Дело о прокурорше в постели (Агентство 'Золотая пуля' - Сборник новелл)

– Есть и свежая. Совсем свежая. Об афере, которая только готовится. Но она не менее масштабна.

Вот как! Алексей снова лезет в пачку за очередной сигаретой, но там уже пусто, я подталкиваю ему свою пачку с верблюдом. Верблюд неспешно пересекает желтые пески скатерти.

– Спасибо.

– Ну так что же с новой аферой? Хотелось бы увидеть документы, Алексей.

– Они у меня есть. И я их передам вам, как только получу подтверждение серьезности ваших намерений.

Разумно, подумал я, молодец.

– Ну что ж, ваше право... Как мне вас найти?

– Никак, Андрей Викторович. Лучше я сам вас найду.

***

Наутро я нагрузил своих орлов новой работой. Они, конечно, взвыли...

Соболин внезапно вспомнил, что у него срочный разговор с Рио-де-Жанейро.

– А почему не с Нью-Йорком, Володя?

– Если бы у меня был разговор с Нью-Йорком, господин Обнорский, я бы и сказал: с Нью-Йорком. Но если разговор с Рио, то я и говорю - с Рио.

– Логично, - хмыкнул Скрипка и попытался впарить нам очередную свою историю про одного мужика, который хотел позвонить в Жмеринку, но по ошибке попал в Копенгаген.

– Это ты к чему?
– спросил бывший опер Зудинцев.

– Да так... для общего развития.

– А-а-а, - протянул Зудинцев. Он вообще был мужик конкретный и пустой болтовни не любил.

– Все, - сказал я.
– Бегом работать, хватит трепотней заниматься. А для тебя, Зудинцев, есть конкретная тема.

И я протянул ему пачку "Кэмэла" в полиэтиленовом пакете. Бывший опер взял ее двумя пальцами.

– Что за тема?
– спросил он.

– На этой пачке, Зудинцев, есть отпечатки пальцев двух человек. Мои, но мне они неинтересны, и еще одного человека. А вот они вызывают огромный интерес. Можно проверить?

– Можно-то можно. Но только если он судимый.

– Этого я не знаю.

– И только если подсел у нас. А если в каком-нибудь Кривом Роге... тогда сложно.

Еще несколько минут Зудинцев читал мне лекцию по основам оперативно-розыскной деятельности. Я терпеливо слушал. Хотя все это мне было знакомо.

Потом он ушел, и я остался один.

Но ненадолго. Вернулся Скрипка и с невероятно важным видом завел свой обычный разговор о невероятном (фантастическом!
– сказал он) количестве высококачественной бумаги, которую расходуют эти инвестигейторы. Слово "инвестигейторы" он выговорил с нескрываемой издевкой. И его я тоже терпеливо слушал. Хотя и это было знакомо.

А потом пришел по очень срочному делу Василий Петрович Васнецов.

– Ну, Андрюха, - начал он с порога.
– Вот это женщина!

– Слушай, Вася, а как охота с принцем?

– Какая, к черту, охота с принцем! Ты мне скажи, часто к тебе такие синьоры приходят?

– Как Бьянка? Бьянка - это что! Второй сорт. Вот в понедельник придет женщина... вот это да! Высокий стиль!

– Ну-ну... рассказывай.

– Не нукай, не запряг. Приходи в понедельник, познакомлю.

В понедельник ожидался визит одной дамы из Тель-Авива. Зоя Залмановна весила не менее сотни килограмм, носила большую бородавку на носу и курила "Беломор". Любимым выражением у нее было: греб вашу маму.

– Обязательно приду.
– сказал Василий Петрович с фанатичным блеском в глазах.

– Приходи, Вася, приходи, - ласково сказал я.
– Слушай, а чего вчера-то прибегал?

Васнецов притушил огоньки в глазах, досадливо крякнул и сел на стул.

– Заказали тебя, Андрюха.

Хорошее начало. Люблю я такие веселые, жизнеутверждающие зачины.

Вчера Васька уже на этот счет трепался. Что-то, значит, есть...

А Васька был несколько даже смущен, что на него в принципе не похоже.

– Ну так что, Вася? Не тяни ты кота за хвост.

– Ты такого господина Мамкина знаешь?

– Еще бы... можно сказать, герой нашего совместного с Глебом расследования. Одна статья про его художества уже вышла. На той неделе даем вторую.

– Вот в них-то все и дело, - сказал Васька.
– Очень сильно на тебя господин Мамкин обиделся.

– И что?

– А ничего... У меня, понимаешь ли, к господину Мамкину тоже есть свой интерес.

– Какой у тебя-то?

– Коммерческий, конечно... Нужно мне одну бумажонку в мэрии оформить. Как раз по ведомству этого Панкина.

– Мамкина, Вася.

– А хоть дедкина, хоть бабкина. Дочкина, внучкина, жучкина... Ну, вышли мы на этого козла. Все как положено. С конвертиком. А он, пидор, аккурат сильно был твоей статьей огорчен. И двинул нам встречное предложение: тебя, Андрюха, маленько поучить. В обмен на лицензию.

Да, господин Мамкин, не ожидал я от вас такого, подумал я. И хотел расспросить Василия поподробней, но тут пришел Глебушка Спозаранник. Сунулся в кабинет, увидел, что я не один, и хотел уйти. Но я не дал, окликнул:

– Зайди, Глеб Егорыч, послушай. Тебя тоже касается.

И пришлось Василию снова рассказать историю кошмарного заказа на избиение журналиста.

– Вам же это сделать, говорит, без проблем, а? Представляешь, какой козел? Вы его, говорит, поучите. Так, чтобы жив остался, но в больнице повалялся. А все ваши вопросы я, ребята, решу. Вот так, синьоры.

Глебушка выразительно матюгнулся и сказал:

– Ну, действительно козел. Это он после первой статьи так взвыл. А уж после второй...

– Не будет, - перебил я Глеба.

– Что не будет?
– удивился он.

– Второй статьи не будет. Снимаем материал.

– Ты что, Андрей?

– Я сказал: снимаем.

– Да почему, Андрей?

– Потому что я так сказал.

Несколько секунд Спозаранник смотрел на меня непонимающим взглядом, а потом резко повернулся и вышел из кабинета. Дверью грохнул от души.

***

На девятой линии Васильевского острова, где разместилось Северо-Западное таможенное управление, я еле нашел место для своей "Нивы".

Я зашел под арку старинного и весьма неказистого снаружи здания под зеленым с крестом флагом... и обомлел.

К входу в таможенное управление вела шикарная мраморная лестница. Явно современного вида. И лежал сбоку загадочный мраморный грифон. Ни фига себе! Бедно живет таможня... А за державу, конечно, обидно. Бедно, бедно живет таможня.

В огромной приемной меня встретила смазливая деваха. Наверное, внучка знаменитого таможенника Верещагина... ну-ну.

– Вы Обнорский? спросила она очень приятным голосом.
– Виктор Васильевич вас ждет.