Демон на свободе. Книга седьмая

– То есть, ничего не поменялось, – заключил Цуцуми, – кроме того, что придётся дольше мучиться.

– Скорее всего, так и есть, – согласно кивнул я.

– И какова твоя доля вины в том, что в самый нужный момент мир лишился Древних, а, Алистер? – взгляд сегуна потяжелел.

– Полная, – легко выдержал я его взгляд, – Никаких доль. Зато множество причин. Но нас с вами интересует лишь одна из них. А были ли эти Древние сколько-нибудь полезны в битве с богами?

– Ты смеешься? – посуровел Итагаки.

– Нет, – отрицательно качнул головой я, – У вас должны быть подробные доклады разгрома Благовещенска. Какие при этом были задействованы силы и сколько времени понадобилось этим тварям, чтобы смешать с землей город вместе с армией. На фоне этого разгрома все усилия, предпринятые как людьми, так и Древними родами, кажутся каплей в море. Вы это понимаете лучше всех.

Неприятно тыкать хорошего, в общем-то, человека, носом в его абсолютную беспомощность. Самолюбие японцев и так достаточно давно страдает, в том числе и с моих подач. Превосходство техники над их старательно шлифуемыми боевыми умениями, затем волшебники, устроившие бучу в Токио, потом война, в которой они едва-едва вытянули свою роль хозяев положения за счет заваливания индокитайцев свежим мясом и летучими отрядами аристократов и Иных. Продемонстрированные хозяевами обижаемых слуг новые силы ставили большой жирный крест на всём человечестве.

Именно эта продемонстрированная подавляющая мощь сейчас раскалывает мир на мелкие фракции, лихорадочно ищущие спасения. Их можно сравнить с разбегающимися мышами или тараканами, но хуже всего то, что они усугубляют панику. Люди с их мощными СЭД-ами, развитой промышленностью, многочисленностью рекрутов в хабитатах могут не просто дать отпор, а даже победить, но это потребует неимоверных жертв и… руководства. А его сейчас нет.

– Они прошлись косой смерти по всему югу Российской империи. Оставили лишь припортовые города, которые им пригодятся позже, – рассказывал я тай-сегуну, – Стерли с лица земли крупные города Румынии и Болгарии, застряли сейчас в Венгрии и Югославии. Там очень много мелких городков и хабитатов, вот обитатели Небес и развлекают себя резней, заодно провоцируя европейцев собрать еще одну-две армии. Но вот с последним всё очень тяжко. К оборонительной войне ни одна страна не готова.

– Давайте к делу, юноша, – терпеливо дождался конца моей короткой лекции тай-сёгун, – С чем ты пришел? Чего хочешь?

– Вкратце и по делу? – взглянул я исподлобья на своего бывшего начальника, – Я пришёл предложить вам погибнуть. Но со смыслом, пользой и целью. А главное, Итагаки-тай-сегун-сама… – с надеждой.

Через несколько часов я поднимался по веревочному трапу в «Благие намерения», встречаемый слегка дёрганной Региной, которая вынуждена была всё это время провести в оружейной кабине, держа на прицеле здание, в котором мы разговаривали с сёгуном. Обняв девушку и успокаивающе погладив по голове, я поковылял к пилотскому креслу.

– Все получилось, лорд? – хрипло спросила она, покашливая от неудачной затяжки стянутой у меня сигареты.

– Да, частично. Нам предстоит поработать, мисс Праудмур. По профилю.

– И какой же… кха! …у нас профиль?

– Как всегда, – иронично посмотрел я на рыжую любовницу через плечо, – Будем убивать.

Интерлюдия

На обрыве над неспокойным океаном стояла высокая фигура, всматривающаяся вдаль. Берег был безлюдным, но, в отличие от всех остальных берегов земли, на которой стоял наблюдатель, безлюдным он стал совсем недавно. Если бы высокое и худое существо умело б испытывать эмоции, то оно почувствовало бы удовлетворение от этого факта. Однако, жизни и эмоций в нём не было уже очень давно.

Внешний вид существа был сопоставим с человеческим, если можно представить себе представителя homo sapiens высотой около трёх метров. Мертвенно серая гладкая кожа, вопиющая худоба и одежды, выглядящие как развевающиеся по ветру лохмотья, лишь слегка прикрывающие наготу создания, тоже бы не вызвали доверия у случайного наблюдателя. Благо здесь таких не было, а то, если бы на этих берегах остался хоть кто-то из историков, либо высокопоставленных Инквизиторов, то он бы тут же уверился, что настали последние времена.

Надо сказать, что он бы не ошибся.

– Тармат Йон…, – проскрипело за спиной наблюдающего за морем существа. Названный медленно обернулся, рассматривая позвавшего его всеми своими четырьмя глазами, два из которых сияли белым мягким светом, а еще пара отдавала черной пустотой.

– Великопущ, – голос Тармата Йона оказался мягким и глубоким баритоном, с намеком на сверхъестественное эхо, – Ты не изменился.

Великопущ был неописуем. Его можно было отдаленно характеризовать как огромный ком вечно движущихся тонких лиан, ветвей и корней, усеянных шипами, которые периодически пытались принять человекообразную форму. У этой сущности размером с небольшого слона, не было каких-либо органов зрения или слуха, но оно определенно владело столь примитивными сенсорными возможностями, как и чем-то большим. Правда, эмоционально ничем не отличалось от того же Тармата Йона. Если первый был видоизмененной нежитью, то Великопущ никогда не был человеком, а значит, не имел представления о эмоциях.

Поэтому следующее, что он произнес, было:

– Еще двое. Идут.

Тармат Йон поднял глаза на чащу, что потихоньку наползала на обрыв. Та уже исторгла из себя еще две фигуры, неспешно двигающиеся к ним. Карион и Шегилл шагали бок о бок. Чудовищный зверь, источающий густую, темно-фиолетовую миазму, разъедающую траву под ним, шестиголовый, треххвостый, покрытый крупной зеленоватой чешуей, что была прочнее почти всего в этом мире, а рядом закованная в блестящие глухие латы фигура, ничем не отличающаяся по комплекции от обычного человека.

Они встретились возле обрыва, обменявшись всего несколькими словами. Сделано это было без всякого удовольствия или желания, несмотря на огромное количество времени, прошедшее со дня их последней встречи. Сейчас эти сущности лишь хотели удостовериться, что их собратья функционируют нормально и их когнитивные функции не были нарушены временем и обстоятельствами. Говорить что-либо еще смысла они не видели.

Затем, все четверо, не обращая внимания на начавшийся дождь, принялись наблюдать за широкой песчаной полосой, лежащей по левую сторону от обрыва, на котором они стояли. Та была совершенно безынтересным куском суши этого заброшенного континента, но четверку странных и страшных существ этот факт не волновал.

Они просто повернули головы в нужную сторону на четыре часа раньше.

Четыре ничтожных часа.

Спустя этот промежуток времени джунгли исторгли из себя сонмы существ. Их были тысячи, десятки тысяч. Может быть, даже больше. Некому было считать, а каждый из четверых наблюдателей точно знал число своих подчиненных, впервые за последние три тысячи лет выступающих единым фронтом. Химерические твари, гроза первопроходцев Австралии, шли вместе с одетыми в непробиваемые металлические доспехи ревенантами, немертвые маги, чьи тела стали когда-то трофеями самого Шебадда Меритта, летели вслед за тяжело шагающими осадными гомункулами, которые в свое время были настоящим кошмаром для окопавшихся в своих крепостях магов.

Вся эта орда медленно и неумолимо входила в морскую воду, оставляя за собой чистый от жизни и нежизни континент, а предводители этой огромной массы самой смертоноснейшей нечисти продолжали молча наблюдать за процессом исхода.

Время пришло. Их дозор закончен. Никто, ни Тармат Йон, предводитель живых мертвецов-магов, ни Карион, владыка и создатель осадных гомункулов, ни Шегилл, главный среди неуязвимых ревенантов, ни повелитель химер Великопущ, не двинули и членом за прошедшую тьму веков. Это было не нужно. Начальные ловушки, химеры, измененная природа, всё это надежно защищало Австралию от человеческого интереса. Обильно политые кровью лучших воинов человечества земли тому высшее доказательство. Эти четверо, по чьей вине люди несколько раз оказывались на грани истребления, вернувшись в дом своего хозяина, лишь ждали, когда он их позовёт. Долго, равнодушно, преданно.