Демон Эльдорадо

– А ты, значит, не таков?

– Я завоюю для вас мир! В него придут тысячи юных хозяев… А я всего лишь буду скромно помогать тебе и Энки руководить ими, не противореча высшей воле Творца, – скромно потупился Кумари. – Нужна ли вам забота о такой мелочи, как земля? Души богов на небе, сердца их со звездами…

Замысел юного сапаны, что и говорить, был прозрачен будто слюдяной лист.

– Наместник богов на земле, значит? – пробормотал Алекс.

– Старший среди равных, когда вы решите вернуться домой. Я готов поклясться на крови младенца, что буду беречь младших богов, если они останутся здесь.

– А в противном случае всем нам грозит гибель от ритуальных ножей Уакарана?

– Истинно так, мудрый Алекос. Об этом мечтают злодеи, не ведая об истинной мощи богов.

Они поднялись по темной лестнице к низко висящей полной Луне, что ненадолго выплыла из-за туч. На фоне черных скал показался дворец, густо окруженный факелами, послышалась перекличка вечерней стражи. В окрестных домах также стали заметны признаки жизни – народ тут жил более свободный, чем в армейском квартале.

– Хорошо, я ознакомлю великого Энки с твоим предложением.

– Будь осторожен, Алекос… Загнанный в угол ягуар так же опасен, как умелый охотник с копьем. Армия, кроме личной охраны Таури, на моей стороне, но сапана и его приспешники не должны догадаться, что их заговор раскрыт.

Какую-то часть ночи после этой беседы Алекс не мог уснуть, то и дело тревожа обеих девушек, выбранных им в жены неделю назад, – кроме доброй Чучильи, разумеется. Она спала на отдельном почетном ложе. В тихих шагах дворцовой стражи за пологом ему чудилась угроза, будто воины не старались соблюдать тишину, а подкрадывались к его покоям.

Все-таки разум взял верх, и Алекс уснул, убедив себя, что безумцу в любом случае ничего не грозит – убить его во сне просто невозможно.

А с самого утра он отправился не к плотине, а в квартал мастеров по металлу. Тот располагался поблизости от дворца – сначала мастерские, где имели дело с золотом и серебром, потом уже одна приземистая контора, занимавшаяся редким ремеслом – обработкой меди. Ей все еще не находилось широкого применения – крестьянам достаточно костяных мотыг, а солдатам каменных наконечников для копий.

Тем не менее Энки распорядился везти сюда медь с нового рудника, где она добывалась в самородном виде. Похоже, собирался в будущем опутать город проводами. Сейчас же мастер и его ученик занимались тем, что учились придавать металлу нужную форму.

Оставив охрану за воротами мастерской, Алекс вошел под низкий свод одноэтажного дома. Плешивую собаку, что облаяла его из-за угла, он проигнорировал. В доме было жарко, и густо висел вонючий дым от жженого навоза – вовсю пылала жаровня. В одном из углов аккуратной стопкой лежали медные бруски с проделанными в них сквозными отверстиями – видимо, чтобы переносить металл на стержнях или веревках.

Над жаровней склонился хилый нечесаный юноша с длинными щипцами, красный словно помидор. Обернувшись на звук шагов, он увидел бородатого подручного Энки, выронил клещи и сложился чуть ли не пополам.

– Ты мастер? – спросил Алекс.

– Нет, господин! – испугался парень. – Позвать его? Он на заднем дворе, там у нас склад. Мы собирались скоро ковать кинжал…

– Беги, – оборвал Алекс. Кажется, у подмастерья от ужаса случился приступ болтливости.

Буквально через минуту оба нужных человека уже стояли перед ним, склонив головы и приготовившись внимать «гласу небес». Мастер оказался довольно пожилым, однако вполне крепким на вид, словно прокопченным постоянной работой возле раскаленного металла. В общем, типичный кузнец.

– Есть что-нибудь острое и необожженная глиняная табличка?

Слегка удивленный мастер показал на верстак, где у него в ряд были разложены корявые наконечники, еще более неказистые фигурки черепах и птиц и грубо склепанные цепочки. Там же стопкой лежали таблички, на лицевой стороне которых Алекс увидел некоторые из предметов, что «во плоти» лежали на столе. Заказчики изображали на глине то, что им хотелось иметь, а мастер в меру сил воплощал их замыслы в металле. Увы, пока не слишком удачно.

Неудивительно, что медь не пользуется должным спросом у местной знати.

Алекс оглядел нехитрый инструментарий кузнеца. Похвастать тут было нечем. Гранитные «напильники», разного размера молотки, опять же каменные, и все в таком духе. Но не золотой же заказывать муляж, в самом деле?

Алекс взял медный наконечник, перевернул табличку и принялся выцарапывать на ней копию резака, как он его запомнил. Причем в натуральный размер, чтобы не мучиться с измерениями и облегчить работу исполнителям. Ничего сложного – короткая толстая рукоятка, очевидно с аккумулятором, и длинный конусовидный ствол с ленточной обмоткой, образующей спираль. Сверху круглая панель, похожая на крошечную спутниковую антенну, повернутую в сторону цели…

– Что это, господин Алекос? – в испуге спросил мастер, когда рисунок был закончен.

– Магический кинжал, ясно тебе? И если кто-то узнает, что вы изготовили его для меня… Ждите небесной кары, ребята. Вы и ваши родичи будете прокляты навеки и низвергнуты в царство демонов! – Мастер посерел, мгновенно вспотел и горячо закивал. – Сколько тебе нужно дней?

– Два… Три. Мы будем работать день и ночь, о помощник Творца.

– Отлично. Завтра вечером зайду.

И Алекс покинул медную кузницу довольным собой. Если берет три дня, значит, способен справиться за два, как и сказал вначале. Только бы не напутал с размерами и пропорциями, дикий человек…

Власть без реальных путей ее применения уже тяготила Алекса, и только ночной разговор с молодым вождем приоткрыл перед ним дверь к самореализации. Что толку считаться помощником «богов», когда занимаешь нишу свадебного генерала?

Сейчас Алекс еще не был, разумеется, готов к тому, чтобы активно включиться в политику – тем более и политики здесь как таковой не было, а только ее зародыш. Но подвижки среди местной знати начались, и оставаться пешкой в руках аннунаков или становиться жупелом для бунтовщиков он не собирался. Пора было определиться с собственным статусом, это Алекс понял четко.

Обход старинной линии обороны, проложенной предками по гребню южных холмов, протекал как обычно, то есть без происшествий. День выдался ясным, и многие горожане, свободные от трудовой повинности, воспользовались погожим днем, чтобы послужить своей семье. Только глухих старцев и грудных детей, пожалуй, в лесах было не встретить. Ходячие же старики и подростки стайками бродили по окрестным холмам, перекликаясь и внося в службу изрядную помеху.

Рубить деревья и выкорчевывать кустарник на северных склонах холмов было запрещено, а на южные идти было слишком трудно и долго, вот и пробавлялся народ тем, что упало.