Дело жадного варвара

– Хорошо, – сказала принцесса. – Через несколько минут я дам вам разрешение удалиться. Просто я хочу уяснить для себя все и тоже поразмыслить ночью. Может, придет что-нибудь в голову. Удалось ли выяснить, в котором часу инок увел Бибигуль из помещения с крестом?

– Точно ни она, ни он не помнят, но ориентировочно – без двадцати час.

– Значит, нужно найти человека, который, не участвуя в ограблении, между без двадцати час и двадцатью минутами второго был на территории ризницы?

Богдан чуть поклонился.

– Напарница Ли все схватывает на лету.

Принцесса усмехнулась.

– И при этом все, кто был в ризнице, одинаково чисты, – подытожила она.

– Вернее, в равной степени чисты, – подал голос Баг. Богдан кивнул. – То есть они все могут оказаться как замешаны, так и ни при чем. В совершенно равной степени.

Богдан снова кивнул, а чуть погодя пояснил:

– Показания каждого из них не подтверждаются ничьими другими показаниями. Каждый может говорить и кривду, и правду. Свидетелей нет ни для кого.

Принцесса досадливо поджала губки.

– Как вы думаете, кому мог понадобиться крест? – спросила она после паузы.

– Ну, мало ли… – проговорил Баг с безнадежностью в голосе. – Камушки там цены немалой.

– То есть надо ждать, когда камни всплывут на нелегальном рынке? Возможно, вне страны?

– Если всплывут, то скорее всего – вне страны, – согласился Баг. – Тут с ними делать нечего, разве что держать дома, любоваться и никому не показывать. Узнают сразу.

Помолчали.

– Но мало ли на свете красивых аметистов, – вдруг даже чуть раздраженно сказала, встряхнув головой, принцесса. – Почему именно крест? Кому мог понадобиться именно крест?

– А я сейчас думаю о другом, признаться, – тихо сказал Богдан, глядя в пространство. – Кому мог понадобиться НЕ крест.

– Не понимаю, – призналась принцесса, а Баг вообще смолчал.

– Я и сам не понимаю, – признался в ответ Богдан. – Только вот… Коль скоро в том же здании было так много не менее ценных вещей, а взят был только крест, мы уверили себя, что нужен был крест. А действительно, если подумать спокойно: ну почему именно он? Не самый древний. Не самый дорогой. Почему? Может, лишь потому, что нас хотят уверить, будто нужен был именно крест, а на самом деле…

– Что – на самом деле? – завороженно спросила принцесса.

– Не знаю.

– Мудришь опять, – буркнул Баг.

– Угу, – с усталой улыбкой ответил Богдан. – Спать пора.

– Что же, – принцесса повела веером. – Время позднее. Драгоценные преждерожденные могут нас покинуть.

Напарники встали и совершили глубокий поклон.

– Спасибо за чай, еч Ли. – молвил Богдан.

– И за пиво, – добавил Баг и ухмыльнулся. Он уже простил Богдана и даже чуточку жалел, что пнул его пониже поясницы.

Демократизация в Павильоне Красного Воробья дошла в тот вечер до такой степени, что принцесса Чжу изволила подняться со своих подушек и проводила напарников до выхода, сделав целых семь шагов.

Пока все тот же проводник не вывел их к вратам и не оставил одних, Богдан и Баг хранили молчание. Усталость брала свое. Говорить не хотелось, думать не получалось. Вихрь честной службы вымотал их нынче до последнего предела. И все же, оставшись одни, напарники не могли не обменяться парой фраз хотя бы о самом главном.

– Славная девушка, – с не свойственной ему легкой дрожью в голосе сообщил Баг ночному пространству.

– Да, – подтвердил Богдан. – Очень. А поначалу показалось – такая казнь египетская!

Они уселись в повозку, Баг взялся было за ключ зажигания – и вдруг в сердцах звонко хлопнул себя ладонью по лбу.

– Переродиться мне навозной мухой!!!

– Что такое? – перепугался Богдан.

– Бутылку-то я оставил!

Богдан только расхохотался.

– Тебе смешно!

– Действительно, сдать же можно было, – сказал Богдан с серьезным видом. – Тридцать чохов зачем-то подарил принцессе…

– Да не в чохах дело, чурбан ты бесчувственный!

– Еще какой чувственный, – ответил Богдан, демонстративно помассировав ушибленное Багом место.

– Это же сувенир! Хоть что-то на память об этом вечере и о ней…

– Думаю, она тебе обязательно что-нибудь подарит, – сказал Богдан.

– Почем ты знаешь? – подозрительно покосился на него Баг.

– Мне так кажется, – ответил Богдан.

– Вечно тебе что-то кажется, – проворчал Баг и провернул ключ зажигания. Мотор с готовностью заурчал.

Обоим странно было даже вспомнить о том, что еще сутки назад они не знали друг друга.

Апартаменты Богдана Рухович Оуянцева-Сю,

25 день шестого месяца, отчий день,

ночь

До дому Богдан добрался уже в полуневменяемом состоянии. Баг, от усталости тоже осунувшийся, с проступившей антрацитово-черной щетиной и запавшими глазами, подвез его к стоянке воздухолетного вокзала, где Богдана мирно дожидался его мокрый снаружи и сухой внутри «хиус», оставленный здесь днем; и там они с напарником разъехались, уговорившись встретиться спозаранку завтра же, невзирая, увы, на отчий день. Бывают такие обстоятельства в жизни, бывают. Слава Богу, не так уж часто.

На последних крохах сил Богдан аккуратно, соблюдая все дорожно-транспортные уложения и стоически выполняя наставления дорожных знаков, по пустым ночным улицам доехал до дому, кое-как вскарабкался на свой этаж – и пал на руки жен.

Уже через полчаса он, накормленный, умытый и целомудренно, нетребовательно зацелованный, лежал на своем ложе в сладкой полудреме – несмотря ни на что, жаль было засыпать совсем, хотелось продлить миг глубокого, почти полного, но еще сознательного отдохновения. Так уютно было, так иначе, чем в распотрошенной мерзавцами ризнице, или в убогой квартирке Бибигуль, которую не покидает и, вероятно, никогда уже не покинет печаль… Впрочем, Бог милостив.

Сквозь дремоту Богдан слышал, как за плохо прикрытой дверью воркуют Фирузе и Жанна. «Как ты думаешь, это взять с собой?» – «Конечно! Сейчас так очень даже носят! Вот родишь, фигура немножко придет в норму – и вперед!» – «Возьму. Ох, бусы, бусы! Чуть не забыла! Это же Богдан подарил, когда еще только ухаживал за мной, это же талисман, я без них никуда!» – «Послушай, преждерожденная сестрица. Ты правду говоришь, что он не всегда так работает? Это же на износ! На нем же лица не было, когда вошел!» – «Нет, нет, не бойся. Бывает, конечно, всякое – но редко. Это уж так совпало, не гневайся…» – «Да я не гневаюсь, жалко просто. Ну и, конечно… да».