Дело о нападении на славных рыцарей Римара и Феррата

— Я бы этого не допустил, — спокойно возразил Гаспар. — В крайнем случае, поджёг бы склад, где хранится весь тираж. Но пока он там, я приставил следить за мастерской и складом надёжных парней и направился к вам. Как я понял, заказ заберут завтра после наступления темноты.

— Ладно, — Марк слегка успокоился. — Подождём, может, поймаем заказчика. Но я не хочу тянуть с допросом. Кто получал заказ и руководил работой?

— Хозяин мастерской Жакоб Бонье.

— Он состоит в цехе печатников?

— Конечно, иначе не имел бы право работать.

— Ладно, — Марк решительно поднялся. — Пойдём со мной.

— Ещё одно, — проговорил Гаспар, поспешно встав. Заметно было, что он смущён. — Пока я таскался по городу в поисках этой мастерской, услышал кое-что, что мне совсем не понравилось, ваша светлость.

— Что именно?

— Кто-то теперь распускает слухи и о вас.

— Что за слухи? — насторожился Марк.

— Говорят, что на самом деле это вы убили виконта Монтре и подставили его друга Жувера, после чего заняли место ближайшего фаворита при новом короле. Будто выслужили альдору, а потом специально перед войной переметнулись в Сен-Марко, чтоб шпионить для алкорцев. Ну и… простите, это то, что я слышал…

— Говори! — всё больше мрачнея, приказал Марк.

— В кабаках сплетничают, что вы женились на… как бы это сказать?.. на порочной женщине, у которой есть незаконнорожденный ребёнок неизвестно от кого.

— Проклятие… — прошипел Марк, стиснув кулаки. — Откуда эти слухи, ты знаешь?

— У меня не было времени заняться этим, ваша светлость, — Гаспар виновато смотрел на него, — но полагаю, что их распускают намеренно. Ещё недавно я не слышал о вас ни одного худого слова. Вас прославляли, как героя, соратника короля Армана и верного слугу короля Жоана, и вдруг…

— Вдруг… — повторил Марк, но потом покачал головой. — Я запрещаю тебе заниматься этими слухами, если они не связаны с той клеветой, что распространяют о короле и Беренгаре, понял? Сейчас важно всё, что направлено против мирных переговоров, а значит, нужно сосредоточиться на этом. Остальным займёмся потом. Возьми пару крепких ребят и отправляйся к старосте цеха печатников. Прикажи ему немедля вызвать к себе этого Жакоба Бонье. Когда придёт, держите его до моего прихода.

— Я понял вас, господин барон, — с некоторым облегчением вздохнул Гаспар и, поклонившись, вышел.

После ухода своего помощника, он снова сел за стол и какое-то время смотрел на разложенные на столе бумаги, но, казалось, не видел ничего. Известие о том, что теперь и о нём злословят в кабаках и тавернах, неприятно ударило по его самолюбию. Долгое время он был защищён от этого своим негласным статусом молодого барона короля Армана. Он помнил сотни глаз, смотревших на него с восторгом и обожанием, когда он юным рыцарем ехал по Королевской улице рядом со своим королём, вернувшимся домой после победоносной войны. Цветы летели под копыта их коней, отовсюду слышались голоса, кричавшие приветствия Арману и его друзьям, и в этом сладостном хоре он слышал и своё имя. Потом раздался рокот пушечных залпов в честь победителей. И с тех пор он всегда пользовался расположением жителей города, потому что и ему перепала частица безусловной любви, которую народ щедро дарил своему молодому королю.

Даже последняя, проигранная королевством кампания, принесла ему славу. В отличие от многих рыцарей, так и не поучаствовавших в боях, ему пришлось в полной мере хлебнуть тягот войны. Он бился с врагами, шёл в Восточные скалы впереди своего войска, терял друзей и, наконец, попал в плен и чудом не угодил на эшафот. Только заступничество короля и Делвин-Элидира, да радость альдора по поводу бескровной победы в войне, которую он не хотел омрачать кровопролитием, спасли его от мучительной казни. Но, оказывается, всё можно извратить, превратив подвиг в позор, отвагу в трусость, а верность в предательство. И вот уже о нём шепчутся по углам, обвиняя в измене. И самым неприятным было то, что кое в чём эти слухи соответствовали действительности, по крайней мере, в части гибели виконта Монтре и бедняги Жувера. А то, что говорили о его жене, и вовсе отозвалось в его сердце жестокой болью, поскольку теперь он и сам не знал, является ли это ложью или постыдной правдой.

Сообразив, наконец, что бесконечные терзания из-за этих обид и сомнений не дадут никакой пользы, он поднялся и, взяв оставленные Гаспаром брошюрку и листовки, направился на доклад к графу Раймунду.

Доложив ему о ходе своего расследования, он умолчал о покушении на себя и тех слухах, что распространялись о нём, сочтя их не заслуживающими упоминания.

Граф внимательно выслушал его, листая брошюру, а потом кивнул:

— Хорошо, что ты нашёл непосредственных убийц Римара, Марк, и нам в любом случае будет, что предъявить Беренгару в своё оправдание, но ты же понимаешь, что нам нужен их заказчик и те, кто стоят за ним.

— Я понимаю это, — согласился Марк, — и надеюсь, что допрос печатника даст нам новую информацию.

— А если снова наткнёшься на письмо и кошелёк с задатком? Этого мало. Давай раскинем сеть пошире. Пусть соберут подробные сведения о тех, кто приехал в город в то же время или чуть раньше Римара и Феррата и остался здесь, обратив особое внимание на алкорцев, книжников и дам. Так же вели Тома выяснить, кто распространяет слухи о Беренгаре и подстрекает народ против мирных переговоров. Я уверен, что за этим стоят конкретные люди.

— Это разумно, я немедля отдам распоряжения, а сам пойду поговорю с этим печатником.

— После этого освободи его, но пригрози, что если он предупредит своего заказчика или попытается скрыться, то будет отвечать не только за распространение клеветы, но и за измену. После заберёте всех, включая подмастерьев. Они предстанут перед судом.

— Всё будет сделано, ваше сиятельство, — заверил его Марк и граф, словно позабыв о его присутствии, снова занялся своими делами.

Хозяин печатной мастерской Жакоб Бонье оказался маленьким пухленьким человечком, вокруг розовой лысины которого рос длинный желтоватый пух. Он сидел в гостиной старосты цеха печатников, нервно поглядывая на стоявших рядом молчаливых сыщиков и иногда пытаясь заговорить то со старостой, смотревшим на него крайне неодобрительно, то с Гаспаром, застывшим возле окна в ожидании барона де Сегюра.

Когда тот, наконец, вошёл, Бонье испуганно замер, а потом с жалобными причитаниями бросился ему в ноги, умоляя о прощении, ссылаясь на крайне затруднительные обстоятельства и уверяя в том, что больше такое ни в коем случае не повторится.

Сурово взглянув на него, Марк понял, что не то что палачей, но и даже какого-нибудь излишнего давления в данном случае не понадобится. Маленький печатник узнал его, наверно видел в свите короля на каком-нибудь празднике. Поняв, что сама его жизнь отныне висит на волоске, он готов был всё рассказать и всемерно сотрудничать с тайной полицией.

Как он пояснил, рукопись пасквиля и черновики листовок ему принесла некая дама, которая скрывала своё лицо под вуалью. Она заплатила двойную цену и обещала после получения заказа уплатить такую же сумму. Бонье прекрасно понимал, что печатая подобные сочинения, он нарушает законы королевства, однако счёл плату достаточной за риск, и его жадность возобладала. Пообещав своим работникам щедрую награду, он приступил к выполнению заказа.

О заказчице он смог сказать немного, она была стройна, в чёрном платье и бархатной пелерине бордового цвета. На её голове была шляпка с густой тёмной вуалью, лица он не разглядел, к тому же она приходила тёмным вечером, когда было уже темно. Однако, судя по голосу, она довольно молода. Она была в перчатках, и потому он не видел её рук, но сзади из-под шляпки выбивались завитые локоны ярко-рыжего цвета, которые Бонье хорошо запомнил.