Дэмьен

Мальчики расположились перед пылающим кирпичным камином огромных размеров и бросали игральный кубик. Тишину в зале нарушали только потрескивание поленьев и стук фишек на игральном столе. Высоко над камином висело чучело оленьей головы. Ричард застрелил оленя как раз в тот год, когда был построен этот дом. Еще была жива его первая жена Мэри, и теперь даже мимолетный взгляд на чучело вызывал в Ричарде грусть. Мэри, ненавидевшую любое убийство, охватило в ту ночь страшное смятение при виде туши убитого оленя, которую Ричард тащил от ручья в Лэнд Роувер. Убийство животного и твердое намерение Ричарда иметь чучело головы оленя над камином привело к их единственной серьезной ссоре. Мэри была настолько не в себе, что нарушила неписаное правило: ограничиваться предметом спора. Она пошла дальше и припомнила мужу чуть ли не все его прегрешения. Всю неделю потом Ричард побаивался, как бы Мэри не ушла от него, но через свое упрямство так и не смог переступить: он-таки смастерил чучело и взгромоздил его над камином.

Когда Анна, впервые заметив голову оленя, спросила о ней мужа, Ричард ограничился рассказом об охоте, где застрелили этого самца. О ссоре со своей первой женой Ричард никогда бы не решился заговорить с Анной. Хотя порой сам себе удивлялся: ведь его вторая жена при всей ее женственности испытывала почти мужскую страсть к любому «кровавому» виду спорта. Совершенно очевидно, что Анна разделила бы увлечение Ричарда, заняв в том давнишнем, беспокоящем его инциденте позицию мужа.

Мальчики так увлеклись игрой, что не заметили, как Анна вошла в гостиную. Некоторое время она молча наблюдала за ними. «Какие они замечательные», – подумалось ей. Наконец она нарушила молчание:

– Эй вы, двое, уже поздно. Завтра такой день…

Марк, которому впервые за этот вечер пришло везение, поднял глаза и попросил:

– Мам, мы почти закончили. Еще пару минут, хорошо? Ну, пожалуйста! – Он обратился к брату за поддержкой. Лукаво прищурившись, Дэмьен возразил:

– Пошли, Марк. Раз мама говорит, что пора спать, значит, так оно и есть.

Анна улыбнулась. Улыбнулся и Марк.

– У меня идея, – начал он. – Почему бы нам на ночь не оставить доску здесь, прямо так – не убирая?

Все засмеялись. Поцеловав мальчиков, Анна выключила свет и ушла. А братья отправились наверх по деревянной лестнице в свои спальни.

– Дэмьен, – заговорил Марк, – я хотел у тебя кое-что спросить.

– Это очень важно? – акцентируя в голосе томную усталость, обронил Дэмьен. В этот момент он точно спародировал занудливого и брюзжащего бизнесмена. Марк рассмеялся.

– Конечно, нет.

– Ладно, валяй, – милостиво разрешил Дэмьен.

– Что за дела у вас с Неффом?

Чего угодно ожидал Дэмьен, но только не этого вопроса. Он внимательно взглянул на брата и холодно спросил:

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, – протянул Марк, остановившись наверху у лестницы, – мне кажется, он все время за тобой наблюдает. Это как-то странно.

– Да, пожалуй, – согласился Дэмьен. Он прошел по темному коридору к своей комнате и открыл дверь. Потом повернулся к Марку, наблюдавшему за ним: – Нефф – сержант. А сержанты все странные. Ты что, не знаешь? – Он драматически поклонился и вдруг улыбнулся, давая понять, что шутит. Затем театрально произнес: – Спокойной ночи! – И исчез в своей спальне.

Гости прибыли вечером на следующий день. Здесь были и Бухер, и Пасариан с Ахертоном, и доктор Уоррен. Даже из Академии несколько ребят умудрились добраться сюда на торжество.

Посреди просторной и ярко освещенной столовой в окружении друзей и гостей стояли Марк и Дэмьен. Они зажали глаза ладонями. Приглушили свет. В столовую доносились изысканнейшие ароматы из великолепной буфетной залы, где был накрыт длинный узкий стол. Этот стол XVI века долгое время принадлежал ордену фламандских монахов. Как-то во время визита в монастырь Святого Симона Ричард Торн обратил внимание на антикварный стол и мимоходом заметил своему близкому другу из семейства Херстов, что этот старинный предмет ему очень понравился. Спустя несколько недель стол был доставлен в Чикаго вместе с запиской следующего содержания: «Как-нибудь угостишь меня за этим столом». Поначалу Ричард пребывал в некотором замешательстве от подобной щедрости друга. Но подарок тем не менее принял и через некоторое время переправил его в Лейксайд.

Теперь же, стоя посреди зала, стол выдерживал немалую тяжесть: здесь были и копченая индейка, и деревенский окорок, и потрясающий ростбиф, и куча всяких салатов – словом, все то, что так необходимо двум крепким юным паренькам, дабы набраться сил и превратиться в мужчин.

Не хватало только десерта, и его вот-вот должны были подать.

– А можно уже посмотреть? – проговорил Марк, все еще зажимая ладонями глаза.

– Пока нет, – ласково ответила Анна.

Из соседней комнаты донеслись поющие мужские голоса:

– С днем рождения! С днем рождения!

– А теперь? – не унимался Марк.

– С днем рождения, Марк и Дэмьен! – пропели мужчины.

– Можно! – волнуясь, воскликнула Анна, и оба мальчика тут же отняли руки от лица.

Они увидели торт таких размеров, что им одним можно было, наверное, накормить досыта всю Дэвидсоновскую Академию. Торт был трехъярусным, а его верхушка походила на озеро Женева, если на него взглянуть из окна столовой. По поверхности озера из сахарной ваты катались на коньках буковки-человечки в длинных пальто и шарфах: женщины в хорошеньких шляпках, мужчины в цилиндрах. Все эти конькобежцы конца прошлого века застыли на месте, освещенные, будто фонарями вокруг катка, тринадцатью свечами. Создатель этого торта обычно оформлял к рождеству витрины самых фешенебельных чикагских магазинов. Но тут его убедили применить свое искусство в новой области. И он создал нечто, что несомненно явилось самым восхитительным и, возможно, наиболее дорогим тортом ко дню рождения из всех когда-либо существовавших.

Марк восторженно захлопал в ладоши, Дэмьен заулыбался. Грянули аплодисменты.

– Фантастика! – воскликнул Марк.

– С днем рождения, мои дорогие мальчики! – Анна обняла Марка и Дэмьена и расцеловала их.

Марк не мог больше сдерживать свое любопытство, он вырвался из объятий Анны и бросился к торту, который как раз водрузили на стол. Следом за ним кинулся к столу и Дэмьен.

В зал вошел Бухер, пропустивший церемонию поздравлений. Его одолела мучительная мигрень, и он пытался избавиться от нее, отлежавшись в одной из комнат.

Анна первая заметила Бухера и сочувственно улыбнулась.

– Ну как, получше, Поль? – поинтересовалась она.

– Да, намного, спасибо, – ответил Бухер. Но сведенное болью лицо выдавало его состояние. – Последние дни я был страшно занят, – признался он и поглядел в другой угол на Ахертона, стоявшего рядом с мальчиками. Марк восхищенно разглядывал маленькие фигурки на торте, а Дэмьен тем временем успел засунуть в сахарный лед палец и весь вымазался.

– Мам! Мистер Бухер! Подите сюда, посмотрите же! – крикнул Марк, с трудом отрывая взгляд от этого произведения искусства.

Анна улыбнулась и подошла к Марку, а Бухер направился в сторону Дэмьена, который стоял, прислонившись плечом к стене. Мальчик заметил приближение Бухера, улыбнулся и вежливо кивнул, надеясь, что тот пройдет мимо. Дэмьена не устраивала перспектива заниматься болтовней со взрослыми, ведь поблизости находился такой роскошный торт!

– Как к вам относятся в Академии, Дэмьен? – спросил Бухер.

Дэмьен вздрогнул.

– Хорошо, мистер Бухер.

– А сержант Нефф? Он как? – продолжал спрашивать Бухер. Дэмьен заинтересовался.