнадцатого октября две тысячи четвертого года ей ни разу не приходилось видеть, как из человеческой головы вылетают мозги и впечатываются в витрину магазина мужской одежды. Они, мозги, багровые и густые, похожи на аджику, расплесканную по полу. С этого дня она никогда не прикоснется к аджике и забудет ее вкус.

Человек, стоявший у самой стены, чуть завалился назад и стал падать. Его затылок, крепкий, поросший черной и густой щетиной, прикоснулся к витринному стеклу, и оно осыпалось. Осколки падали на лицо его, ранили скулы, щеки, но он даже не закрывал ни рта, ни глаз. Он был мертв задолго до того, как лопатки его коснулись мощеного тротуара.

Увидев смерть друга, поняв, что обратно мозги не собрать и голову его не склеить, другой оставил попытки дотянуться до оружия в кармане и дернул из рукава нож. Он блеснул в воздухе, и сразу стало ясно, что держит его не уличный хулиган, а знаток своего дела. Короткие полувзмахи, шутейный дриблинг, уверенные движения в плечах.

– Мужчина, да? Иди, возьми! Положи пистолет, положи удостоверение! Иди и возьми! А?

Тоцкий посмотрел в сторону Сидельникова. Из «БМВ» выходил некто, выставляя перед собой полуметровый ствол пистолета. Удлиненный глушителем, он выглядел настолько нелепым, что все происходящее казалось невероятным.

– Ты уж прости меня, – сказал Тоцкий, уворачиваясь от ножа кавказца и стреляя ему в колено. – Не до героизма мне.

Гортанный вскрик заглушил все движение вокруг. Катаясь по земле и всякий раз накатываясь на лежащее на асфальте лезвие, то и дело встающее торчком, бандит резал на лоскуты свою роскошную кожаную куртку и кричал, держась окровавленными руками за колено, не переставая.

«Сидельников, Сидельников…» – металось в голове майора, когда он мчался к «погребку».

И вдруг грохнул выстрел, и владелец «длинной» многозарядной «беретты» выгнулся коромыслом. Еще один выстрел, и он, сделав два шага назад, рухнул на собственный зад. От таких ударов обычно ломается копчик, но бандита, не выпускающего из руки пистолет, сейчас, по-видимому, тревожил больше не перелом, а пули, засевшие в его грудной клетке.

Превозмогая боль и слабость, он выгнул руку, направляя длинный ствол внутрь «погребка», и…

И Тоцкий, на мгновение замедлив бег, выстрелил от бедра, не целясь. На спине уже пораженного капитаном бандита лопнула куртка, и из нее вылетел сноп красной пыли. Рука его безжизненно пала, и следом за ней рухнул ее хозяин.

Майор находился от «БМВ» в двух десятках метров, когда из него, упирая в небо стволы пистолетов, выскочили двое оставшихся из пятерки, предназначенной для ликвидации Колмацкого.