Демон пробуждается. Сборник. Книги 1 - 19

Джилл засмеялась, надеясь, что дело обстоит именно так. Это стало бы единственным хорошим последствием разыгравшейся трагедии. Почти два года прошло со времени ее «брачной ночи», но боль не утихла до сих пор.

Она посмотрела вверх и заметила, что звезды почти не видны; их затянули тучи. Чуть позже начался легкий дождь. Удивительно, как быстро и резко на Пирет Талме меняется погода, — только что было ясно, а через несколько минут уже хлещет ливень.

Такие же резкие повороты делала и ее жизнь — сначала в далекой деревне, на которую напали гоблины, потом в Палмарисе. Она очень смутно помнила первую трагедию, но несомненным оставалось одно: в обоих случаях ее жизнь поначалу складывалась хорошо, а потом — раз, кто-то щелкал пальцами! — и в мгновение ока все рушилось.

Казалось бы, чего еще могла желать молодая женщина, выходя замуж в славном городе Палмарисе? Она венчалась в церкви Святой Матери Божьей, как считалось, самой прекрасной и величественной на Короне. Обряд осуществлял аббат Добринион Калислас, по рангу третий человек в церкви Абеля! У какой невесты не закружится голова от всего этого?

А потом та ночь в особняке барона Билдебороха!

Дрожь пробежала по спине Джилл при этом воспоминании — огромная спальня… и, главное, то, как внезапно и разительно изменился Коннор; сначала его красивое лицо превратилось в физиономию первобытного дикаря, а потом… Потом на щеке появился багровый ожог. На следующее утро он и Джилл снова предстали перед аббатом Добринионом, и их брак был мгновенно расторгнут. Только тут выражение лица Коннора чуточку смягчилось.

Вот так — Добринион щелкнул пальцами, и свадьба была признана недействительной.

Оставался, правда, еще вопрос о совершенном Джилл преступлении. Она напала не на кого-нибудь — на человека благородного происхождения, и теперь его внешность на всю жизнь могла оказаться испорчена шрамом; для Палмариса это был отнюдь не пустяк. Коннор имел полное право потребовать ее казни. Или, скажем аббат Добринион мог обязать ее пожизненно служить Коннору; фактически стать его рабыней.

Однако и Коннор, и Добринион проявили милосердие.

— Я слышал о том случае, когда ты одна отбилась от трех негодяев на крыше своей гостиницы, — с теплой улыбкой сказал старый священник. — Женщине с твоими умениями не стоит тратить жизнь, прислуживая за столом. Есть место, где ты сможешь в полной мере проявить себя, место, где столь неукротимый нрав даже поощряется. Я имею в виду королевскую армию.

Этот момент навсегда запечатлелся в памяти Джилл: слушая голос аббата, в котором явственно звучало сочувствие, она оглянулась через плечо на Петтибву и Грейвиса. На их лицах не было ни намека на возмущение ее неразумными действиями — только глубокая печаль. Услышав решение Добриниона, Петтибва едва не упала в обморок при мысли, что ее девочку заберут у них.

Следующая ночь оказалась последней, которую она провела под кровом своих приемных родителей.

Уже очень скоро после того, как Палмарис остался позади, Джилл оценила мудрость решения аббата. В армии у нее, в особенности поначалу, все пошло очень даже неплохо. На первых порах она служила фуражиром, но ее достоинства быстро оценили и определили в элитный кавалерийский отряд. Собственно, сражаться по-настоящему было не с кем: Хонсе-Бир уже очень давно ни с кем не воевал. Но во время еженедельных тренировочных боев память Джилл выпускала на волю такое множество врагов, что она сражалась с яростью, приводившей в изумление и противников, и начальство. Противников она выводила из строя одного за другим, причем для некоторых это сопровождалось серьезными травмами, и очень скоро в подразделении не осталось ни одного солдата, который хотел бы сразиться с ней. Дурная слава способствовала тому, что у нее и впрямь появилось немало врагов, и Джилл перевели в другую крепость, а потом в следующую и так далее. По ходу дела ей приходилось выполнять самые разные функции, от охраны какого-нибудь замка до кавалерийского патрулирования.

В общем и целом это был скучный год; охранники в замке присутствовали в основном для представительности, а самый «ужасный» эпизод, случившийся за четыре месяца службы Джилл в кавалерийском патруле, состоял в драке между двумя братьями-крестьянами, один из которых откусил другому ухо. Поэтому Джилл несказанно обрадовалась, когда получила назначение во второе из двух самых элитных подразделений — первым считалась Бригада Непобедимых, личная охрана короля, — известное под названием Береговая Охрана. Когда-то, столетия назад, служившие в ней легендарные воины отразили вторжение злобных, яростных поври и завоевали для своего короля регион, известный под названием Неспокойного побережья.

Однако, прибыв в маленькую крепость Пирет Талме, возвышающуюся над заливом Подковы и бескрайним Мириаником, Джилл была разочарована. Это оказался всего лишь один из нескольких сторожевых постов, разбросанных вдоль береговой линии Хонсе-Бира. Все они находились вдали от больших поселений, и их стратегическое назначение сводилось к тому, чтобы следить за океаном на случай возможного вторжения. Пирет Талме охранял южные проливы залива Короны, Пирет Данкард располагался на пяти маленьких островах в центре залива, а Пирет Вангард располагался на северных подступах к нему.

С точки зрения Джилл их миссия была очень важна, ведь суровое существование, которое они вели, обеспечивало мир и покой всего королевства. Ей понадобилось совсем немного времени, чтобы осознать — никто больше не разделяет ее убеждений.

Пирет Талме, как, по-видимому, и другие крепости Береговой Охраны, на деле отнюдь не оправдывала свою репутацию бастиона стоицизма. Гулянки практически не прекращались на протяжении всех четырех месяцев, которые Джилл провела здесь. Даже сейчас, поздно ночью, неся свою караульную службу на невысоких стенах крепости, она слышала звуки шумной пирушки — звон стаканов, бесконечные тосты, непристойности, смех, крики женщин, преследуемых и преследующих.

Всего охранников здесь было сорок, среди них лишь семеро женщин. Джилл, с ее единственным и глубоко огорчительным опытом личных взаимоотношений с мужчинами, это соотношение огорчало и настораживало.

Вскоре один потрепанный с виду солдат — мужчина лет сорока по имени Гофлав, проведший половину своей жалкой жизни в армии, в том числе лет десять в Береговой Охране, меняя одну уединенную крепость на другую — нетвердой походкой поднялся на стену и направился к Джилл.

Она вздохнула, возвращаясь к реальности. Особого страха не было; этот пьяный неряха, скорее всего, даже не доберется до нее, а свалится с одного из узких мостков прямо во двор крепости. Однако, балансируя и держась руками за стены, он сумел оказаться рядом с Джилл.

— Ау, моя Джилли, — еле ворочая языком, пробормотал Гофлав. — Снова тебе досталось дежурить в дождь, бедняжке. — Она покачала головой, отводя взгляд. — Не хочешь спуститься вниз и погреть свои косточки, детка? Все спокойно нынче ночью. Иди, я подежурю за тебя.

Джилл, однако, понимала, что это пустые слова. Стоило ей откликнуться на его внешне любезное предложение и спуститься в крепость, как Гофлав очень быстро последует за ней, поскольку он наверняка затеял все это, просто чтобы выманить ее отсюда. Длинное, низкое здание Пирет Талме было невелико — всего три общие комнаты среднего размера, к каждой из которых примыкало с полдюжины помещений поменьше; в них помещались всего по паре коек и рундуков для одежды. Из трех этажей крепости два находились под землей. Если Джилл спустится вниз, а этот пьянчуга покинет пост и начнет приставать к ней, там отбиться от него ей будет труднее.

— Спасибо, но я сама подежурю, — вежливо ответила она и сделала шаг в сторону.

— Кой черт ты вообще торчишь здесь? За кем наблюдаешь? — Тон солдата резко изменился.

Джилл круто развернулась к нему, сверкнув голубыми глазами. Она и сама понимала, что вероятность появления врага ничтожно мала, но с ее точки зрения это не имело ровно никакого значения. Если пятьсот лет назад попытка вторжения была предпринята, значит, Береговая Охрана, эта элита из элит, должна быть готова к тому, что такое может повториться!