Демон движения

Станция — это цель? Бесспорно. Но с понятием станции-цели может быть связан какой-то несчастный случай, который ранил душу на всю жизнь. Итак, психологическая травма по теории Фрейда из «Толкования сновидений».

Хорошо!

На горизонте засветился силуэт любимого брата-солдата и трагический момент захвата форта-цели. Выбор мотива, видимо, произошел под влиянием момента, настроений того

____________

* «Строитель Сольнес» — пьеса Генрика Ибсена.

– 442 -

времени, tempus belli*, и потому я невольно воздал должное герою меча.

Затем смерть и болезнь мозга; психологическая травма на фоне болезненных изменений. Уплата дани клиническому мотиву.

И это все? Или на этом остановиться?

Слишком банально, слишком легко и слишком мелко.

Значит, надо его углубить, поднять на высоту мысли!

Отсюда начала развиваться идеология Грота.

Мотив первый, страх, мотив чисто эмоциональный, заключающий в себе этиологию безумия, стал основой физического отклонения, одной из составляющих его сущности. Она должна была присоединиться к другой и поднять безумца на целый уровень выше. Субстрат постепенно превратился в своеобразный батут для прыжков в высоту, на верхний уровень. Машинист вырос в моих глазах.

Железнодорожная среда, которой я был обязан этой теме, начала заявлять о своих правах. Я почувствовал влияние окружения, в которой решалась судьба моего героя.

Ведь Грот был машинистом, он управлял железным монстром, который ежедневно борется с пространством, пролетает, как ураган, по лентам исчезающих в дали рельсов! Момент сосредоточения... есть!

Грот любил покорять пространство!

Точка! Ура! Проблема решена.

Как это?! А станция? Как связать эту новую тему со станцией?

Довольно просто. Станция будет как раз препятствием для воплощения идеала движения — этой вечной обузой под ногами железнодорожного Пегаса. Стоп! Хорошо! Так что?

Итак, второе чувство — отвращение, связанное со страхом. Страх и отвращение отталкивают Грота от железнодорожных пристаней.

Оставалось установить временное соотношение обоих чувств; какое из них развилось раньше?

Нужно было вернуться в прошлое, в юношеские годы, и там искать источники последующего безумия. Родилась заключительная идея: Грот был свихнувшимся человеком, Люцифером, который рухнул из облаков. Сегодняшний машинист

____________

* Военное время (лат.).

– 443 -

должен был быть аэронавтом, он должен был преодолевать пространство величественным орлиным способом. Его помощником и соавтором станет брат Олесь — тот самый, который за месяц до завершения работы погиб на зубцах форта. Потрясение, вызванное его смертью, будет представлять собой взрыв (declanchement*) безумия, который примет формы, обусловленные идеалами прошлого. Грот и в дальнейшем желает завоевывать пространство, но в миниатюре: он станет машинистом. Великий идеал молодости сокращается до рамок компромисса-карикатуры. А станции — тормоза мысли, полета, будут вечным воспоминанием о произошедших переменах, отвратительным напоминанием об отречении от чего-то, что было великим и возвышенным.

Машинист вырос до символа. Грот, нарушающий правила властей, враг условности — это борец импульса и движения, бессмертного стремления в синюю даль бесконечности. Грот, с усмешкой презрения проезжающий мимо станций, — это вечный пилигрим на дорогах бытия, это безумный путник, опьяненный пространством, одинокий странник, что трудится при сверкании молний и грохоте грома с глазами, вперенными в синеющий там, вдали, на краю света горизонт...

Основные звенья истории сошлись и замкнулись в единое кольцо. Проблема была решена. Оставался вопрос финала.

Изначально мне хотелось закончить на том месте, где обрывался рассказ коллеги: машинист, уволенный со службы, с отчаянием в сердце теряется где-то в серой толпе забытых всеми людей. Подумав, я отбросил эту форму как слишком удобную и немного сентиментальную. Мне нравится изюминка в конце произведения — я сторонник сильных финалов. Логика рассказа подсказала мне настоящее решение. Освобожденный от обязанностей, Грот завладеет случайно подвернувшимся паровозом и отправится в мир, в последний свой поход, из которого уже не вернется. Воплощая наконец идеал движения без остановок, он рушится в пасть смерти — высшего реализатора идеалов...

Новелла была готова. Осталось перенести ее на бумагу, придать форму и стиль.

Я решил еще раз поговорить с коллегой-железнодорожником и расспросить о подробностях допроса.

____________

* Приведение в действие, начало (фр.).

– 444 -

Мне повезло: через несколько дней я встретил его в трамвае. В записной книжке, в тряском вагоне я набросал довольно беспорядочный ряд вопросов, порядок которых уже выпал у меня из памяти.

Досье к истории о Гроте я получил в течение нескольких минут езды. Вслед за этим я обратился за консультацией к моему зятю Виктору Саньковскому, профессиональному технику. Он нарисовал мне точную модель паровоза и объяснил функционирование его составных частей. Я внимательно выслушал лекцию, на ходу усваивая технические выражения.

Наконец я попросил знакомого железнодорожника проводить меня в лабиринт рельсов и стрелок перед вокзалом, чтобы вызвать нужное настроение.

Получив таким образом необходимые материалы для произведения и незаменимые данные, я приступил к написанию рассказа.

Эта последняя часть работы прошла уже легко, так как в процессе написания я обычно не сталкиваюсь с большими трудностями. Самая тяжелая задача была позади. Архитектоника новеллы уже была закончена в деталях у меня в голове. Реализация ее на бумаге не принесла ничего нового, кроме небольших перестановок и изменений в сцене допроса. Таким образом, юмористические вымышленные имена начальника поезда и кочегара, названные Гротом, являются моей собственной выдумкой, так же как серия и номер локомотива 0и<», связанные с идеей рассказа.

В общем, процесс всего следствия, основанный на реальных данных, я изложил самостоятельно, стилизуя целевые вопросы и ответы.

Структура новеллы возникла из ее содержания и по всей совокупности сохранила хронологический порядок событий. Сравнительно долго я размышлял над началом рассказа, как бы получше ввести в него текст депеши, обращавшей внимание на машиниста. Таким образом, я думаю, рассказ получил изюминку, с самого начала пробуждающую интерес у читателя.

Но давайте перейдем к поиску стиля.

Мне кажется, что в нем звучат два основных мотива, подчеркнуть которые мне более всего хотелось: мотив движения — быстрого, стремительного, мятежного, и второй, оперирующий абстракциями, — чистый, геометрически строгий мотив идеи.

– 445 -

Может быть, я выражаюсь неясно, однако тонкости стиля слишком глубоки, и в них непременно присутствует личное чувство. Впервые прочитав новеллу в кругу друзей и знакомых, я услышал такое замечание:

— Рассказ производит впечатление видёния.