Дело о похищении Бетти Кейн

— Итак, вы взяли ее с собой в Копенгаген. Где вы остановились?

— В отеле «Красные башмачки».

— Сколько пробыли там?

— Около двух недель.

В зале послышался ропот удивления…

— А затем?

— Ну, вернулись в Англию пятнадцатого апреля. Она мне сказала, что ей надо быть дома шестнадцатого. А по дороге вдруг говорит, что должна была вернуться одиннадцатого, и, значит, выходит, что уже четыре дня неведомо где пропадает…

— Она нарочно ввела вас в заблуждение?

— Да.

— Объяснила она вам, зачем это сделала?

— Да. Чтобы ей уже невозможно было вернуться. Заявила, что напишет домой, будто нашла работу, что живется ей хорошо и пусть они не беспокоятся.

— Ее не тревожило, что она причиняет страдание людям, которые ее любят?

— Ни капли. Она сказала мне, что жизнь дома ей давно осточертела.

И вновь Роберт, не удержавшись взглянул на миссис Уинн, но тут же отвернулся. Было видно, что она испытывает крестную муку…

— Ну, и как вы отнеслись к сложившейся ситуации?

— Обозлился поначалу. Она ведь поставила меня в жуткое положение!

— А за девочку вы не беспокоились?

— Да не так чтобы очень…

— Почему же?

— К тому времени я уже понял, что она из таких, которые не пропадут!

— Что именно вы хотите сказать?

— А то, что если что-то идет не так и кому-то от этого плохо, то уж во всяком случае не Бетти Кейн!

Это имя напомнило аудитории, что девушка, о которой идет тут речь, — Бетти Кейн! «Их» Бетти Кейн! Та самая, что похожа на святую Бернадетту! И в зале послышался звук, будто множество людей одновременно вздохнули.

— Итак?

— Итак, мы долго тянули резину…

— Что-что? — спросил судья.

— Мы долго обсуждали положение…

— Продолжайте, — сказал он, — но придерживайтесь общепринятого языка.

— Ну, значит, мы долго все это обсуждали, и наконец я решил, что отвезу ее в мой дачный домик, в окрестностях Лондона. Мы с женой ездили туда на конец недели и на летние каникулы, но в другое время года — редко. Она согласилась, и я отвез ее туда.

— И вы с ней провели там ночь?

— Да. На другой день вернулся домой, а через недельку вновь приехал в дачный домик и провел там несколько дней.

— Ваша жена удивлялась тому, что вы не ночуете дома?

— Ну, не так чтоб сильно…

— А что было дальше?

— А дальше было то, что однажды я приехал на дачу и увидел, что девочка исчезла.

— Как вы это себе объяснили?

— Видите ли, последние дни она стала скучать. Ей поначалу нравилось заниматься домашним хозяйством, но это развлекало ее всего денька два-три, а потом надоело. И я подумал, что я тоже ей надоел и она нашла кого-нибудь или что-нибудь поинтереснее.

— Позже вы узнали, куда она делась и почему?

— Узнал.

— Вы слышали, как Бетти Кейн давала сегодня показания?

— Да.

— Она утверждала, что ее насильно держали в доме неподалеку от Милфорда. Это та самая девушка, которая ездила с вами в Копенгаген, а затем жила на вашей даче?

— Та самая.

— Никаких сомнений у вас в этом нет?

— Нет.

— Благодарю вас.

Пока Кевин усаживался, а Бернард Чэдуик оставался на месте, ожидая вопросов Майлса Эллисона, в зале слышались вздохи. Роберту хотелось знать, способно ли лицо Бетти Кейн отражать иные чувства, кроме испуга, кроме торжества. Дважды видел Роберт, как на этом лице было написано ликующее торжество, и однажды, когда в гостиной дома Фрэнчайз старая миссис Шарп вплотную приблизилась к Бетти, на лице ее отразился испуг. Сейчас же она глядела так спокойно, будто тут не о ней говорили. И Роберт подумал, что это впечатление спокойствия вызвано ее наружностью: широко поставленные глаза, гладкий лоб и маленький невыразительный рот, всегда немного по-детски надутый. Эта маска много лет скрывала истинное лицо Бетти Кейн, скрывала даже от ее близких. Великолепная маска! Фасад, прячась за которым она могла делать все, что ей заблагорассудится!

— Не находите ли вы, мистер Чэдуик, что ваши показания несколько запоздали? — спросил Майлс Эллисон.

— Как это запоздали?

— Ведь об этом деле шумят газеты вот уже три недели, если не больше. Если то, что вы тут рассказали, правда, вам должно было быть известно, что двух женщин обвиняют в преступлении, которое они не совершили. Если Бетти Кейн и в самом деле была с вами, почему вы не уведомили об этом полицию?

— А потому что я ничего об этом не знал.

— Это каким же образом?

— А я снова ездил за границу по делам фирмы. Я узнал об этом деле всего пару дней назад.

— Понятно. Вы слышали показания девушки и вы также слышали свидетельство врача, сообщившего о том состоянии, в котором она явилась домой. Это вы избили ее?

— Нет.

— Вы сказали, что, приехав однажды, обнаружили, что она исчезла?

— Да.

— Собрала свои вещи и исчезла?

— Да. Так мне тогда показалось.

— Вы хотите сказать, что ее вещи, ее чемодан исчезли вместе с нею?

— Да.

— Ведь она явилась домой в одном платье на голом теле!

— Я об этом узнал гораздо позже.

— Значит, явившись в свой дачный домик, вы нашли его пустым, без каких-либо признаков внезапного, поспешного отъезда?

— Да.

Затем для дачи показаний была вызвана Мэри Фрэнсис Чэдуик. В зале произошло движение: все поняли, что это жена.

Фрэнсис Чэдуик была высокая, хорошенькая блондинка с лицом и фигурой манекенщицы, но для этого занятия она уже не годилась: располнела. Но, судя по добродушному выражению ее лица, она этим фактом отнюдь не была огорчена.

Она сообщила, что предыдущий свидетель в самом деле ее муж. Нет, детей у них нет. Она все еще работает в магазине дамской одежды — не потому что нуждается, а лишь для карманных денег и еще потому, что ей эта работа нравится. Да, она помнит, что муж ездил в Ларборо, а затем в Копенгаген. Приехал из Копенгагена на день позже, чем обещал, и эту ночь провел дома. Ну, а на следующей неделе Фрэнсис заподозрила, что у мужа кто-то появился. Подозрение подтвердилось, когда приятельница сообщила ей, что в их дачном домике живет кто-то посторонний.

— Вы говорили об этом с мужем? — спросил Кевин.

— Нет. Какой смысл? Девчонки летят на него, как мухи на мед.

— Что же вы предприняли? Что решили делать?

— А то, что всегда делаю с мухами.

— Именно?

— Бью их!

— Итак, вы поехали на дачу. Что же вы там обнаружили?

— Я поехала вечерком попозже, думая застать там Барни…

— Барни? Это ваш муж?

— А кто же? Еще как… — и тут, поймав взгляд судьи, Фрэнсис поспешно добавила: — Я хотела сказать — да, мой муж.