Дело о девяти колотых ранах

— Скажи-ка мне, красавица, — ласково улыбнулся Марк, — а как обычно проходило утро в вашем доме?

— Обычно я вставала первой и будила Пьера, чтоб он почистил камин и достал из сундука одежду для хозяина, а сама шла готовить завтрак. Когда всё было готово, я шла будить господина де Мева.

— В какое время ты обычно вставала? Рано утром?

— Нет, хозяин приходил поздно и поздно же вставал, так что ближе к полудню, — простодушно ответила она.

— И как же ты его будила? — игриво уточнил он.

Она изобразила смущение и пожала плечами.

— Входила в спальню, если светло, раздёргивала портьеры, темно — ставила на стол свечу и говорила, что пора вставать.

— То есть на ночь он обычно не запирался на засов?

— Ну, обычно нет… — пробормотала она неуверенно.

— А в ту ночь заперся. А что было вечером накануне? Он был дома или куда-то уходил?

— Уходил, — кивнула она.

— Куда?

— Он не говорил.

— Когда вернулся?

— За полночь.

— В каком настроении?

— Да в обычном.

— Был, может, встревожен, испуган, расстроен?

— Да, вроде, нет.

— Он пришёл, и что было дальше? Что он делал?

— Ничего. Поужинал и лёг спать.

— А что ты подала ему на ужин?

— Уж не помню точно, но обычно я подавала ему грудинку с хлебом или пирог с зайчатиной.

— Ты сама их печёшь? — улыбнулся Марк.

— Нет, покупаю в булочной на углу.

— Как он был одет тем вечером?

— Я не помню, ваше сиятельство, — виновато потупилась она.

— Где ты сейчас живёшь?

— Да там и живу, в доме господина де Мева. Я пока не нашла другое место.

— Понятно. А хозяин был добр к тебе?

— Да, он меня не обижал.

— Дарил подарки?

— Что вы, ваше сиятельство, я честная девушка, — обиделась она.

— И наверно из хорошей семьи? Кто твои родители?

— Они простые крестьяне, живут в деревне Меганэ на севере.

— И как ты оказалась в Сен-Марко?

— У меня пять сестёр, мне приданого не хватило, вот мне и пришлось идти в город на заработки.

— И ты сразу поступила к господину де Меву?

Она кивнула.

— Ты пока не уходи, мы ещё поговорим об этом деле, — интимно шепнул Марк, вызвав у неё смущённую улыбку. — А пока позови сюда Пьера.

Тот был мужчиной средних лет, коренастый, в добротной куртке и с золотой серьгой в ухе.

— Давно ли ты работаешь у кавалера де Мева? — спросил Марк.

— Да уж лет восемь будет, — деловито кивнул тот.

— За одеждой хозяина смотришь ты?

— Именно так, ваше сиятельство.

— Помнишь ли ты, как был одет твой хозяин, когда вернулся вечером перед своей смертью?

— Ну… — задумался Пьер, перебирая пальцами, на одном из которых поблескивал перстень со вставкой из соколиного глаза. — Кажется, он был в бордовом камзоле, ваше сиятельство. Да, в камзоле из узорчатого сукна с серебряным позументом.

— Знаешь, куда он ходил перед этим?

— Не знаю, господин граф, он мне не докладывал.

— В каком настроении он вернулся?

— Как обычно, слегка в подпитии.

— То есть он шёл с пирушки?

— Наверно.

— И сразу лёг спать?

— Может быть, я уж и не помню.

— А сыщики тебя об этом не спрашивали?

— Нет, они спрашивали про Агату. Я им всё рассказал!

— Что всё?

— Да что она всегда ведьмой была. И хозяину смертью грозила, всё время запиралась у себя и что-то там бормотала, наверно заклятия какие-нибудь. И куклы такие я у неё видел. Не знаю уж, сколько народу она извела.

— А часто ли хозяин запирался на ночь в своей спальне на засов?

Пьер растерянно взглянул на него.

— Ну, бывало… — протянул он.

— Он чего-то боялся? Может, не доверял тебе?

— Хозяин доверял мне! — возмутился Сокаль, — А что боялся… Так он вечно от кредиторов бегал, может, и боялся.

— Настолько, что в спальне запирался на ночь?

— Ну… да.

— То есть он каждую ночь запирался?

— Привычка у него такая была, — упрямо набычившись, заявил Пьер.

— Значит, у него были долги, — кивнул Марк понятливо. — Он был беден?

— Не богат.

— Но содержать горничную и лакея мог?

— Жалованье он мне постоянно задерживал, — проворчал Пьер. — Я только из верности при нём и оставался.

— А серьгу и перстень на какие такие доходы ты купил? — прищурился Марк.

— Это от отца мне досталось, — буркнул лакей, невольно сжав в кулак пальцы на руке, где блестел перстень.

— Скажи мне, Изабель была любовницей хозяина?

— Может, и была. Не моё это дело.

— И ты не знал, живя с ними под одной крышей? Где ты, кстати, сейчас живёшь?

— Там же и живу. Место пока не нашёл.

— Значит, торопиться тебе некуда. Это хорошо…

— Почему это? — насторожился лакей.

— Потому что придётся тебе на время перебраться из хозяйского дома в камеру Серой башни.

— С чего это, ваше сиятельство? — воскликнул он оскорблённо. — Я ничего такого не сделал, чтоб меня свободы лишать! Я хозяину верен был и имею право в его доме оставаться. Я, может, ему, как брат…

— Ну, конечно, — кивнул Марк, — как брат. Пока я обвиняю тебя и девицу Изабель Сенье в лжесвидетельстве, а потом посмотрим.

— Да я ни словом!.. — начал лакей, поднимаясь, и вдруг бросился к двери и, распахнув её, помчался прочь.

Марк вздохнул и снова уныло взглянул в окно. Он слышал шум, крики и возню в коридоре, а потом в комнату заглянул стражник.

— Ваше сиятельство, тот свидетель хотел сбежать, говорит, вы его отпустили.

— Арестуй его, голубчик, — обернулся к нему Марк, — и девицу Сенье тоже. Держите их в разных камерах, чтоб не общались. Я позже за ними пришлю.

— Слушаюсь, господин барон, — кивнул стражник и удалился.