Дело по сердцу

То есть он обязан был уметь грамотно посмотреть и прочитать снимки. И я, понимая это, решил согласиться на работу в рентген-кабинете. Освоить все «через не хочу».

Сначала рентгенология мне показалась скучной. А потом я увлекся, я вообще увлекающийся человек. Помогла мне в этом врач-рентгенолог Кира Ивановна Ларина, которую я тоже считаю своим учителем. Она буквально «заразила» меня своей влюбленностью в дело.

И мне очень понравилась легочная патология. А поскольку я любил работать руками, я решил освоить метод бронхографии, то есть контрастирования бронхов.

Чтобы сделать это исследование, нужно заанестезировать носоглотку специальным шприцом, через нос провести катетер, увезти больного в рентген-кабинет, направить катетер, куда нужно. Я быстро освоил эту технику, да так хорошо, что совсем скоро мне, молодому интерну, стали доверять самостоятельно делать снимки, и у меня получались очень хорошие работы.

Так начались мои первые подступы к рентгенохирургии.

Наконец гнойники мои зажили, и я снова мог ходить на дежурства, на операции, ассистировать Борису Алексеевичу. И, видимо, тут он все для себя решил, правда, никому ничего не сказал.

У Бориса Алексеевича всегда была жажда знаний. У него даже работала переводчица, которая делала ему переводы из профильных иностранных научных журналов. Не каждый профессор может этим похвастать.

У Бориса Алексеевича всегда была жажда знаний. У него даже работала переводчица, которая делала ему переводы из профильных иностранных научных журналов.

И вот на одной утренней конференции он заявил, что нам необходимо развивать так называемое «направление Петросяна». Что за направление? Никто ничего слыхом не слыхивал про такое. Оказалось, речь идет о профессоре Петросяне из московского института Бакулева, который стал первым человеком в нашей стране, внедрившим в практику методы рентгенохирургического зондирования сердца.

И вот именно к нему Борис Алексеевич решил меня отправить.

Ангиографическое оборудование к тому моменту уже появилось в пятой больнице, но узкого специалиста для работы на нем не было. Помню, как я впервые попал в кабинет, где проводилось кардиографическое исследование.

Борис Алексеевич поймал меня в больничном коридоре, завел в предоперационную «секретного» кабинета, и я через большое стекло увидел обилие аппаратуры и склонившихся над пациентом двух хирургов. Рядом суетилась сестра, все было похоже на настоящую операцию, но разреза я не видел. Зато увидел вставленный через ногу катетер, а на экране специального телемонитора – сердце, в которое этот катетер входил, по нему бежало контрастное вещество…

Я стоял, открыв рот, и даже не заметил, что Борис Алексеевич ушел. А когда он вернулся, все, что я мог вымолвить: «Фантастика!»

– Понравилось? – спросил меня Борис Алексеевич.

– Еще как!

– Хочешь?

– Хочу, это очень интересно!

И меня отправили на учебу в Москву, где у профессора Юрия Петросяна я за пять лет освоил все новейшие методики и защитил диссертацию.

Борис Алексеевич Королев, с которым мы потом долго работали, до самых последних дней – а прожил он до ста лет – сохранил в себе эту жажду новых знаний, благодаря которой я обрел именно эту специализацию – кардиорентгенохирурга.

Конец ознакомительного фрагмента.