Дело о Сумерках богов

Увлекательнейший рассказ отважного мичмана прервался неожиданным и весьма противным визгом, раздавшимся из коридора. По всей вероятности, медсестра уронила поднос со склянками или какая-нибудь грузная пациентка поскользнулась на влажном после дневной уборки полу. Но на всякий случай Георгий выглянул из палаты, и его взору предстала весьма комичная картина.

Растрепанный после прописанных ему пиявок Торопков с пунцовым от негодования лицом изловил за шкирку и взял в тиски извивающегося, как бешеный червяк, журналиста Рабинова. Этого пронырливого писаку Родин хорошо запомнил по первому знакомству, когда на того пало подозрение в покушении на лорда Мак-Роберта – светило британской науки. Последний из-за своей инвалидности передвигался на самоходной коляске и в тот памятный вечер был вероломно сброшен с крутой лестницы. Рабинов же намеревался разразиться сенсационной статьей об этом неприятном со всех сторон инциденте, но обстоятельства сложились для него не самым благоприятным образом: он угодил в жандармское управление, где провел несколько запоминающихся дней. Судя по набухшим жилам на бугристой голове старшего полицейского надзирателя сыскного отделения, удача и в этот раз отвернулась от представителя избранного народа…

– Господа, давайте успокоимся! – воскликнул Родин. – В чем, собственно говоря, суть конфликта?

Торопков отпустил ворот рабиновского сюртука и, сердито уткнув ему палец в грудь, выпалил, обращаясь к Георгию: – Проклятый прощелыга подслушивал у двери с блокнотом!

– Это же сенсационный материал! – пискнул саратовский щелкопер, нахохлившись. – Бесстрашный мичман спасает индийскую красотку! А вообще, я собирался взять интервью у глубокоуважаемого Максима Савостьянова на предмет взрыва. Даже заголовок уже сочинил: «Очередной провал романовской военщины», испытания мелинитовых снарядов привели к чудовищной катастрофе, и так далее, и так далее. Но заслушался его рассказом о карлике и понял, что не о том писать-то надо. Вот она, настоящая сенсация! Да за такое редактор меня на руках носить будет и, может статься, даже за границу пошлет, в ту же Индию… И вообще, господин полицейский сам подслушивал, вот.

– Я подслушивал сугубо по делу! – ничуть не смутился Торопков и, сдвинув мохнатые брови, обратился уже к Родину: – Как там Максим-то рассказывал, пшеки и карлик? А ведь сын Соколовского, представьте себе, пропал при сходных обстоятельствах: два блондинистых крепыша, черный коротышка, которого никто в расчет не принял, а он-то, верней всего, у них и верховодит.

– Вот-вот, – оживился Рабинов, извлекая пухлый блокнот из нагрудного кармана и слюнявя карандашик. – Как вы говорите? Черный карлик… верховодит бандой…

Торопков снова побагровел и, вырвав блокнот из потных веснушчатых рук саратовского писаки, разорвал его пополам как цирковой борец грелку. Рабинов зажмурился со страху и попятился, толкнув пухлым задом тележку с мензурками.

– Слушай-ка, иуда! – взревел сыщик, надвигаясь на журналиста и снова хватая его за многострадальный ворот. – Не суй-ка ты свой семитский нос в частную жизнь достопочтенных граждан, иначе сыскное отделение сунет нос в твою частную жизнь. Проведем, так сказать, анализ методов добычи сенсационной информации гражданином иудейского вероисповедания Рабиновым Шницелем Шлагбаумовичем или как там тебя!

– Я к вашему сведению, принял православие! – заметил репортер, уже готовясь в очередной раз услышать народную мудрость, которая не заставила себя долго ждать.

– Жид крещеный – что вор прощеный! – гаркнул сыщик.

Рабинов обмяк, скукожился, суетливо подобрал половинки блокнота и понуро поплелся к выходу, боязливо оглядываясь.

Торопков же, довольный своей удалой отповедью, расхохотался:

– Эк я его, Георгий! Не возражаешь, я опрошу твоего пациента попристрастней об энтом его индийском приключении? – И, не дожидаясь ответа, шагнул в палату.

Однако опрашивать было некого: мичман Максим Савостьянов, раскидав грелки и уютно свернувшись клубочком, крепко спал, да с таким безмятежным выражением на лице, какое присуще только абсолютно честному человеку с открытой душой.

* * *

Через пару дней Родин снова пришел навестить Максима. Неожиданный случай оспы, о котором, по-хорошему, нужно было оповестить вышестоящие инстанции, удалось относительно замять. С больным мало кто успел поконтактировать, из них большинство были привиты, а непривитым быстренько вкололи вакцину. Кажется, удалось обойтись без скандала на всю губернию, и Юсупов этому был весьма рад. Родин, сумевший наконец немного передохнуть, тоже пребывал в бодром расположении духа.

Войдя в палату, Георгий обнаружил, что у Максима гости – Юсупов, тоже зашедший проведать пациента, сам профессор Савостьянов и Полинька. Максим выглядел намного лучше, но, судя по выражению лица, был не очень доволен происходящим вокруг. Он лежал, мрачно поглядывая на отца, и только коротко кивнул Георгию в ответ на приветствие. Родин, раскланявшись и поздоровавшись со всеми остальными, попытался вникнуть в прерванный его приходом диалог. Полинька что-то с жаром рассказывала Юсупову.

– В Польше такие источники минеральных вод, вы себе не представляете! У этого региона просто удивительный потенциал. Даже такой курорт, как Виши, могут потесниться! Мы с папенькой хотим всей семьей съездить в Малопольское воеводство. Там есть чудное местечко Крыница-Здруй, рядом с городком Крыница. Там живет папин большой друг, пан Урбанович. Он владелец гостиницы. Мы там были два года назад – чудеснейшее место, уютный частный отель. Такая природа вокруг! Горы, речки, источники, все зелено-голубое… И пан Урбанович – замечательный специалист в ботанике. Они с папенькой и господином Зубером, геологом, целыми днями только и говорили, что о растениях. Пан Урбанович знает местную флору лучше, чем тамошние энциклопедии!

Виталий Кузьмич довольно усмехнулся, утвердительно покачивая головой. Юсупов внимательно слушал, хотя по нему было заметно, что светский разговор несколько отвлекает его от каких-то дел в лечебнице.

– А папенька вместе с господином Зубером нашли там невероятных качеств минеральные источники!

– Да, – подтвердил Савостьянов, – там минерализация вод отличается от всех окрестных источников и может сравниться разве что с французскими, и то это доказательства требует. Состав воды просто потрясающий. Поговаривают даже, что по женской части они очень помогают. И общеукрепляюще действуют на организм. Посему там решено делать завод, который будет разливать эту воду в бутылки, чтобы рассылать по всем краям. Ох, надо торопиться, съездить еще разок на лечебные воды, пока там все не загадили, – вздохнул он.

– Конечно, – кивнула Поля, – вот мы и торопимся в этом году успеть. И Максиму обязательно нужно с нами поехать.

Моряк скривился, скрестив руки на груди. Весь его вид выражал исключительное сопротивление.

– Никуда я не поеду! Ну что мне делать на водолечебнице, еще и помогающей по женской части! Я нуждающимися в лечении женскими частями не интересуюсь, – мрачно парировал он.

Родин хмыкнул, тщательно скрывая усмешку, Полина покраснела, а старший Савостьянов, хохотнув в голос, тотчас нахмурился.

– А тебе лишь бы развлекаться! Тебе бы сначала от болезни оправиться, прийти в себя, здоровье поправить, а потом уже во все тяжкие. И так еле спасли тебя уже трижды, может, пора задуматься?

– Отец, ну в самом деле, я там от тоски выть начну на третий день, – Максим не собирался соглашаться на столь скучную, на его взгляд, поездку. – Тем более эти поляки… Хватит с меня поляков, повидались уже.

– Георгий, ну хоть ты объясни ему, – обратилась Полина к Родину. – И кстати говоря, мы тебя тоже приглашаем с собой!

– Да-да, поедемте, – подтвердил Савостьянов. – Составите барышням компанию. Да и отдохнете, уж очень вы бледно выглядите.

Родин мысленно вздохнул. Что ему-то там делать? У него и здесь проблема на проблеме, отвлекаться на странные поездки… Очевидно, Савостьянов-старший хотел набрать материала для своей диссертации. Друзья-ботаники, невероятные знания о флоре – о каких там минеральных источниках речь, когда есть намного более интересные для старого профессора вещи? Конечно же, он намерен целыми неделями собирать себе гербарий. И нашел же хороший предлог для путешествия. Но он-то, Родин, тут при чем?