Дело толстых
Шрифт:
— Было дело, — улыбнулся Валерыч, — пожалел бедняжку.
— То-то и оно, Валерыч. Если бы не переполох, который банк «Кредит доверия» в прошлую субботу утром устроил, можешь мне поверить — вывернулась бы Марта Игоревна. Ушла. В тот момент, когда она тебе на тяжелую жизнь жаловалась, Саша Васнецов Гудовина под выстрел снайпера выводил. Мы киллера с винтовкой взяли на чердаке дома напротив кафе, куда Васнецов Гудовина для разговора вызвал…
— Сам вызвал? Зачем? — перебил Тарасов. — Не слишком ли грубая работа?
— Отнюдь, — покачал головой полковник. — Думаю, стреляли бы не только в Гудовина. Сначала бы уложили Вову наповал, потом и на Саше Васнецове отметочку оставили. Или хотя бы обстреляли как следует, доказывайте потом, что не случайно увернулся, увидев дырку в голове Гудвина. Это,
— А «Кредит» за шпионаж под статью попадает? — озаботился вдруг Валерыч «добровольными помощниками следствия». Морозов не ответил, и Валерыч понял это молчание так: «Никуда банкиры не попадают, мы им за сотрудничество спасибо в письменной форме оформим». — А откуда Гольдман знала выход на киллерскую сеть?
— Думаю, еще со времен Ивана Платоновича Князева телефончик оставался. Или выход на человека, способного этот телефончик добыть.
— Понятно-о-о, — протянул Тарасов и посмотрел на здание офиса «Гелиоса».
Из офиса, в сопровождении двух оперативников и следователя, вышла Марта Гольдман в наручниках. Женщину мотало из стороны в сторону, ноги подгибались, за полчаса обычный лоск сполз с нее, как чужая шкура. Неожиданность, толпа вооруженных мужчин сломили ее окончательно? Или на какое-то время?
Зная Марту Игоревну, однозначного ответа дать невозможно. Видимо, на это и делался расчет — только неожиданность ареста могла дать результаты.
— Иваныч, — тихо сказал Тарасов, — а задержать всю компанию в прошлую субботу вы не могли? — Капитан хотел добавить: «Вяткина тогда осталась бы жива», но Морозов о подоплеке вопроса догадался сам и расстроился необычайно.
— А основания, Миша, основания?! — воскликнул и добавил горько: — Это сейчас мы такие молодцы… А в прошлую субботу?.. Ну вот представь, вызывают меня с дачи, и сутки напролет группа из пятнадцати человек — наши и банковские — сидит над записями, заметь, нелегальными записями, спасибо, банкиры не сдрейфили, голову под топор отдали… Так вот, сидят и думают: Марта Игоревна заказ на убийство сделала или ковер в химчистку отдала? Там же одни междометия и намеки! И что было делать?! Являться с ордером «объясните суть этой фразы»?! Да она бы нас на смех подняла и в тину юркнула, ищи потом ветра в поле…
— Проще было найти мальчика для битья, у которого на лбу крупными буквами написано «болван», и послать его кур смешить, убийство собаки расследовать. Так, что ли?
— Миш, ну что ты опять, в самом деле! — огорчился Морозов. — Какого мальчика?! Мне нужен был хороший, отличный профессионал, не задействованный в деле. Вот скажи: ты Марту Игоревну хорошо успел узнать? Хорошо, а? Она же на ходу подметки режет! Если бы явился человек хоть чуть-чуть знакомый с подоплекой дела, она бы мигом подвох учуяла! Учуяла и свернула бы дела. Мне нужен был человек, который спокойно, без лишнего рвения, способен распутать клубок, намотавшийся на тело собаки. Мы все чуть головы не сломали — откуда эта собака появилась?! Кто еще замешан?! Ведь, судя по прослушке разговоров прошлой пятницы, ни Гудовин, ни Гольдман к появлению собаки в морозильнике отношения не имели. Они чуть до смерти не перегрызлись, выясняя, кто под кого яму роет.
— Ну так пришли бы им помочь! Если запись выяснения их отношений уже существовала…
— Да не было там ничего конкретного!! — почти закричал Морозов. — Понимаешь ты, не было! Только «это не я, это ты, падла, меня сплавить хочешь». Куда сплавить?! За что?! О чем вообще разговор?! Но и оставить без внимания такой факт мы тоже не могли, — собака в холодильнике появилась, следовало проверить, кто еще в
деле замешан. И осторожно, не вспугнув.Вот скажи мне, Миша, если бы я сразу, в понедельник, тебе рассказал, какая ситуация в «Гелиосе» складывается, как бы ты тогда за расследование взялся, а? — Когда Тарасов не ответил, полковник подождал немного и закончил сам: — Вот именно. Думаю, с бо-о-о-ольшим энтузиазмом за работу бы взялся. А труп собаки в холодильнике энтузиазма вызывать не должен. В этом случае мы лишь насторожили бы Марту Игоревну с компанией лишним вниманием…
— Конечно, — вздохнул Тарасов, — вы киллерскую цепь выслеживали. Это другой полет, за это ордена дают…
— Ну перестань ты, в самом деле! Ты же профессионал и должен понимать: существуют ситуации, когда полная откровенность может только навредить и…
— Проехали, — перебил Тарасов. — Саша Васнецов в убийстве Гольдмана принимал участие?
— Дался тебе этот Васнецов, — поморщился полковник и произнес по слогам: — Не знаю. Вроде бы как нет… Но точно сказать не могу. Они ж перед камином убийство не обсуждали… Вот пройдут допросы — звони, тогда скажу точно. Но пока мы даже не знаем, как в точности был убит Гольдман. Одни догадки и надежда, что Марта Игоревна сдаст Гудвина со всеми потрохами.
— Думаешь, сдаст? — поднял брови Валерыч.
— А куда ей еще деваться? — усмехнулся полковник. — Мне эта дамочка уже ночами снится, я ее манеру неплохо изучил. Убийство мужа она обязательно свалит на Гудовина…
— Каким образом? — перебил Тарасов. — У Вовы нет мотива, а у нее как раз наоборот. Может быть, это Гудвин ее паровозом пустит?
— А вот пусть оба постараются, — усмехнулся Николай Иванович, — а мы послушаем. Но мотив, Миша, у Вовы был. И большой. Если бы Гольдман продавал фирму и уезжал в Швейцарию, Гудвин оставался бы совсем без кормушки. Жене хоть какие-то крохи отламывались, а он… вообще с лысой попкой… так-то вот. И думаю, Марта Игоревна жадностью Вовы воспользуется. Уверен просто. Скажет, Гудовин убил ее мужа, ее, бедолагу, запугал-запутал, и только после этого она, бедняжечка, решила от него избавиться.
— Так ведь заказ на убийство Вовы прошел примерно две недели назад…
— А откуда Марта знает, что мы об этом знаем? Она ведь думает, что слежка за ней началась только после исчезновения Бориса Аркадьевича. — Морозов лукаво прищурился. — Пусть поет, а мы послушаем, как она будет оправдываться. Как будет объяснять, что только от страха за свою жизнь убийство Гудовина заказала, как подлый Вова Гудвин на ее глазах мужа прикончил, потом ее запугал-запутал и молчать заставил… Только сдав нам Гудвина, Марта Гольдман сможет оправдать заказ на убийство реальным страхом за свою жизнь. Мужа-то и в самом деле на ее глазах убили.
— Если только она сама ему яду не налила, — хмуро вставил Тарасов.
— Может быть, и так, — согласился полковник. — И считай, если бы не случай, не результаты прослушки «Кредита», вывернулась бы наша Марта Игоревна. «Простите, господа присяжные, боялась очень». Так-то вот, у нее на каждый наш ход — свой противоход имеется.
— А что такого произошло между Гудовиным и Мартой, что она его под пулю выводила?
— Не знаю, Валерыч, честное слово, не знаю. Много еще тайн в этом деле осталось. Кто подбросил собаку? Почему убили Галину Вяткину? И главное — как? Ведь получается, что словно привидение в офисе побывало… Явилось, наделало дел и растаяло… А ведь представь, во вторник с офиса уже глаз не спускали! Каждый шаг, каждого в отдельности человека фиксировали! — Морозов расстроенно помотал головой: — Эх, знали бы заранее, по всему бы офису кинокамер понатыкали! А то, понимаешь ли, получается ерунда какая-то. Судя по времени и появлению людей из офиса, убийца Вяткиной — Фельдман. Каково, а? Шестидесятилетний адвокат-ревматик тело Вяткиной к потоку подвесил. Да он тяжелее мороженой курицы ничего поднять не может! — Морозова так расстраивало собственное головотяпство, что он совсем не обратил внимания на то, что Валерыч уже пару минут слушает его молча, смотрит вдаль и вопросов не задает. — И собаку он не мог подбросить, в отпуске был… — уже медленнее проговорил полковник, словно бы сам себе, но на самом деле пристально всматриваясь в выражение лица старого приятеля. — Миш, а ты, случайно, не знаешь, кто собаку подкинул?