Дело кролика

Видимо, поощрение сотрудников тоже было рекомендовано пресловутыми курсами в Колумбии.

— Как вам эта акварель, Педро?

— Видите ли, Хулия, мы покупаем картину в офис, а не в музей, нам нужно что-то попроще.

Ясно, цена не устраивает.

— Мы возьмем вот эту!

На фоне стандартно-цветастого заката топтались черные конские силуэты. У одних гривы развевались по ветру в одну сторону, у других — в другую.

Педро счастливо понес шедевр в нашу «четверку».

На середине Крымского моста шоферу было сказано притормозить. Педро достал пачку «Davidoff» и полез на свежий воздух.

Затяжек он не делал. Сигарета послушно горела, а господин Хименес-Пахареро покровительственным взором окидывал московские дали. Он выглядел фигурой не меньшей значимости, чем конкистадор Франсиско Писарро, переваливший через Анды и свысока взглянувший на Тихий океан.

В конце обещанной недели позвонил злополучный «дельфин». Он звучал почти безнадежно:

— Юля, ну что там с контейнером?..

Подлетела сеньора Надя:

— (Успокоительным голосом) Наш филиал в Польше велел судну отправляться из Гданьска в Петербург, но оно по ошибке пришло в Гамбург.

Может быть, они зафрахтовали «Летучий Голландец»?

— В Гамбурге тоже есть наш филиал; там разберутся в ошибке, и скоро судно будет в Петербурге. Спросите, когда фирма «Дельфин» собирается выплачивать долги…

— Долги, долги, долги… «О бедность, бедность! Как унижает сердце она нам!» —

задумчиво продекламировала трубка, и «дельфин» ушел на глубину.

Снова телефон. Неприятный мужской голос:

— Юля? Это я, Марат. Чего они там надумали с кофе? Дадут нам вагон или нет?

Сеньора Надя, торопливо:

— Это наша «крыша», Хулия? Передайте сеньорам, что я очень рада их слышать, и спросите, как поживает сеньор Виталик.

— (Мрачно) Виталик звонил с Урала. Говорит, замерз, кофе горячего просит.

— Переведите Хулия, что при всем моем уважении к сеньору Виталику и при всем сочувствии к его состоянию, в распоряжении фирмы «Эспидан» нет сейчас ни мешка кофе, не говоря уже о вагоне. К моему огромному сожалению, я ничем не могу помочь нашим друзьям…

— Гусь свинье не товарищ, — идиоматически прокомментировал раздраженный Марат.

— А кого именно мне назвать свиньей, когда я буду переводить? — спросила я от себя с искренним интересом.

— Это непростительная ошибка, Хулия. Сотрудник не должен говорить ничего, что не было бы предварительно одобрено руководством. Кроме того, chicos malos должны видеть, что мы действительно рады им услужить; нам следует выглядеть как можно безобиднее в их глазах. Все руководства по личной безопасности советуют ни в коем случае не храбриться, когда оказываешься во власти преступника…

Сеньору Надю оторвали от выполнения материнских обязанностей. Был шестой час вечера; она как всегда, звонила домой:

— Патрисия? (Это служанка, привезенная из Колумбии) Почему ты так долго не подходишь к телефону? Моешь пол? А дети уже дома? Патрисия, пол уже должен быть вымыт к приходу детей! Это необходимо для гигиены! Я не хочу, чтобы мои дети получили болезнь легких! Дети поели? Патрисия! Это нарушает их режим! Я не хочу, чтобы мои дети получили болезнь желудка! Пусть садятся за стол, как только я положу трубку. Позови к телефону Эсперансу.

— Эсперанса? У тебя все в порядке, моя радость? Per-rfecto! [7] Эсперанса, ты уже взрослая, и я хочу дать тебе поручение: проследи, чтобы Патрисия накормила вас, как только я закончу разговор. Вечером расскажешь мне, когда вы поели. Я очень люблю тебя, моя милая, позови брата. Даниель? У тебя все в порядке, моя радость? Как твоя химия? Запомни, что если ты сдашь ее на «О», то не поедешь на Рождество в Колумбию. Я очень люблю тебя, мой милый, скоро приеду.

Сеньора Надя положила трубку с полным удовлетворением на лице.

7

Прекр-расно (исп.)

— Дети должны видеть, что мать о них заботится, Хулия, заботится даже тогда, когда у нее на это нет времени. Вспомните об этом, когда у вас будут собственные дети… Кстати, Хулия, я вижу наш бухгалтер чем-то расстроена. Пригласите ее поговорить.

— Разумеется, Таня, вы не обязаны рассказывать мне о своих проблемах только потому, что я ваша начальница, но если вы о них расскажете, вам станет легче. Когда я бываю сильно огорчена, я всегда стараюсь кому-нибудь об этом рассказать. Я знаю, что после этого успокоюсь и смогу найти правильное решение проблемы. Какая у вас проблема, Таня?

Танины проблемы были мне, в общем, известны: развод, пустая квартира, зимние вечера, тридцать лет — бабий век, а тридцать пять стукнет завтра. В преддверии юбилея — обострение тоски. Именно это требовалось излить перед сеньорой Надей.

— Ничего, сеньора (всхлип), спасибо, у меня все в порядке…

Сеньора Надя с неумолимой улыбкой покачала головой:

— Когда у человека все в порядке, он не плачет, а когда он плачет, у него не все в порядке, это логично, не правда ли? Вы можете поделиться со мной вашей печалью — у меня есть еще полчаса до переговоров с АОЗТ «Вострог».

Сеньора Надя радостно сложила руки на столе перед собой и приготовилась слушать.

Таня безрадостно смотрела в стену. Вернее, на картину заката, украшенного лошадьми. Убийственно резкое сочетание оранжевого, красного и черного ее, видимо, доконало. Она попыталась выговорить: «извините», вскочила и успела донести слезы до кухни.

Сеньора Надя оглянулась на картину и пожала плечами.

— (Удовлетворенно) Видите, Хулия, сейчас Таня будет плакать, а потом она выпьет холодной воды и успокоится. Ее настроение улучшится, и весь оставшийся день она сможет работать более плодотворно, чем до разговора со мной. Если у вас, Хулия, будет какая-нибудь проблема, обязательно поделитесь ею с начальством!

Особенно в начале рабочего дня…

Сеньора Надя предалась воспоминаниям:

— Руководство нашей фирмы в Колумбии всегда вызывает к себе сотрудников и беседует с ними, если видит, что у них плохое настроение. Это рекомендует наш штатный психолог. Люди бывают очень благодарны оказанному им вниманию. Помнишь, Педро, когда у тебя были проблемы с женой, наш коммерческий директор беседовал с тобой целых тридцать пять минут! А ты тогда был просто рядовым сотрудником…

Взгляд, которым Педро ответил сеньоре Наде, был почему-то послан исподлобья.