Демон-Апостол

Элбрайна охватило чувство жалости к этому человеку, хотя он понимал, что его собственный конец будет гораздо страшнее.

— Однако все трое братьев поклялись не выступать против вас, — продолжал брат Браумин. — Как и Джоджонах, все мы прекрасно понимаем, что наше отступничество пошло бы на благо Маркворту.

— Всего несколько слов — и братья могут спасти свою жизнь, — сказал Элбрайн. — В противном случае их ждет смерть.

— Все мы смертны, Полуночник, — без тени волнения ответил монах. — Каждый мужчина, каждая женщина. Лучше умереть молодым, не запятнав совесть, чем прожить долгую жизнь во лжи. Если человек пойдет против своего сердца, как ему жить дальше с чувством вины, которое будет грызть его долгие годы? На что опереться? Попробуй представить себе, какой путь проходит человек, пожелавший стать монахом церкви Абеля, и как сильна должна быть в нем вера. Тот, кто боится смерти, никогда не пройдет сквозь ворота Санта-Мер-Абель.

Эти слова немного успокоили Полуночника. Ему больно было думать о том, что братья должны погибнуть; так же мучительно больно, как вспоминать о славной смерти брата Муллахи. Но, с другой стороны, он и сам всегда считал, что не изменять принципам гораздо достойнее.

Их разговор неожиданно прервался. В коридоре раздались шаги, а потом позвякивание ключей у камеры Элбрайна. Вскоре дверь распахнулась, и Полуночник с удивлением увидел одного-единственного монаха; обычно они приходили втроем.

Ноги у Полуночника едва не подкосились, так что он был вынужден прислониться к стене. Мелькнула мысль напасть на монаха, но лицо того скрывал капюшон, и Элбрайн подумал, что это может быть и Де'Уннеро, пришедший сделать ему новый вызов.

А потом Элбрайн и впрямь едва не упал — когда монах откинул капюшон и взору Элбрайна предстала улыбающаяся физиономия Роджера Не-Запрешь.

— Прости, прости, — затараторил он. — Мне следовало появиться раньше, но тут были кое-какие сложности.

Элбрайн с таким пылом обнял его, что оба едва не рухнули на пол.

— Как тебе это удалось? — спросил он.

— Мне нужно было сначала раздобыть вот это. — Роджер распахнул рясу и показал свисающую с пояса сумку Пони с магическими камнями. — По счастью, они держат все улики вместе. Джуравиль снаружи ждет нас. Он сильно огорчен, что не удалось найти меч или лук, которые тебе подарили эльфы.

В этот момент в конце коридора показался еще один монах; о его ранге магистра свидетельствовал золотистый пояс, повязанный вокруг коричневой рясы. Лицо у него было старое, морщинистое, а взгляд мягкий.

— Быстро собирай друзей и уходите отсюда, — сказал он Элбрайну. — Скачите как можно дальше, хотя, боюсь, никакое расстояние не обеспечит вам полной безопасности.

— Кто вы? — спросил Полуночник. — Как все это стало возможно?

— Магистр Энгресс, — ответил Роджер, выбирая из огромной связки ключ от камеры Браумина. — Друг.

— В таком случае, вы должны бежать с нами, — решительно заявил Элбрайн.

— Нет. Когда меня схватят, я не буду отрицать, что помог вам бежать, — ответил Энгресс. — Я стар, одной ногой уже стою в могиле. Мысль о том, что я отдам свою жизнь за семь других, молодых и заслуживающих право иметь будущее, ничуть не печалит меня.

Ситуация по-прежнему оставалась непонятной для Элбрайна, но времени на расспросы не было; Роджер уже освободил Браумина и перешел к следующей двери. Кроме того, с дальнего конца коридора раздался голос, не ответить на призыв которого Элбрайн не мог. Он бросился к двери Пони и замер там, пожирая ее взглядом. Заметив это, Роджер следующей открыл ее дверь. Наконец-то они снова были вместе, в объятиях друг друга; казалось, прошли годы с тех пор, как это происходило в последний раз. Прижимая к себе Пони, Элбрайн шептал ей на ухо, чтобы она успокоилась, что теперь все будет хорошо.

Конечно, это было далеко от истины, но тем не менее совсем скоро Роджер и остальные уже оказались рядом с Джуравилем, поджидающим их за стеной аббатства, и растворились во тьме.

Друзья встретили их в условленном месте и повели туда, откуда можно было проникнуть в подводные пещеры бехренцев; кентавра, правда, спрятали где-то еще, поскольку этот путь был для него заказан.

Элбрайн рвался немедленно скакать на север, но его убедили в том, что это невозможно. Северные ворота охраняли монахи и солдаты из Бригады Непобедимых, да и до рассвета было уже совсем недалеко. К тому же не вызывало сомнений, что весть об их бегстве молниеносно распространится по городу. Пока самым разумным решением было надежно спрятаться.

Рассвет застал Элбрайна, Пони и четырех монахов в потайных пещерах на берегу Мазур-Делавала.

К этому времени улицы заполонили разыскивающие беглецов солдаты и монахи. Герцог Калас, возглавляющий поиски со стороны военных, страстно желал сам найти сбежавших; в этом случае он собирался доставить их не в аббатство, а в дом Крампа.

— Убей меня, — сказал Маркворту магистр Энгресс, широко разведя руки в знак полной покорности. — Я не мог допустить этого, Далеберт Маркворт. Я молчал, когда ты сжег на костре Джоджонаха и несправедливо провозгласил Эвелина еретиком…

Слова застряли у него в горле, когда дух Маркворта вырвался из тела и набросился на старика.

Энгресс упал на колени, но тем не менее сумел произнести, хватая ртом воздух:

— Эвелин уничтожил Бестесбулзибара. Они не преступники.

И рухнул замертво на пол Чейзвинд Мэнор. Это видели своими глазами Де'Уннеро и Джеховит, епископ Фрэнсис и еще несколько монахов, включая перепуганного до смерти брата Талюмуса.

Однако в последние мгновения Энгресс испытал чувство удовлетворения. Он пришел прямо к разъяренному Маркворту, признался в том, что сделал, и, доведя его до бешенства, добился того, что тот убил его почти сразу же, не успев узнать, что свою роль в этом бегстве сыграл и брат Талюмус.

ГЛАВА 39 КОНФЛИКТ МИРОВОЗЗРЕНИЙ

Проникнуть в пещеру можно было, только нырнув в воду, но она оказалась удобной и достаточно большой, чтобы в ней можно было разжечь несколько маленьких костров. Без них всем пришлось бы плохо — плывя сюда, люди промокли до костей; естественно, пострадала и их одежда.

Всю ночь Элбрайн пролежал под одним одеялом с Пони. Поддерживал ее, говорил, как сильно ее любит, старался объяснить, что не сердится за то, что она покинула его, и, конечно, не винит в гибели их ребенка.

И с болью чувствовал, что каждый раз при упоминании ребенка Пони напрягается.

Все в пещере спали урывками, не имея представления, что сейчас, день или ночь. Единственным источником света служили костры, но и те горели еле-еле, поскольку с топливом дело обстояло неважно и взять его было неоткуда. Никто даже примерно не представлял, сколько еще времени придется провести тут.

Элбрайн проснулся первым и лежал, глядя на Пони. Во сне она казалась такой хрупкой — прекрасная молодая женщина, которую он впервые поцеловал на северном склоне Дундалиса в тот злополучный день, когда на деревню напали гоблины, оставив их обоих сиротами. Вспоминал он и то, как впервые увидел ее снова после долгой разлуки, когда она вместе с Эвелином пришла в Дундалис.