Дело об императорском пингвине (Агентство 'Золотая пуля' - Сборник новелл)

После этого нам со Скрипкой ничего не оставалось, как пожать друг другу руки, и я победителем покинул этот "эскадрон гусар летучки".

***

В тот же вечер я заехал домой к матери Татьяны и оставил для нее запечатанный пакет, в котором находились пять "поляроидных" снимков и оказавшаяся невостребованной тысяча американских долларов.

Спустя несколько дней ночью меня разбудил междугородний телефонный звонок. Я был почти уверен, что это звонит она, и потому не собирался снимать трубку. Однако звонки были столь долгими и настойчивыми, что в конец концов я все-таки решился.

– Привет! Это ты? Я тебя разбудила?

– Привет! Это я. Да, ты меня разбудила.

– Виктор, я смотрела сюжет. Ну тот самый, про "Успех". А потом мама передала для меня твой пакет. Там, в "Успехе" - это был ты?- Я ничего не ответил, и она продолжила: - Знаешь, Рустам мне рассказывал про эту контору. Они и здесь, у нас, столько гадостей людям устраивали. Когда Рустам увидел, как их обнесли, а потом еще и ославили на всю страну, он просто радовался как ребенок...

– Я рад, что он у тебя такой живой и непосредственный..

– Шах, ну скажи - это был ты? Ты сделал это только для меня? Или это просто было частью твоего очередного расследования?..

– Даже если бы это сделал я, то, естественно, исключительно в рамках очередного расследования.

– Ты врешь, Шах! Ну зачем ты хочешь казаться хуже, чем ты есть на самом деле?

– Совсем недавно ты была обо мне несколько иного мнения.

– Я была полной дурой. Прости меня.

– Ладно, все, проехали.

– Ты сейчас один живешь? Хочешь, я как-нибудь приеду к тебе?

– Вместе с Рустамом?

– Перестань! Между прочим, он очень хороший человек.

– Да, я помню, живой и непосредственный ребенок с охраной, которая может порвать кого угодно на сотни маленьких кусочков...

– А ты злой, Витя. Хотя... наверное, я действительно сама виновата...

– Прости, Танюша, но мне завтра очень рано вставать...

– Да, я поняла... Спокойной ночи, Шах.

– Спокойной ночи.

ДЕЛО О ТЯЖБЕ С ПИВОВАРАМИ

Рассказывает Анна Лукошкина

"Лукошкина Анна Яковлевна, 33 года. Закончила юрфак ЛГУ, работала судьей, ныне - член Городской коллегии адвокатов.

Работает юристом в Агентстве "Золотая пуля". Осуществляет юридическую экспертизу материалов перед публикацией и представляет интересы Агентства в судах. Среди сотрудников получила прозвище Цензор.

Разведена. С бывшим мужем сотрудником РУБОП

Сергеем Лукошкиным поддерживает хорошие, приятельские отношения. Воспитывает сына-школьника.

Экспрессивна, но справедлива. Иногда поддается искушению "поиграть" в расследователя - сказывается еще студенческая страсть к криминалистике и уголовному процессу, так и не реализовавшаяся в жизни Лукошкиной. К начальству относится без должного пиетета".

Из служебной характеристики

* 1 *

Обнорский вызвал меня в кабинет через секретаря Ксюшу. Ксюша сообщила мне об этом с видимым удовольствием - приглашение в кабинет к Классику посредством секретаря означало почти что немилость.

Я давно подозревала, что Ксюша не одобряла чрезвычайно внимательного отношения Обнорского к моей персоне. Безотчетная улыбка, с которой Ксюша вошла ко мне в кабинет, стала еще одним тому подтверждением.

– Проходите, Анна Яковлевна.- Обнорский даже не поднял глаз, когда я распахнула дверь и, недоумевая, вошла в его обитель. Кстати, захламленную до краев разного рода подарками от благодарных и восторженных почитателей. Говорят, у вас...- Классик интонационно выделил это дистанцирующее местоимение, что, очевидно, должно было дать мне понять всю степень нерасположения,- с Шаховским близкие отношения? Что вы можете сказать по этому поводу?

– Я ничего не буду говорить по этому поводу, пока ты не объяснишь мне, чем вызван твой инквизиторский тон.- Я плохо спала эту ночь и встала очень раздраженная. Обнорский этого не знал, иначе перенес бы наш разговор на следующий раз...

– Анна Яковлевна, я не собираюсь объяснять вам мотивы своих поступков. А вы крайне неразборчивы в связях. Может, вы еще с кем-то состоите в близких отношениях?

– Представь себе - да, с очень многими мужчинами в этом городе.Злость, с которой я произнесла первую фразу, вдруг улетучилась. Я почувствовала, что страшно устала от всех недомолвок, сплетен и пересудов. Мне захотелось скорее уйти из кабинета Обнорского, где сама обстановка, казалось, кричала: он так велик и гениален, этот Классик, смотрите, смотрите! В такой обстановке совершенно невозможно вести разговоры по душам.

– Я тебя больше не задерживаю.

– Мне нужно читать досье. Обнорский, наконец, поднял глаза от кипы бумаг, которая, кстати, последние несколько месяцев оставалась нетронутой на его столе. По-киселевски посмотрев на меня поверх очков, шеф кивнул в сторону двери: - Свободна.

– Спасибо, Андрей Викторович.

Если нужна будет юридическая консультация, обращайтесь. Наша фирма всегда готова помочь клиенту!- На цыпочках шагнув к двери, я осторожно прикрыла ее за собой и, несмотря на негодующий взгляд Ксюши, стучавшей в приемной по клавишам, приложила ухо к двери. За дверью раздалась отборная ругань, очевидно, в мой адрес. Вздохнув и пожав плечами, я отправилась к себе.

* 2 *

Кабинет с приветливой табличкой "Вас тут не ждут!" мы делили втроем: я, Шаховский и Каширин.

Над нашим "сожительством" в Агентстве подшучивали, но думаю, нам втайне завидовали. В отличие от кабинета Обнорского, где все подчеркивало достоинства его обитателя, в нашей комнатушке усилиями Каширина поселился дух истории. В первую очередь, истории розыска и органов внутренних дел. О ней напоминала допотопная пишущая машинка с вставленным бланком протокола допроса. Изящные наручники, куда свободно проходила моя не очень тонкая рука. Со стен тусклыми глазами взирали те, кого разыскивает милиция, и те, кого уж нет в мире,- эти фотографии, как я подозревала, "стибрил"

Каширин из уголовного розыска, где он раньше работал. С полок стеллажа на посетителей назидательно смотрел корешком "Полный сборник кодексов Российской Федерации". Ему вторил Уголовный кодекс 1967 года, ныне ушедший в историю. Все это тем не менее гармонировало как с компьютерами, находящимися в нашем распоряжении, так и с вполне модерновой мебелью - уютным диванчиком и чайным столиком, купленными на наши собственные деньги (Скрипка сообщил, что бюджет Агентства таких необоснованных трат не предусматривает). Расстроенная разговором с Обнорским, я, войдя в кабинет, плюхнулась на этот самый диванчик.

Едва взглянув в мое лицо, Шаховский все понял.

– Коньячку, Ань?- Само это предложение должно было бы поставить крест на дальнейшей нашей карьере в Агентстве, так как Классик категорически запретил употреблять на рабочем месте, даже в лечебно-профилактических целях.

– Пожалуй,- кисло кивнула я, но спохватилась: - Впрочем, нет, я же за рулем. А так хочется напиться и забыться...

– Главное, под это дело не отдаться кому не надо,- попробовал пошутить Каширин, но под моим взглядом, хорошо отработанным в свое время в судах, осекся. А я покраснела, так как Родька, в общем-то, сказал именно то, что вертелось у меня на языке. Но не признаваться же в этом Каширину!