Демократия и тоталитаризм

И сегодня выставки товаров в Манеже собирают больше зевак, чем акции на Манежной площади. И сегодня никто не выходит на улицу, чтобы заявить: на пенсию в 3500 рублей нельзя прожить! Никто не пишет на стене городской администрации, что стыдно пухнуть от обжорства, когда народ умирает от голода. Никто не заступится за сирот, живущих в приютах, словно на зоне, за побирающихся старух, за учёных, которые сменили НИИ на офисы, чтобы прокормить семью. Каждый прячется, словно улитка, в своём домике, утешаясь, что другим ещё хуже. А тем, кто осмеливается на критику, тут же вешается ярлык «предателя». И вешают не «верхи» — а окружающие!

Наших правителей, словно задержавшихся в развитии подростков, интересуют только развлечения. Временщики, от которых в истории не останется ни строчки, они лишены государственных амбиций и превратили интересы страны — в семейные. «Полей у нас много — приходите и играйте в футбол». А сколько россиян доживёт до Чемпионата мира 2018?

Футбольная поговорка гласит: «Не забиваешь ты, забивают тебе». И сегодня она взывает к обобщению: «Когда право обращается бесправием, сопротивление становится долгом!»

ОПЫТЫ ГОРЬКОГО ОПЫТА

ОПЯТЬ АНДЕГРАУНД?

Если тоталитарная идеология загоняла мыслящую часть населения на кухни, сводя неофициозное искусство к тому, чтобы крутить кукиш в кармане, то демократическая пропаганда мягких ценностей превратила искусство в масскульт, а литературу в бестселлероманию. Нам подают, что это естественное движение, закономерный этап прогресса, неизбежный, хотим мы того или нет. Но, думается, это не так. Дворня всегда берёт пример с хозяина, который становится законодателем мод. Интеллект нации проявляется в науке, душа — в искусстве. У американцев налицо первая и отсутствие второго. Если так пойдёт и дальше, если смыслом для всех станет «деланье» денег, то на земле не останется людей — одни американцы, а за культурным досугом плотно закрепятся чипсы у телевизора. Масскульт был всегда? Но он знал своё место и не был таким агрессивным. У исполнителей популярных песен были многочисленные поклонники, но не была привита национальная американская игра сотворения идолов, шоу не было бизнесом, а культура «звёзд» не развернулась в индустрию. Слава сменилась популярностью, которую легко создают СМИ, а, стало быть, «гонкой за телевизором». В интеллектуальных кругах становится модным не смотреть телевизор. Но тогда зачем он нужен? Чтобы внедрять в массовое сознание рекламу?

ИСКУССТВО ПРАВИТЬ ИЛИ НАУКА УПРАВЛЯТЬ?

Водопады пустой информации, дешёвых сенсаций и журналистских уток также успешны, как и глухое замалчивание. Крупицы истины надёжно спрятаны в куче хлама — это лучше, чем в тёмном подвале, о котором все знают. В отличие от сталинской эпохи, электронные технологии позволяют обойтись и без ГУЛАГа. Современные власти относятся к стране, как модераторы к сайту, на котором любого можно «заблокировать» — лишить слова, сделать его голос гласом вопиющего в пустыне. А точнее — в постоянно кричащей толпе.

Вещи уже давно перестали называть своими именами. И не только власти, пропаганда и ложь для которых — хлеб. Но этот язык политиков сегодня усвоили поголовно все — менеджеры, писатели, юристы, врачи. Штампы, продиктованные телевизором, впитывают с материнским молоком, они входят в плоть и кровь, не давая задумываться. Парадоксально, но СМИ и Интернет научили обходиться крохами познаний, совершенно не ощущая собственного невежества. Это ли не оруэлловский новояз? 1984 год длится уже десятилетия, и конца ему не видно. Примеры, дезавуирующие правду, встречаются на каждом шагу. Если в классовом обществе Средневековья феодал открыто заявлял сервам, что кормит их, то для бизнесмена изобретён эвфемизм — «я обеспечиваю рабочие места». И совесть спокойна! Двоемыслие — дух нашего времени. Свойственен ли он демократическому устройству? Или это традиционное наследие англосаксов? Я склоняюсь к первому. Люди, поставленные в заданные условия, ведут себя одинаково, среда определяет поведенческие стереотипы. Так пресс тоталитаризма сближал низы, грубая пропаганда отталкивала от декларируемых лозунгов, по-своему романтически прекрасных, теперь же повсюду торжествуют разобщённость и безразличие. Это атомизированное общество всецело управляется СМИ, так что кажется, будто оно их придаток, приложение, главное назначение которого быть зрительской аудиторией и электоратом. Но отделение правящей элиты от плебейской массы, для которой предназначены «хлеб и зрелища», плохо кончается и для «верхов» — без подпитки снизу они быстро вырождаются.

Когда выдыхается идея, на помощь приходят слова?

ПОТРЕБЛЕНИЕ — ДВИЖИТЕЛЬ ПРОГРЕССА?

Если в СССР со школьной скамьи прививалось уважение к ближнему, то в современной России — к чужому забору. В священном праве частной собственности и сосредоточено центральное ядро общественной морали, регулирующей межличностные отношения. Но на мой взгляд, это гражданская война сменила окрас, став междоусобной войной каждого против каждого, в которой нет национальностей, нет идеологического противостояния, нет гражданской позиции. И нет победителей. Это война за место под солнцем, в которой гибнут не меньше, чем на войне настоящей. Кто подсчитал количество загубленных, поломанных жизней, смятых пошлостью трёхгрошовой грызни? Неизвестно, что хуже, что бессмысленнее, что бесчеловечнее и аморальнее.

Современные марлоки, третье поколение маркузеанского одномерного человека, как дети, — их чувства полностью подчинены СМИ. Скажут: «Это смешно!» — и они смеются; скажут: «Это грустно!» — и они плачут. То же относится и к морали: что такое хорошо и что такое плохо сегодня разъясняет телевизор. Таким образом, парадоксально, но у человека, активно потребляющего, своего — ничего. Духовная бедность не позволяет ему роскоши собственного мнения. В этом и есть счастье? Если тоталитаризм обрекает на жизнь с кляпом во рту, то демократия атрофирует сам орган внутреннего зрения, оставляя наблюдения с завязанными глазами, подсовывая вместо реальности ярко раскрашенную повязку.

И в России точно забыли про «возрожденческое» гармоническое воспитание личности, на которое ориентировались в советских школах. По примеру американцев теперь не одобряют широкого гуманитарного образования, предпочитая узкопрофессиональное, готовящее специалистов с флюсом.

Эпоху тоталитаризма сменила эпоха тотальной дебилизации?

СУД ИСТОРИИ КАК СУД НАД ИСТОРИЕЙ

Широкое поле для спекуляций открывается, когда прошлое судят с позиций настоящего, когда выносят приговор ушедшим поколениям. Беспощаден суд над родителями! К их времени подходят со своей меркой, своей моралью и реалиями. Сравнение оказывается всегда в пользу сегодняшнего дня, когда заседают присяжные. Мёртвые беззащитны и всегда проигрывают. Но нет ничего глупее, ничего позорнее и подлее, чем судить другие времена по своему! То, чем занимаются российские СМИ последние два десятилетия. И почему хроника первомайской демонстрации с лозунгами: «Мы строим коммунизм!» должна вызывать смех, а обнажённая девица на рекламном щите, предлагающая рецептом счастья пепси-колу, нет? Или дело в недостатке абстрактного мышления? В сползании к биологической простоте? В общественной биологизации? Отвлечённые символы сменились естественным началом, девяносто первый год — это разворот не от тоталитаризма к демократии, а от доктрины, предлагающей схватиться за небеса, к учению стоять обеими ногами на земле. В извечном противостоянии духа и плоти маятник качнулся в сторону последней. Коммунизм ближе к религии, либерализм — к прагматической философии. Но поколения устают гоняться за миражом, за синей птицей, их утомляет, разочаровывает стремление к недостижимому идеалу, им нужно «здесь и сейчас». Массам коммунистическая идея просто не по зубам, она требует духовной аскезы, воспитания стоиков, служилых дворян или самураев. Миллионы не способны идти по этому пути добровольного самоотречения, это противно инстинктам, нашей дарвинистской сути. И даже античное «живи так, чтобы тебя вспоминали!» вульгарное эпикурейство эпохи Консумации переделало в «живи так, чтобы было, что вспомнить!» Хотя коммунистическая идея в определённом смысле возвышеннее христианской. Последняя обещает Царство Небесное (категорию не менее отвлечённую, чем коммунизм), но сулит его каждому, в индивидуальное пользование. В сущности, Церковь, как страховая компания, гарантирует жизнь за гробом. Мзда, которую выплачивают в виде исполнения заповедей, по-видимому, крайняя цена, на которую способен наш эгоизм, табуирующий жертвенность ради будущих поколений.

Сегодня СССР принято обвинять во всех грехах, мешать с грязью советский образ жизни. Но это так же смешно, как рассуждения варваров эпохи великого переселения о бескультурье римской империи.

Впрочем, варвары были честнее.

Как воскликнул один человек, больше двадцати лет не бывший на родине: «Боже, что они сделали с народом!» Ему предоставили свободу? Но это свобода ветра на пепелище! Любой народ, как ребёнок, которого надо воспитывать, брошенный, он превращается в маугли.

НЕЗНАНИЕ — СИЛА?

Человек прошлых веков, ещё не охваченный мировой паутиной СМИ, отрезанный в медвежьем углу тысячью вёрст от других, обладал чувством своей повышенной значимости, ощущая себя если не центром мира, то своей деревни. Что в психологическом плане одно и то же. Лучше быть первым в Галлии. Разве это не сродни чувству собственного достоинства? На задворках цивилизации ковались цельные характеры, сильные личности. Там вырабатывалось гордое ощущение себя как личности. Сотни же телеканалов вместе с иллюзией сопричастности всему человечеству дают почувствовать почти физически собственную ничтожность. Обрушивающаяся информация, зачастую абсолютно ненужная, одурманивает, не давая сосредоточиться, обилие медийных лиц приводит к утрате своего. Вся мыслительная деятельность нашего современника сводится, как в учебном тесте, к выбору из суммы уже готовых, предлагаемых мнений. Вся его энергия сводится к тому, чтобы приспособиться, найти место в гигантской машине, встроив в неё винтиком своё «я», а все страхи сводятся к тому, чтобы из неё не выпасть. Пластая, трамбуя личность, унифицируя в серую, податливую массу, где главной добродетелью считается толерантность, а лучшим из качеств — конформизм, цивилизация плодит серых мышей, безвольных, не заглядывающих дальше кошелька и соседнего супермаркета. Видимо, научно-технический прогресс делает этот процесс необратимым, как и глобализацию, превращая человечество в миллиарды акакиев акакиевичей. Вместо ницшеанского «сверхчеловека» на сцену вышел «недочеловек» — потребитель, интересный лишь как экономическая единица, планктон, питающий чрево товарно-денежного левиафана.

И зачем такая цивилизация?

АНДЕГРАУНД ИЛИ ДЕГРАДАУНД?

Россия — культурная провинция. А США, Иран и Куба — нет. Провинциализм определяется не масштабами или могуществом страны, а неспособностью развивать своё, неумением проявить собственное оригинальное мировоззрение. Это состояние души, когда ослабленная воля позволяет лишь поклоняться столице, диктующей вкусы, выступающей законодательницей мод. Мы переняли экономический строй и политическую систему, называем главу государства президентом, а резиденцию правительства — Белым домом. Почему же культура должна быть исключением? Ещё Тойнби писал, что вместе с английской винтовкой афганский моджахед приобретает западные ценности. Как бонус или в нагрузку? Вместо противодействия культурной экспансии наша «элита» предпочитает добровольное погружение в провинциализм, примеряя кафтан первого парня на деревне. Примелькавшиеся на экране деятели искусств охотно соглашаются быть проводниками чужой эстетики, соревнуясь в культуртрегерстве, они довольствуются ролью второго в Галлии. Для этого не нужны таланты. Кроме одного — таланта обезьянничать. Преуспевание в нём сегодня не смущает, а, наоборот, ставится в заслугу, поощряется лавровыми венками, престижными премиями и призами «национальных» фестивалей. Вот только «столица» смотрит на это соответственно: как хозяин, выражающий радостное удивление у клетки с попугаем: «Надо же, ещё и говорит!» Наши фильмы об Отечественной войне сняты в стилистике американских боевиков, а сюжеты драм тиражируют американскую мечту на российской почве. Мы гордимся статусом культурной провинции, превращая в событие национального масштаба выдвижение очередной подражательной ленты на «Оскара». И при этом говорим о славянском возрождении! Псевдоискусство для псевдогосударства? Вытравление национальной культуры — это контрибуция за проигрыш холодной войны, нас приучают смиряться с выступающими под маской глобализации америкоцентризмом и тотальной голливудизацией. Но духовно близким может быть только национальный гений — в силу этнических особенностей и непередаваемых нюансов, на которых строится подлинное искусство. Чужое всегда отражается, как в кривом зеркале, выглядит искажённым. Передаются только контуры, грубые черты, а полутона и тонкости размыты. Впрочем, общество потребления, ориентированное на биологические потребности, не нуждается в глубоком искусстве, а вполне довольствуется «фаст-артом», привыкая к схематичным героям, поверхностным отношениям и потоку банальностей, выражающему житейскую мудрость.