Демон-Апостол

Джуравиль с отвращением покачал головой. Перед ним был худший представитель рода человеческого, которого эльфу когда-либо доводилось видеть; он был даже гаже трех трапперов, когда-то получивших прощение от Полуночника. И Джуравиль понимал, что на его соплеменников, спрятавшихся поблизости в стратегически важных местах, этот, с позволения сказать, человек производит еще более худшее впечатление.

— Кому говорю, парень? — громко — слишком громко! — закричал пьяница и сделал шаг вперед.

Джуравиль резко развернулся, ногой заехал человеку по спине, подскочил, чисто инстинктивно пытаясь воспользоваться крыльями, — ох, как бы не повредить их! — и двумя ударами в лицо отшвырнул пьяницу к стене дома.

— Эй, да ты, оказывается, шустрый малый! — брызгая слюной, взорвался пьяница, изо всех сил пытаясь устоять на ногах.

И подскочил — Джуравиль тоже, — когда сверху упал кирпич, задев его по голове сбоку. Пьяница пошатнулся и упал.

Джуравиль поднял взгляд и увидел еще одного эльфа, стоящего на краю крыши.

— Может, ты убил его, — прошептал Джуравиль.

— Но если нет и если он, проснувшись, снова начнет шуметь, тогда я его точно убью! — ответил эльф.

Джуравиль узнал голос самой госпожи Дасслеронд и понял по ее тону, что она не шутит.

С проворством, недоступным ни одному самому ловкому человеку, госпожа спрыгнула с крыши, легко приземлилась на ноги и оказалась рядом с Джуравилем. Тот наклонился к пьянице и убедился, что он еще дышит.

— Она вернулась? — спросила госпожа Дасслеронд.

— Она внутри, обслуживает клиентов под видом жены Белстера, — ответил Джуравиль.

— Беременной жены Белстера, — заметила Дасслеронд. — Любому, кто потрудится приглядеться повнимательней, это очевидно. — Джуравиль не возражал; состояние Пони теперь ни у кого не вызывало сомнений. — Ловко она отвязалась от этого монаха.

Джуравиль понимал, что последние слова сказаны исключительно ради него: госпожа Дасслеронд хотела дать ему понять, что не сердится на Джилсепони.

— И все же вам не понравилось, что в такое тревожное время она встречается с человеком из церкви Абеля, — ответил он.

— Зря женщина-солдат привела его.

— Вы сильно опасаетесь церкви? — спросил Джуравиль.

— При чем тут я? Вот твоей приятельнице следовало бы ее опасаться.

— А мне кажется, что и госпоже Дасслеронд тоже, — осмелился возразить Джуравиль.

К его облегчению, она не рассердилась.

— Я опасаюсь любого человека, верящего, что его действия санкционированы Богом, — сказала госпожа. — А эта церковь к тому же имеет склонность объявлять врагом всякого инакомыслящего. Взять хотя бы положение бехренцев в порту. На какое отношение, в таком случае, могут рассчитывать тол'алфар?

— Какое нам до этого дело?

— Наши связи с людьми прочнее, чем хотелось бы, — мрачно ответила госпожа Дасслеронд.

Джуравиль не понимал, о каких связях идет речь. Да, эльфы связаны с рейнджерами; ну, и еще заключают сделки с очень немногими, специально отобранными торговцами, обменивая «болотное» вино на товары, которыми не могут обеспечить себя сами. И даже эти сделки осуществляются со всеми мыслимыми мерами предосторожности: зачастую торговцы понятия не имеют, кому поставляют товары и от кого получают вино.

— Война окончена, — продолжала госпожа Дасслеронд. — И после каждой войны у людей неизбежно начинается передел границ. На юг Хонсе-Бир не пойдет, несмотря на действия епископа против темнокожих. Все понимают, что воевать с Бехреном — дело безнадежное и опасное. Север тоже для них закрыт — там можно затронуть интересы диких альпинадорцев. На востоке — огромное море.

— А на западе Эндур'Блоу Иннинес, — закончил логическую цепочку ее рассуждений Джуравиль.

— Они и так слишком близко к нам, в особенности если учесть фанатизм и уверенность церкви Абеля в своей правоте.

— Но как остановить их? Не воевать же? — спросил Джуравиль. — Вряд ли мы можем рассчитывать на победу, учитывая их численное преимущество.

— Возможно, настало время открыто поговорить с королем Хонсе-Бира, — заявила госпожа Дасслеронд; Джуравиль так удивился, что даже почувствовал слабость в коленях. — Хотя, возможно, до этого дело и не дойдет. Не исключено, что церковь интересует только Палмарис.

— Король уже на пути сюда.

— И отец-настоятель тоже, — добавила госпожа Дасслеронд. — Это неплохо. Мы здесь для того, чтобы добыть как можно больше сведений, и лучше преуспеем в выполнении этой задачи, если в Палмарисе соберутся все ведущие силы королевства. Так что, Белли'мар Джуравиль, все происходящее лишь на пользу тол'алфар. — Она в упор посмотрела на него. — Это все, что тебя должно волновать.

Джуравиль негромко присвистнул и полез на стену трактира. Он понимал, что дела для его друга Джилсепони оборачиваются не лучшим образом, и понятия не имел, как помочь ей.

Снова переодевшись и войдя в общий зал «Друга», Пони поняла, что назревают неприятности. Один из главных осведомителей Белстера встретился с ней взглядом, еле заметно кивнул и направился к двери. Сам хозяин трактира с кислой миной стоял за стойкой. Народу в этот поздний час было не очень много, и Пони рьяно занялась делами, рассчитывая как можно скорее освободиться и поговорить с поджидающим ее человеком.

Все, однако, пошло совсем не так, как предполагалось. В трактир входили все новые и новые люди, в основном из подпольной сети Белстера, и это лишь подтверждало подозрения Пони о том, что что-то произошло.

В конце концов, уже где-то в середине ночи, последний клиент пошатываясь покинул трактир. Пони, Белстер и Дейнси остались одни.

— Драка в порту, — сказал Белстер Пони, не дожидаясь вопроса. — Солдаты упились вусмерть и забрели в порт, рассчитывая покуражиться над бехренцами.

— Ребенка избили! — взволнованно вставила Дейнси. — И ты называешь это «покуражиться»?

— Я называю это неприятностями, — сердито ответил Белстер. — И они не избили парня — кстати, вовсе не ребенка, скорее юношу, — а лишь напугали его.

— И получили то, на что напрашивались, так я полагаю, — упрямо заявила Дейнси.

— Бехренцы пришли мальчику на помощь? — спросила Пони.

— Ага, человек десять или больше, — ответил Белстер. — Кулаки у них покрепче солдатских дубинок.

— Отдубасили солдат как следует, — пробормотала Дейнси. — И бросили в порту, одного при смерти. Хотя монахи вроде бы спасли его. А жаль.