Дело о картинах Ван Гога

– А что вы сегодня притащите? – поинтересовался эксперт.

– Ты любишь живопись? – спросил Малявин.

– Да, – подумав, кивнул Кравич.

– В таком случае будь готов к самому худшему.

Глава 13

Спустя час инспекторы, как и обещали, появились в лаборатории Департамента. Тубус, в котором лежали свернутые в тугой рулон картины заключенного Павла Марина, перешел из рук инспектора Фроста в руки эксперта Кравича.

Еще через полтора часа в коридор, где, расположившись на стульях, инспекторы ели сосиски, запивая их кофе из автомата, вышел Кравич и пригласил их пройти в свой кабинет.

Картины Марина, подобно большой пестрой скатерти, были расстелены на длинном лабораторном столе.

– Все именно так, как вы и предполагали, – сообщил инспекторам Кравич. – Полотна и краски, использованные для этой пачкотни, абсолютно идентичны тем, которыми пользовался в своих ранее неизвестных работах Ван Гог. Более того, краски были взяты из одной емкости. И все это, – я имею в виду, конечно, не сами картины, а полотно и краски, – было изготовлено в первой половине XIX века. Однако стиль работы, как видно даже невооруженным глазом, не имеет ничего общего с творениями Ван Гога. И, уверяю вас, то, что вы видите перед собой, это вовсе не имитация. Автор этих «абстрактных» полотен совершенно не умеет рисовать. Возможность того, что он мог подделывать картины Ван Гога, исключена полностью. Все картины, кроме одной, покрыты стабилизирующим составом «200-В». Картина, оставшаяся незаконсервированной, – Кравич поднял натянутую на проволочный подрамник картину, которую накануне инспекторы видели стоявшей на мольберте в «мастерской» Марина в зоне безвременья, – представляет для нас наибольший интерес. С помощью компьютерной томографии удалось выяснить, что под верхним слоем краски находится другое изображение, покрытое стабилизирующим составом. Вот то, что удалось рассмотреть, не снимая верхнего слоя красок.

Эксперт положил картину на стол и протянул инспекторам фотоснимок. Изображение было нерезким и неконтрастным, но тем не менее можно было понять, что это портрет. Черты лица человека, изображенного на портрете, было почти невозможно различить, но почему-то складывалось впечатление, что это мужчина.

– Ну и каковы ваши дальнейшие планы? – поинтересовался Кравич.

– Сколько времени займет расчистка первоначального изображения? – спросил Малявин.

– Поскольку нижний слой краски покрыт стабилизирующим составом, тот, что находится сверху, можно просто смыть, – ответил эксперт. – Я не очень-то доверяю автоматике, но в данном случае сгодится и она. За час управлюсь.

Малявин взглянул на напарника.

Фрост молча кивнул.

– Действуй, – распорядился инспектор.

Глава 14

Кравич управился за сорок пять минут.

Когда он достал растянутую на раме картину из пасти реставрационного агрегата, глазам инспекторов предстал портрет, вне всякого сомнения, принадлежавший кисти Ван Гога. На аспидно-черном фоне, с поворотом головы примерно в три четверти был изображен небезызвестный всем присутствующим Павел Марин.

– А ведь он еще пытался учить нас принципу сопряженности времен, – взглянув на коллегу, с плохо скрытой обидой произнес Фрост.

– И я почти поверил ему, – разочарованно добавил Малявин.

Глава 15

Малявин поставил картину на мольберт и, сложив руки на груди, выжидающе посмотрел на Марина.

Заключенный сидел на невидимом, скорее всего, вовсе несуществующем кресле, перекинув руки через подлокотники, и, закинув ногу на ногу, мерно покачивал висящим на кончиках пальцев стопы шлепанцем. На лице его можно было прочесть выражение сожаления, но отнюдь не раскаяния.

– Мы пока еще не возбуждали против вас уголовного дела, Марин, – сказал, присев на краешек пустоты, Фрост. – Однако лично я сильно сомневаюсь в том, что вы сможете дать нам вразумительные объяснения по данному вопросу, – инспектор указал рукой на стоящий на мольберте портрет Марина кисти Ван Гога. – Налицо не только факт контрабанды из прошлого, но и необратимое вмешательство в исторический процесс.

– Обвинение? – Марин презрительно усмехнулся. – А, собственно, какое обвинение вы собираетесь против меня выдвинуть? Вы надеетесь доказать, что, отбывая заключение в зоне безвременья, я каким-то образом оказался причастен к новому правонарушению?

– Именно так, – медленно наклонил голову Малявин. – Вы причастны к афере с картинами Ван Гога, о которой мы с вами вчера говорили.

– Не смешите меня, инспектор, – Марин откинулся на спинку невидимого кресла. – Вы никогда не сумеете это доказать.

– Разве это не доказательство? – указал на картину Малявин. – Портрет работы Ван Гога находился под вашей абстракционистской мазней.

Марин сделал вид, что обиделся.

– Если мои работы вам не понравились, это вовсе не повод, чтобы называть их мазней, – буркнул он.

– Речь сейчас идет не о ваших работах, а о картинах Ван Гога, – напомнил Фрост.

– Это? – Марин кончиками пальцев указал на стоявший на мольберте портрет. – Такой работы нет ни в одном из каталогов Ван Гога, и вам не удастся убедить жюри присяжных в том, что это подлинник. А я буду стоять на том, что мне просто попался холст, который прежде уже был в работе.

– Но вы-то сами согласны с тем, что перед нами работа Ван Гога? – спросил Фрост.

– Свое мнение я оставлю при себе, – ответил Марин. – Я имею право не отвечать на ваши вопросы.

– Но это же ваш портрет, Марин!

– Серьезно? – вглядываясь в картину, Марин подался вперед. – Да, – кивнул он через некоторое время, – отдаленное сходство действительно присутствует.

– Каким образом Ван Гог смог написать ваш портрет?

– Перед нами, скорее всего, подделка, – недовольно поморщился Марин. – Вам не хуже, чем мне, известен принцип сопряженности витков временной спирали…

– Именно поэтому мы и хотим выяснить, каким образом вам удалось встретиться с Ван Гогом, – перебил его Фрост.

– Я отказываюсь вас понимать, – удрученно покачал головой Марин.

– Хорошо, поговорим иначе, – Фрост обошел Марина и заглянул ему в лицо с другой стороны. – Сколько вам еще осталось сидеть?

– Четыре с половиной месяца, – ответил Марин и с удивлением посмотрел на инспектора. – А разве вам это неизвестно?

Фрост пропустил вопрос Марина мимо ушей.

– Что вы скажете, если мы предложим вам выйти на свободу через неделю?

– Буду весьма вам за это признателен, – не поднимаясь со своего места, Марин учтиво поклонился.

– Но в этом случае и вы должны будете нам помочь.

– Все, что в моих силах, господин инспектор, – Марин приложил руки к груди.

– Отлично, – Фрост снова обошел вокруг Марина и сел напротив него. – Если вы объясните нам, каким образом попали в наше время ранее неизвестные работы Ван Гога, включая эту, – инспектор указал на портрет, – то мы сможем оформить это как помощь следствию. И, поскольку вы уже отбыли две трети своего срока, мы подадим ходатайство о вашем досрочном условном освобождении.