Дело о живых мишенях

Потом на суде адвокат тщетно пытался убедить судью, что его клиент совершил это преступление, находясь в состоянии аффекта, но суд этому не поверил, и Секачев получил двенадцать лет строгого режима. Выйдя на свободу, он обратился за помощью в трудоустройстве не к бывшим коллегам-ментам, для которых он был теперь чужой, а к бывшему бригадиру «наперсточников» Сене Гершовичу по кличке Гера, которого он в свое время «крышевал» на рынке.

Гера, сам имевший за плечами судимость за мошенничество, Секачева не забыл и поставил его управлять оздоровительным комплексом «Афродита». Не оправдать такое доверие Секачев не мог, поэтому проблему с Бесом, от которого можно было ожидать чего угодно, нужно было решать как можно быстрее.

Поскольку договариваться с Бесом было не о чем, Секачев видел только один вариант избавиться от него – радикальный, но для этого ему нужен был надежный исполнитель. Повторять ошибки своего бывшего коллеги – подполковника милиции Андрея Колганова, организовавшего в свое время «профсоюз» киллеров из бывших сотрудников милиции, Секачев не хотел. Сдал тогда Колганова его же штатный киллер – экс-милиционер «Беркута» Юрий Гусельников, которого случайно задержал на железнодорожном вокзале дежурный наряд милиции. При досмотре в его спортивной сумке был обнаружен короткоствольный автомат Калашникова со спиленными номерами, и когда закованного в наручники Гусельникова доставили в дежурную часть линейного отдела милиции, тот вдруг потребовал, чтобы о его задержании немедленно сообщили подполковнику Колганову из городского Управления.

В Управление о задержании Гусельникова, конечно, доложили, только не его покровителю, занимавшему тогда довольно высокую в милицейской иерархии должность заместителя начальника Управления по следствию, а начальнику УУР [3] Сергею Сокольскому. В угрозыске Гусельников раскололся на первом же допросе и признался, что автомат ему выдал подполковник Колганов для заказных убийств и он же потом платил ему за исполнение.

Задерживал Колганова в его служебном кабинете начальник УУР вместе с начальником Управления. При обыске в сейфе Колганова были обнаружены в разобранном виде снайперская винтовка с оптическим прицелом и два автомата Калашникова со спиленными номерами. Помимо оружия киллеров зам по следствию хранил в своем сейфе стеклянную трехлитровую банку, доверху набитую золотыми ювелирными изделиями, и тридцать тысяч долларов. Когда изымали эти доллары, Колганов с усмешкой заявил Сокольскому, что это не деньги, и вообще зря стараетесь, мол, все равно ничего не докажете.

3

УУР – Управление уголовного розыска.

Для ареста Колганова достаточно было изъятого у него оружия, которое он незаконно хранил в своем служебном сейфе. Он отсидел в СИЗО три года и восемь месяцев, но следствию так и не удалось доказать, что именно он руководил бандой киллеров, которая занималась устранением в том числе и несговорчивых следователей. Более того, освободившись из СИЗО, Колганов восстановился на службу в милицию в прежнем звании, поскольку его вина не была установлена судом.

Секачеву довелось сидеть с ним в одной «ментовской» камере, и он был уверен в том, что оправдательный приговор его сокамерник заслужил лишь тем, что не сдал своих высоких покровителей из МВД, которые у того, несомненно, были. За это молчание ему, очевидно, была обещана не только свобода, но и восстановление на службе, что даже с условной судимостью было бы невозможно. Другого объяснения, как Колганову, которого взяли с поличным, удалось добиться полного оправдания, он, во всяком случае, не находил. Что же касается мифического «профсоюза» киллеров, то Колганов даже под пытками не выдал следствию ни одного своего подельника и наотрез отрекся от давшего против него показания Гусельникова. О том, что подполковника Колганова допрашивали с пристрастием, Секачев узнал, когда тот, вернувшись в камеру после очередного допроса, сказал, что обиднее всего ему то, что его избивали свои же.

– Для них мы уже не свои, – напомнил ему Секачев.

– Ты хочешь сказать, что для своих бывших коллег мы теперь преступники и они считают нас «оборотнями в погонах»? – в ответ усмехнулся Колганов. – Ты это брось, Витек! Я бы больше удивился, если бы узнал, что кто-то из ментов еще не стал «оборотнем». Патрульные милиционеры, выворачивающие карманы у пьяниц, «оборотни»? «Оборотни». Участковый, снимающий дань с киосков, «оборотень»? «Оборотень». Да что там менты! Назови мне хоть одного кристально честного судью или прокурора. Таких праведников сегодня просто в природе не существует. Продажные судьи с прокурорами такие же оборотни, как и коррумпированные менты. Короче, а судьи кто?

– Это ты верно сказал, а судьи кто? – согласился тогда с ним Секачев.

Выйдя на свободу только через двенадцать лет после этого разговора, он хотел было встретиться со своим бывшим товарищем по несчастью, но Колганов, который за это время успел дослужиться до полковника и благополучно выйти на пенсию, встречаться с ним не захотел. И хотя Секачев был уверен в том, что у его бывшего сокамерника должны были остаться какие-то связи хотя бы с одним из киллеров из его «профсоюза», обращаться к Колганову, чтобы тот подсказал, где найти хорошего профессионала, он не стал бы. Еще когда они сидели в одной камере, Колганов на любой его вопрос, прямо или косвенно касавшийся нашумевшего тогда дела «банды киллеров», руководство которой ему инкриминировали, всегда переспрашивал: «С какой целью интересуешься?» И от его холодного пронзительно-пристального взгляда веяло могилой…

Понимая, что найти настоящего профи непросто, Секачев подключил к этому делу начальника охраны Петра Дремова – бывшего чемпиона города по боксу, непосредственно отвечавшего за безопасность оздоровительного комплекса. В том, что наехавшего на них Беса остановит только пуля, начальник охраны бани был с Секачевым полностью согласен. Поиски киллера Дремов начал с Интернета, и ему сразу же на глаза попался киллерский сайт, на котором можно было оставить анонимный заказ на убийство именно в Слобожанске. А то, что киллеры личных встреч с заказчиком избегали, Петра более чем устраивало. Светиться в таком деле ему по понятным причинам не хотелось. А тут чтобы сделать заказ, достаточно было зарегистрироваться на их сайте под каким-нибудь вымышленным именем и выслать им на электронный адрес данные о клиенте. Дремов так и сделал и в тот же день получил ответ, что такой заказ будет стоить ему двадцать тысяч долларов.

Сообразив, что он может неплохо на этом заработать, ведь платить за заказ будет не он, а Секачев, Дремов доложил ему, что нашел специалиста, который за тридцать тысяч долларов решит их проблему с Бесом раз и навсегда. Поскольку десять тысяч долларов из этой суммы он собирался взять себе как оплату за работу с повышенным риском, посвящать шефа в подробности, как это ему так быстро удалось связаться с киллерами, Дремов не стал, да Секачев особо и не расспрашивал. Нашел и нашел. Секачева больше волновала денежная сторона вопроса. Для такого комплекса, как «Афродита», тридцать тысяч долларов – не такие уж большие деньги, но если исполнители возьмут гонорар, а заказ не выполнят, помимо потраченных впустую тридцати тысяч придется ведь еще и Бесу дань платить. Решили проблему, называется…

– Ты можешь мне гарантировать, что за эти бабки твои хваленые профи сделают все как надо? – допытывался Секачев у Петра, не подозревая, что тот записывает их разговор на диктофон.

– Ну, во-первых, они не мои, – поправил его Петр. – А во-вторых, эти профи со своими клиентами общаются только на условиях полной анонимности. Их не интересует, кто им сделал заказ, а мы не знаем исполнителя. Такая вот схема, и я сейчас понятия не имею, кто будет исполнять наш заказ.

– Петр, это что же получается, мы должны отдать баксы неизвестно кому? А с кого же нам потом спрашивать, если нас вдруг тупо кинут, ты об этом подумал?

– Конечно, подумал, Виктор Валентинович. Мои люди отследят, кто заберет из камеры хранения наши деньги, и если что-то вдруг пойдет не так, мы с этого человека, если он окажется мошенником, потом и взыщем, причем с процентами, – пообещал Дремов.

– Вот это правильно! Проследить нужно обязательно, – одобрительно отозвался Секачев. – А что, если это ментовская подстава? – забеспокоился он. – Заберут себе менты наши баксы и все, с кого потом нам спрашивать?

– Это не менты, – заверил его Дремов. – Ну рассудите сами, Валентиныч, если бы это была подстава, тогда ментам обязательно нужен был бы заказчик, а проще всего его было бы взять во время передачи денег за заказ. А тут киллеры сами предложили такую схему, чтобы вычислить заказчика было невозможно. Ведь им неизвестно, кто, когда и в какую именно камеру хранения положит деньги, тем более что номер ячейки и шифр я могу сообщить им и через день, и через два после закладки. Вряд ли менты стали бы сами себе все так усложнять.

– Ну, в общем-то, да, – согласился Секачев. – Но подстраховаться на случай возможной подставы все равно нужно. Тридцать штук баксов – это тебе не хухры-мухры, чтобы отдавать их неизвестно кому.

– На этот счет не беспокойтесь. Никто неизвестно кому просто так такие бабки отдавать не собирается. Сначала оставлю в камере хранения пустой конверт и посмотрю, кто за ним придет, и только после этого решим, можно с этими киллерами иметь дело или нет.

– Ну, если так, тогда ладно, – наконец-то успокоился Секачев. С таким толковым начальником охраны он мог спать спокойно, но покой отныне ему только снился.