Дело о карикатурах на пророка Мухаммеда

Подобных эпизодов у меня наберется немало, но вряд ли стоит приводить здесь их все. Принимая тем осенним утром душ, я обдумывал аргументы для предстоящей дискуссии, а заодно и сложившуюся ситуацию. Я прослыл опасной персоной — многие ненавидят меня, а кто-то даже мечтает убить! Я тщетно пытался объяснить себе очевидный парадокс: ведь я не ищу любой возможности раздуть конфликт только из желания поспорить и совсем не радуюсь, задев кого-то словом или поступком, но при этом меня называют возмутителем спокойствия и безответственным провокатором. Как это могло случиться?

Я всегда любил обсуждения, предпочитая те, в которых позиции участников совпадали. В годы становления собственных взглядов меня беспокоило, что кому-то могут не понравиться мои мысли и слова. Я избегал конфликтов и, по словам одного моего знакомого, «стремился угодить» собеседнику.

Со временем все изменилось. Я повзрослел, женился, завел детей и стал гораздо меньше бояться, что никто не разделит мои убеждения. Социально-политические темы привлекли меня в 1980-е годы, когда я оказался в Советском Союзе. До этого я считал политику скучнейшим делом, занимаясь в основном языкознанием, семиотикой и экзистенциальными вопросами, стимулировавшими мой разум. Круг моих интересов был совершенно далек от политики. Однако в СССР я узнал правду жизни. Я понял, что свобода не является чем-то само собой разумеющимся и что кому-то приходится дорого платить за возможность выразить свое мнение; что общество может быть пронизано страхом, когда по улице ходят лишь с оглядкой, а многие живут так и дома. Я понял, что цензура все же существует, хотя в ней и нет особой необходимости, поскольку вокруг установилась «тирания молчания». Таким образом, политика приобрела для меня экзистенциальный смысл, чего раньше я не мог даже вообразить. Слова внезапно стали что-то значить, слова могли иметь последствия. Они могли быть опасными.

Обо всем этом я, конечно, не вспомнил в сентябре 2005 года, когда на меня буквально обрушилась ответственность за журналистский проект, известный как «карикатуры на пророка Мухаммеда», «дело о рисунках» или «карикатурный скандал», как окрестила его мировая общественность. Тем не менее жизненный опыт, опираясь на который я исследую и объясняю себе различные явления, помог мне сформировать отношение к делу о «карикатурах на пророка Мухаммеда».

Как правило, в спорных ситуациях я придерживаюсь твердой позиции, но все же по некоторым вопросам у меня нет однозначного мнения. Я слишком часто сомневаюсь. А если долго размышляю о какой-нибудь проблеме, пытаясь рассмотреть ее с разных сторон, то и вовсе теряюсь. Видимо, современному человеку без этого нельзя, и в сомнении, которое является отправной точкой любого исследования, приводящего к новому пониманию действительности, кроется сила светского демократического общества. Сомнение порождает любопытство, заставляет задумываться о важных вещах, но может и вызывать недовольство, поскольку заключает в себе представление о чем-то неполном, неясном и несовершенном.

Вместе с тем история западной цивилизации доказала, что сомнение — неисчерпаемый ресурс, основанный на самосознании человека и неразрывно связанный с решением важнейших проблем бытия, так как благодаря ему оспариваются и опровергаются догмы. Этот процесс может пугать, причинять боль, приводить к конфликтам. Однако, с точки зрения европейца, сомнение не является поводом для беспокойства. Бывший министр иностранных дел Дании Пер Стиг Меллер однажды заметил, что сомнение свойственно даже демократическим институтам. Но они и сильны тем, что, в отличие от диктатуры и тоталитарной идеологии, основаны на принципе, согласно которому никто не может обладать монополией на правду. В данном случае речь идет о разделении власти, секуляризации, политическом плюрализме, свободе слова, свободе вероисповедания и свободном выборе предмета и способа его изучения. Сомнение — источник положительного заряда всех этих принципов.

Разумеется, у всякого сомнения должны быть границы. Иначе в какой-то момент человек начнет сомневаться по любому поводу, перестанет разделять добро и зло, полагая, что истины не существует, и в конце концов не сможет отличать правильное от неправильного. И тогда сомнение становится угрозой для демократии, поскольку человек уже не видит принципиальной разницы между заключенным концлагеря и режимом, который его туда отправил, между преступником и его жертвой, между тем, кто защищает свободу, и тем, кто борется с ее проявлениями.

Так почему же публикация «карикатур на пророка Мухаммеда» стала настолько значительным событием, что даже спустя пять лет вызывает интерес в Дании и во всем мире? Как и многим другим неоднозначным событиям, этому сложно найти определенное объяснение. Британский историк и журналист Тимоти Гартон-Эш в одном из своих эссе, посвященных двадцатилетию падения Берлинской стены, отметил, что мнения разных людей об этом событии напрямую зависят от страны их проживания, политической ориентации и сферы деятельности. Так, немец из Западной Германии, придерживающийся левых взглядов, скорее всего скажет, что к сносу стены привела восточная политика Вилли Брандта в 1970-х годах. Поляк подчеркнет заслуги родившегося в Польше папы римского, Леха Валенсы и независимого профсоюза «Солидарность». Американец-республиканец заявит, что политическое равновесие в Европе того времени нарушилось благодаря деятельности президента Рональда Рейгана. Российские эксперты укажут на ведущую роль Михаила Горбачева в этом процессе. Кто-то еще, принизив роль государственных руководителей, станет превозносить деятельность народных масс или диссидентов на Востоке. Представители Аль-Каиды и прочие исламисты по сей день уверены, что развал мировой социалистической системы спровоцировала именно их борьба против Советского Союза, завершившаяся его поражением в Афганистане. На самом деле свою роль здесь сыграли все указанные факторы, а также многие другие, в том числе резкое падение цен на нефть в середине 1980-х.

Такое же многообразие причин имеет место и в случае карикатурного скандала. Одни считают, что главную ответственность за беспорядки несет газета «Моргенависен Юлландс-Постен», другие указывают на датских имамов, которые во время скандала разъезжали по Ближнему Востоку с провокационными материалами и тем самым способствовали росту антидатских настроений. Есть даже мнение, что во всем виноват премьер-министр Дании Андерс Фог Расмуссен, который в 2005 году отказался обсуждать публикацию рисунков с послами мусульманских стран и не стал дистанцироваться от «Юлландс-Постен». Кто-то полагает, что в эскалации глобального конфликта главную роль сыграла международная Организация Исламская конференция (ОИК)[2], которая, стремясь навязать ООН свое особое восприятие прав человека, с 2003 года требовала ввести юридическую ответственность за критику ислама — так называемую исламофобию. Также раздаются голоса, обвиняющие ряд стран (Египет, Саудовскую Аравию и Пакистан) в намерении с 2 С 2011 года называется Организацией Исламского сотрудничества (ОИС). — Примеч. ред.

помощью рисунков отвлечь внимание от своих внутренних политических проблем. В то же время некоторые наблюдатели усматривают в конфликте проявление глобального противостояния между исламским и западным миром, которое Усама бен Ладен и его сторонники умело использовали для вовлечения собратьев по вере в «священную войну». В конце концов многие считают, что главной причиной недостаточного понимания религиозных чувств мусульман стал нравственный климат западного светского общества, в частности неуважительное отношение датчан к Богу.

Те, кто следил за развитием событий, также задавались вопросом о том, полезен или явно вреден карикатурный скандал для дискуссии о самоцензуре на критические высказывания об исламе. Общественность пыталась осознать, можно ли было избежать конфликта, — закономерен ли он или является результатом случайного совпадения событий, которое привело к тому, что международный скандал был вызван именно «карикатурами на пророка Мухаммеда», а не иными обстоятельствами.

Больше всего я хотел понять, как мне следует относиться к критике в адрес газеты «Юлландс-Постен» и меня самого. За последние пять лет мне пришлось проделать длинный путь, и в прямом, и в переносном смысле. Я обсуждал касавшиеся скандала события со своими соотечественниками как левых, так и правых политических взглядов, с мусульманами и христианами, с европейцами и американцами, с представителями народов Ближнего Востока и Азии, с друзьями и врагами, с верующими и атеистами… Оказалось, что взгляды моих собеседников не всегда напрямую зависели от их политических предпочтений, культурно-религиозных особенностей и мест проживания, как этого можно было ожидать. Я не хочу сказать, что большинство мусульман приняли мою сторону. Тем не менее часть из них поддержали публикацию «карикатур», в то время как многие христиане и атеисты осудили наши действия, требуя запретить рисунки. Дискуссия приобрела колоссальный размах и затронула фундаментальные проблемы, характерные для любой страны, несмотря на то что эти «карикатуры» в первую очередь имели отношение к обществу датскому и европейскому.

Последние пять лет я много читал и слушал, чтобы расширить свой кругозор и составить более глубокое представление о темах, поднимавшихся в ходе дискуссии о «карикатурах»: свобода слова и свобода вероисповедания, толерантность и нетерпимость, иммиграция и интеграция, большинство и меньшинство, — и это только часть из них. Изучать все эти вопросы — познавательное занятие, но по правде говоря, порой я бывал подавлен и разочарован. А что поделаешь, когда приходится давать отпор оппонентам со всего мира, и у каждого — твердое мнение насчет твоих слов и поступков? Когда видишь, что из одного непонимания рождается другое и весь мир, чувства которого ты каким-то образом задел, буквально кипит от возмущения? Когда коллеги спрашивают, как можешь ты спокойно спать, осознавая, что на твоей совести сотни погибших? Когда тебя обвиняют в расизме и фашизме, а также в намерении развязать третью, а то и четвертую мировую войну?

Задумав написать эту книгу, я намеревался разом покончить со всеми аргументами моих оппонентов, проявлениями непонимания и фактами искажения моих слов. Я собрал огромный архив различных материалов с комментариями, интерпретациями и мнениями о «карикатурах на пророка Мухаммеда» и хотел документально подтвердить свою правоту и ошибки других. Последние пять лет я в основном занимался «культурной войной». Я уважаю дискуссии, ценю их и потому собираюсь и впредь поднимать темы, которые люди хотят обсудить или просто узнать мою точку зрения. В то же время мне просто необходимо заглянуть внутрь себя, подумать о своей личной истории, о том, что мной двигало. Почему эта дискуссия так важна для меня, почему я с самого начала почти интуитивно определил суть вопроса, обращая гораздо меньше внимания на прочие аспекты?