Дело Локвудов
Шрифт:
— Я имела в виду не только нас, но и Уилму.
— Ну, разумеется.
— Как здесь красиво, — сказала Уилма. — А эти огромные красные амбары — их строят прямо на земле, без фундамента?
— На это есть причина, даже несколько причин, — пояснил Джордж. — Внизу помещается скот: коровы, лошади. Наверху хранят зерно, сено, солому. Кукурузные початки, разумеется, хранят отдельно, но зерно, сено и солому — в том же помещении, только наверху, где сухо.
— Но ведь животным в них холодно?
— Скоту стелют солому. И потом, фермеры считают, что для здоровья животных лучше,
— Джордж может прочесть лекцию на любую тему, стоит только попросить, — сказала Джеральдина. — А я, например, понятия о таких вещах не имею.
— Потому что ты никогда ни о чем толком не спрашиваешь, — сказал Джордж. — Я знаю много такого, о чем ты и не подозреваешь.
— О, в этом я уверена, — сказала Джеральдина. — Иногда я боюсь даже спрашивать.
— Это потому, что интересуешься не тем, чем нужно. Верно? Вот Уилму заинтересовали скотные дворы пенсильванских немцев, и я ей рассказываю, поскольку родился здесь, вырос и кое-что про них знаю.
— Но ты же сам сломал один такой двор, чтобы построить себе дом.
— Я не собирался заниматься сельским хозяйством, а строил загородный дом для нас с тобой, милая. Только для нас.
— Чепуха. Ты строил поместье для будущих поколений Локвудов.
— А что, если так? Сильно просчитался?
— Кстати, о Локвудах, — вмешалась Уилма. — Что случилось с Бинтом? Он же собирался быть сегодня здесь.
— Может, опоздал на пересадку в Чикаго. Или вообще раздумал ехать, а тебе ничего не сообщил. А что это за машина идет по нашей дороге? Если снова эти чертовы фотографы, то я от них живо избавлюсь. — Джордж нагнулся к слуховому отверстию в перегородке. — Эндрю, ты не знаешь, что это за машина? Она свернула в нашу сторону.
— Лет, сэр. Это «кадиллак» выпуска прошлого года, но я его не узнаю. Лимузин с четырьмя дверцами. В Гиббсвилле есть два таких автомобиля, но они другого цвета.
— К нашему дому едет, — сказал Джордж. — А ты, Уилма, не узнаешь этой машины?
— Нет.
— Вот кто-то вылезает. Один. И кто, вы думаете, этот человек? Мой сын!
— Ужасно хочется познакомиться с ним! — воскликнула Джеральдина.
— Только штанишки не намочи. Сейчас познакомишься, — сказал Джордж.
— Значит, это он? — спросила Уилма. — Как я рада, что он все-таки приехал.
Бинг Локвуд стоял у парадной двери и ждал, когда ему откроют. В это время подъехал «линкольн». На Бинге был синий саржевый костюм, белая сорочка с пуговками на воротничке и черный вязаный галстук. Лицо его так сильно загорело, что казалось почти черным рядом с белыми лицами людей, вылезших из «линкольна».
— Здравствуй, отец, — сказал он. — Я попал не в тот дом.
— Здравствуй, сын. Не в тот дом? А в какой же? — Они пожали друг другу руки.
— В старый. Домой. Здравствуйте, тетя Уилма. — Он обнял ее и поцеловал в щеку.
— Знакомься — твоя мачеха, — сказал Джордж.
— Здравствуйте, пасынок, — сказала Джеральдина. — Наконец-то встретились. Я так рада.
— Конечно, ты этого дома еще не видел, — сказал Джордж. — Ну, будем ждать остальных? А, вот и они. Давайте здесь же все и представимся.
Мистер и миссис Шервуд Джеймс, родственники Уилмы.— Мы уже давно знакомы, — сказал Бинг, пожимая руки Дороти и Шервуду Джеймс.
— А это — мистер и миссис Десмонд Фарли, тоже родственники Уилмы.
Бинг Локвуд поздоровался и с ними.
— Джеральдина, проводи всех в дом, пожалуйста. Мне надо сказать два слова Дигену. Эндрю, будь любезен, возьми чемодан моего сына. Откуда ты приехал, сын?
— Из Филадельфии. Прибыл я туда сегодня утром. Один приятель одолжил мне свой автомобиль, но я застрял на Стентон-авеню. Приехав же сюда…
— Стентон-авеню? — удивился Джордж. — Что ты делал на Стентон-авеню? Мы уже много лет туда не заглядываем.
— Ну, и я больше не загляну, — сказал Бинг. Он обнял Уилму за плечи, и та робко подняла на него печальные глаза. Джордж это заметил, и ее лицемерие сначала покоробило его. Но потом он понял, что это совсем не лицемерие: просто на нее подействовала искренняя печаль его сына.
Джордж предупредил Дигена насчет газетных фотографов.
— Эндрю позаботится о том, чтобы они не прошли через главные ворота, а вы последите за задней дверью.
— В том, что они не полезут через стену, я вполне уверен, — сказал Диген.
Джордж подумал, что Диген мог бы и не напоминать ему о пиках на стене, но сказал только:
— Так я полагаюсь на вас, — и пошел в дом.
Все вернувшиеся с кладбища разошлись по туалетным комнатам. Распорядиться о завтраке должна была Джеральдина — точное его время не было назначено, потому что никто не знал, сколько продлятся похороны. На какое-то время Джордж остался в кабинете один. Супруги Фарли и Шервуд Джеймс отправлялись ближайшим дневным поездом в Нью-Йорк, а Дороги Джеймс и Уилма собирались заночевать. Уилме необходимо было подписать кое-какие бумаги, поэтому утром ей предстояла встреча с Артуром Мак-Генри. Джорджу были неизвестны только планы сына.
Пришла Джеральдина.
— Как ты думаешь, нести коктейли сюда или в парадный зал? — спросила она.
— Здесь будет тесновато, — ответил он. — Ты что-нибудь выяснила о планах Джорджа?
— Да. Он хочет остаться здесь до завтра. Повезет Уилму и Дороти в своей машине до Филадельфии. Оттуда они поедут поездом.
— Значит, он у нас переночует.
— Да. Видимо, он считает это само собою разумеющимся. Он очень симпатичный. Между прочим, просил, чтобы я звала его Бинтом. Говорит, что в Калифорнии Джорджем его никто не зовет.
— Разумеется, никто.
Завтрак прошел сообразно правилам этикета, действующим в подобных случаях: никто не упоминал имени покойника; Джордж Локвуд кратко рассказал историю своего поместья; Десмонд Фарли и Бинг Локвуд побеседовали о добыче нефти; и, наконец, хозяйка напомнила извиняющимся тоном, что если супруги Фарли и Шервуд еще не уложили свои вещи, то должны сделать это, так как до вокзала ехать пятнадцать — двадцать минут.
Вскоре супруги Фарли и Шервуд Джеймс уехали. Джеральдина, Уилма и Дороти Джеймс ушли наверх, в комнату Джеральдины, и Джордж Локвуд — впервые за шесть лет — остался вдвоем с сыном.