Демиург

Не обращая на это внимания, Охо создал образ сэндвича вместе с его вкусовыми качествами, и даже ощутил его запах. Образ вызвал желание: даже выделилась слюна. В то же мгновенье он почувствовал во рту нечто странное и безвкусное, а в руке увидел полупрозрачный надкушенный бутерброд.

Ученого окатила волна разочарования от очередной неудачи, но тут же он действительно почувствовал вкус сэндвича во рту, а в руке теперь находился ничем не отличающийся от своих естественных собратьев, сандвич.

"Фу!
– выдохнул мужчина свое облегченное разочарование, и, еще раз проверив вкусовые качества того, что оказалось у него во рту, стал немного нервно жевать.

– Ну и ну!
– Он погрозил пальцем прибору, и с изумлением увидел, что над пирамидкой появились три, быстро заполнявшиеся материей, полупризрачные формы. Охо рефлекторно выключил прибор, но за это время формы приобрели вполне материальный, но какой-то жидкий, несуразный, неправильный вид. Поверхность пирамиды колыхнулась еще раз, выплюнув в пространство лаборатории еще один призрак, и замерла в зеркальном покое.

"Что за чертовщина?" - разглядывая незваных гостей, лихорадочно думал Охо.

Между тем, объекты двинулись в сторону творца и ему это не очень понравилось тем более, что несмотря на медлительность движений, скорость их начала возрастать. Охо вскочил и хотел броситься к двери, но в этот момент один из незваных гостей буквально прыгнул на него и непонятным образом растворился в теле ученого, вызвав у него ощущение крушения всех надежд. В следующую секунду другой предмет проделал то же самое, но на этот раз Охо ощутил значительное облегчение. В то же мгновенье, его озарила блестящая мысль, и он, включив снова прибор, буквально выкрикнул в него жгучее желание избавиться от оставшихся двух объектов, после чего опять нажал на кнопку выключателя.

Уже задрожавший перед прыжком в человека комок коричневатого цвета, замер на месте, а над пирамидой появилось нечто, напоминавшее чернильную кляксу, с щупальцами и противным запахом гнили. Последний из четырех материализовавшихся призраков тоже был кляксой, но гораздо меньшей и не такой мерзкой, как эта слизистая, студенистая тварь. Медленно подобравшись к замершим в воздухе двум объектам, словно парализуя их действия, клякса вдруг хлестко обхватила один из них и растворила его в себе, после чего таким же образом была уничтожена клякса поменьше.

Охо, пораженно наблюдавший за этой борьбой, даже не борьбой, а самым настоящим пожиранием, неосознанно ждал момента окончания этой борьбы, вызванной им самим, и как только клякса, закончив свое черное дело, двинулась в его сторону, он снова воспользовался прибором, жестко, без эмоций приказав уничтожить и этот объект.

В комнате появилось что-то вроде коричневого ножа, от которого пахло человеческой смертью. Как робот, подобравшись механическими движениями к кляксе, нож начал рубить и кромсать ее на куски. Клякса извивалась, как могла, но нож спокойно проходил сквозь ее мягкое тело, оставляя лишь извивающиеся щупальца, которые быстро исчезали прямо в воздухе. Закончив свою "работу", нож, естественно, направился к Охо. Тот, обессилев от безысходной борьбы, оказался под гипнозом ритмичных, безапелляционных движений ножа, и когда тот влетел в него, ученый вздрогнул и ощутил в себе прилив хладнокровия и авторитарного управления миром.

ГЛАВА 2.

Джонатан открыл глаза. Над ним с улыбкой склонилась Александра. Улыбнувшись в ответ, он с изумлением обнаружил, что находится в номере гостиницы, который они сняли по приезде в Каир. Ничего не понимая, он встревожено посмотрел на девушку.

В ее улыбке появилось лукавство:

– Ничего не помнишь?

– Как же не помню, - все помню, - лоб Пирса изобразил напряжение мысли, - помню, как мы попали в пасть Сфинкса, долго брели по разноцветным лабиринтам,.. о! помню будто бы я раздвоился, помню жрицу Изиды,.. кажется Геосати, да?

– Угу.

– Ну вот. А потом..., потом, - Пирс немного покраснел, - мы с тобой ... хм! летали.

– Ну-ну?

– Что, "ну"? Потом было ощущение невероятного блаженства и какого-то всезнания что ли.

– А дальше-то, что?

– Дальше?.. Хм, дальше... А дальше я лежу в постели с клопами в третьесортной гостинице Каира и рядом ты.

– Замечательно! Как в кино: шел - упал, встал - гипс.

– Так ведь... Уж не хочешь ли ты сказать, что ничего не было? встревожился Пирс.

– Почему же, очень даже было. Только прошло уже две недели, как мы сюда вернулись, точнее - нас вернули.

– Что, прямо сюда?
– Пирс снова с изумлением оглядел комнату.

– Вот именно.

– Неплохо. Но почему же я этого не помню, а ты - помнишь?

Саша снова заулыбалась:

– Ну-у, пути Господни неисповедимы. Ты же говорил о раздвоенности сознания.

– Говорил.

– А когда вспыхивал свет, тебе казалось, что ты что-то теряешь в каждом гроте?

– Было и такое.

– И ты по-прежнему ничего не понял?

Пирс тупо смотрел на Сашу, пока в его глазах не загорелся огонек:

– То есть ты хочешь сказать, - начал он медленно, - что у подножия Сфинкса я оставил свое физическое тело, а внутри Сфинкса были наши тонкие ..., - Саша паузой подтвердила эту мысль, давая Пирсу во всем разобраться самому, и он, все еще медленно продолжал, - а наш полет ... и все прочее - это дело наших душ?

– Я бы сказала, что под конец даже высшего аспекта - монад, причем в их высшей, духовной составляющей.

– То есть в каждом гроте я оставил по телу?

– Примерно.

– Но это же невиданный доселе грабеж. То-то я терял, сам не зная чего, а оказывается всего-то ... себя, - Джонатан начинал заводиться.

– Ну-ну, не кипятись, - успокаивающе произнесла девушка.

– О'кей, но все же: как мы оказались здесь?

– Вот уж не проблема для египетских жрецов, которые в свое время перетаскивали многотонные плиты одним словом при строительстве пирамид.

– Пожалуй, ты права, но почему ты помнишь, а я - нет?
– не унимался Пирс.

– Дело в том, что мое сознание было как бы размазано по всем телам, а твое после каждой вспышки яркого света прерывалось. Поэтому, когда тебя вернули сюда, собрав заново, ты и не мог этого помнить.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что я был мертв?

– К сожалению.

– Что за бред?
– Пирс снова возмутился.

– Конечно бред, - спокойно отреагировала Саша, - тем более, что двое господ из полицейского управления уже две недели пытаются понять: какого черта смотрители пирамид находят двух европейцев, занимающихся любовью у подножия Сфинкса, при чем один из них не дышит и сердце его не бьется. А потом один из них исчезает из морга, а второй, точнее, вторая - из тюрьмы.