Дело коптящей лампы

— Я люблю запах трубочного табака. — Она взглянула на него. — Он крепкий, но в то же время какой-то “мужской”.

Грэмпс одобрительно поглядывал на нее. Она внезапно подняла голову, перехватила его взгляд и смущенно одернула юбку.

Грэмпс снова, казалось, занялся своей трубкой.

— А вы были знакомы с Прессманом? — неожиданно спросил он.

Она встретилась с ним глазами.

— Нет.

Грэмпс усмехнулся.

— Тогда очень странно, зачем вы могли понадобиться окружному прокурору.

— Я тоже хотела бы это узнать.

— Да-а, разве можно было представить еще несколько дней назад, что такое может произойти.

— А вы-то как с этим связаны? Вы свидетель?

— Нет, конечно, — отмахнулся Грэмпс. — Я что-то вроде частного сыщика, провожу свое собственное расследование. Конечно, я не пытаюсь вмешиваться в ваши дела, но иногда, если человек может потолковать с кем-то о своих проблемах, ему часто самому удается в них разобраться, да и на вопросы часто отвечать становится легче.

Некоторое время она, казалось, размышляла над его словами, затем внезапно спросила:

— А окружной прокурор, он что, совсем молодой?

— Да, можно сказать, молодой.

— Я, вообще-то, ожидала встретить кого-то гораздо более опытного.

— Он, конечно, молодой, но опыта ему не занимать, — горячо заявил Грэмпс. — Не заблуждайтесь на этот счет. Он очень упорный и очень умный человек.

— Ну а вы кто такой?

— Да как вам сказать, я ему что-то вроде родственника, нечто вроде члена семьи, правда по браку.

— Вы родственник его жены?

— Да.

— Ее отец?

— Отец?! Как бы не так! Я ее дед.

Ева Реймонд вытаращила на него глаза.

— Боже мой, но вы совершенно не похожи на чьего-то дедушку!

— Я не чувствую себя стариком, — гордо объявил Грэмпс. — Я ведь езжу то туда то сюда, и не так уж много возможностей у меня было праздновать свой день рождения, может быть, поэтому я и не ощущаю своих лет. Ни ликеры, ни дни рождения — ничто на меня не действует. А ведь есть люди, на которых и то и другое действует так, что они наживают кучу проблем. А я — я совсем не такой.

Она одобрительно взглянула на него.

— Да, вы правы, некоторых людей старость, похоже, обходит стороной. А в, вас, похоже, жизнь так и кипит. Вы, наверное, хотите поговорить с ним после того, как он освободится?

— Нет, не совсем. Просто я хочу подбросить его домой.

— Может, вы мне скажете, кто там у него в кабинете?

— Да вообще-то мог бы сказать, — протянул Грэмпс.

— Ну так как же? Грэмпс ухмыльнулся.

— Может быть, вы мне скажете, почему на самом деле он хотел вас увидеть?

— Вы думаете, я знаю? Ну правда, я не знаю, зачем ему понадобилось со мной поговорить, но мне бы ужасно хотелось это узнать. Господи, я же уверена, что там, у него в кабинете, целая компания.

Некоторое время она внимательно смотрела на него, затем уверенно произнесла:

— Харви Стэнвуд.

— А вы знакомы со Стэнвудом?

— Да, конечно.

— И хорошо его знаете?

— Достаточно хорошо. Грэмпс пыхнул трубкой.

— Может быть, поэтому он вас и пригласил сюда.

— Может быть. Но чем я могу ему помочь? Я свободная, белая, совершеннолетняя женщина. И могу поступать так, как мне хочется. У нас нет закона, запрещающего девушке иметь приятеля и проводить с ним свободное время.

— Тут я с вами не спорю, — хмыкнул Грэмпс.

— А Харви действительно здесь?

— Да не стоит так волноваться из-за этого, деточка, — произнес Грэмпс. — Вы лучше сядьте ко мне поближе, чтобы нас не могли услышать в кабинете.

Она пересела на соседний стул.

— Ну вот и чудесно, — сказал Грэмпс. — Харви Стэнвуд действительно сейчас в кабинете прокурора. И если уж вы хотите узнать мое мнение, то вид у него достаточно бледный.

Ева Реймонд попыталась вздохнуть, но у нее перехватило горло.

— Я хочу войти туда, и немедленно.

— Я бы на вашем месте этого не делал.

— Почему же?

— А все это будет выглядеть так, будто вы боитесь, чтобы ваш приятель не ляпнул чего-нибудь, — заявил Грэмпс. — Почему бы ему самому не позаботиться о себе. Ему ведь не в чем признаваться, не так ли?

— Нет, конечно же нет.

— А для чего окружному прокурору понадобилось его видеть?

— Не знаю. Сама хотела бы это знать.

— Может быть, его интересует что-то, связанное с финансовыми операциями?

— Может быть, — сказала она без особой уверенности в голосе.

— Что могло заставить Стэнвуда пойти на убийство? — без обиняков спросил Грэмпс.

Она вскочила при этих словах так, как будто он коснулся ее раскаленным железом.

— Какого черта? О чем вы толкуете?

— Я просто прикидываю, какой у него мог быть мотив, — ответил Грэмпс.

— Не знаю, по-моему, у него его не было. Грэмпс сказал:

— Вот забавно, для чего же тогда окружной прокурор заставил его тащиться сюда аж из Лос-Анджелеса? Если ему нужно было узнать что-то обычное, он мог бы обратиться в лос-анджелесскую полицию.

— Ну положим, меня-то он тоже заставил приехать сюда из Лос-Анджелеса, — заявила Ева Реймонд.

Грэмпс уставился на нее с непонимающим видом, как будто впервые заметил, что он в приемной не один.

— Черт меня побери, если это не так, — пробормотал он.

На минуту наступило молчание, затем Ева не выдержала:

— Что он за человек? Он не из тех, случайно, кто стучит кулаком по столу и орет на вас?

— Ну нет, Френк не такой, — возмутился Грэмпс. — Он вообще-то добрый и мягкий человек. Он еще сто раз извинится, что позволил себе вызвать вас сюда из Лос-Анджелеса. Задаст вам потом несколько вопросов и заставит вас поверить, что все уже позади, а затем вдруг внезапно задаст вам вопрос, которого вы не ждете, и будет затем наблюдать, как вы будете барахтаться, пытаться как-то ответить, а сами будете запутываться все больше и больше.