Демон в белом

Очертив пальцем мою скулу, она сказала:

– Потому я тебя и люблю.

– А мне казалось, тебя это раздражает.

– Не без этого. – Она чмокнула меня в лоб и встала. – Ты прав. Это несправедливо. Но ты всерьез рассчитывал на справедливость?

– Нет, – ответил я и посмотрел на растения над моим альковом, почувствовал тепло искусственного солнечного света. – Не рассчитывал.

Александр тоже жаловался на несправедливость, когда я притащил его на корабль.

Я упомянул об этом, и Валка фыркнула:

– Знаешь, а он чем-то на тебя похож.

– Неправда! – воскликнул я одновременно возмущенно и шутливо.

Мне он напоминал Криспина.

Валка скорчила гримасу:

– Ну, он, конечно, глупее, чем ты был в его возрасте. И скучнее! – Она снова дотронулась до меня. – Выше нос. До поры до времени нам ничто не угрожает. Беспокоиться стоит разве лишь о том, что ждет нас там. – Она начертила пальцем круг, имея в виду Тьму. – Идем, уже поздно. Паллино обидится, если мы опоздаем, сам знаешь.

– Он снова взялся кулинарить?

Об этом меня не предупредили. Старый солдат не готовил для нас с тех пор, как мы покинули Гододин.

– Значит, ему действительно лучше, – улыбнулся я.

Ужин состоялся в нашей с Валкой каюте. Собрались все друзья, вместе прошедшие через множество испытаний. Паллино с Эларой, Айлекс с Бандитом, Сиран, Валка и я. Паллино приготовил всю еду и вместе с Эларой привез ее на лифте из столовой.

– А кальмара-то ты где раздобыл?! – изумилась Айлекс, увидев первое блюдо.

– Заказали! – ответила Элара. – Гододин – крупный транзитный узел. Сюда привозят самые разнообразные товары, и легионы кое-что закупают, чтобы порадовать офицеров. Вот Пал и попросил заказать.

Она по-матерински улыбнулась, но на избавленном от морщин лице улыбка выглядела немного странно. Когда мы с Эларой познакомились, она была чуть моложе Паллино, ее возраст уже приближался к пожилому. Но стрелки ее часов также открутили назад.

Паллино сел напротив меня.

– Они хорошо переносят заморозку. Когда выйдем из фуги, отведаем еще. Хлеба? – протянул он Айлекс прикрытую полотенцем корзинку.

– Когда ты попал на службу, над тобой не подшучивали из-за любви к стряпне? – спросил Бандит, беря кусочек для Айлекс, пока та раздумывала, что себе положить.

На лице старого патриция отразилось удивление.

– Настоящие мужчины не подшучивают друг над другом. Разве что ты сам разрешишь. Так что нет. – Он подцепил вилкой моток пасты с кальмаром, чесноком и томатами и положил на тарелку Элары, а затем наполнил свою. – А над едой, Карим, вообще не шутят, если только она не дерьмовая… – Передав блюдо Сиран, он сурово посмотрел на Бандита. – Вот эта – не дерьмовая.

– Паллино, спасибо за ужин, – сказала Валка, раскупорив бутылку вина и наливая себе бокал. Это было выдержанное кандаренское медового цвета, одно из ее любимых.

– Пожалуйста, доктор, – кивнул Паллино. – Послезавтра меня заморозят, поэтому я решил, что сейчас самое время что-нибудь приготовить.

– Правда? – спросил я; мне об этом не сообщили.

– Окойо дала добро. Сказала, что я полностью здоров. – Он похлопал себя по тому месту, где оставили свой след когти ирчтани. – Я уже давно превосходно себя чувствую. А делать тут особо нечего, разве что головой о стену биться. Так и свихнуться недолго.

– До вчерашнего дня он даже рубашку не мог сам надеть, – сказала Элара заговорщицки, забирая у него блюдо.

– Молчи, женщина! – воскликнул Паллино, шлепнув ее по попе, когда она садилась.

Элара развернулась и дала ему легкую оплеуху. Сиран в последний момент спасла блюдо от падения. Старый солдат выругался и сокрушенно покачал головой.

Положив руку жене на колено, он сказал:

– Врет она все.

– Ты точно поправился? – спросил я, улыбнувшись уголком рта.

– Дождь мокрый? Космос холодный? Императрица – вторая красавица во Вселенной? – подмигнул он Эларе. – Конечно поправился.

– Хорошо поправился, дорогой, – заметила Элара, натирая в тарелку настоящий сыр с Гододина.

– Я готов к реваншу с этими треклятыми птицами. Надо было не замораживать одного или двух, я бы поставил их на место. – Он улыбнулся во весь рот. – Доктор, черт побери, оставьте нам хоть капельку вина!

Он выхватил кандаренское у Валки и расхохотался так громко и тепло, что вскоре мы все с улыбками наполняли бокалы.

Мои друзья.

Мы всемером ели, пили и смеялись, но, несмотря на веселье, я то и дело поглядывал на пустой стул в углу стола, безмолвное и ненарочное напоминание о том, что наш круг разорван. Если бы мир был более благосклонен, там сидел бы Гхен, но Гхен погиб. Я скучал по старому буйволу, по его вспыльчивому нраву и дружелюбию, по грубому голосу. Я скучал по кличке «твое величество», которая из оскорбления превратилась в дружеское прозвище. Еще сильнее я скучал по Хлысту и много раз сожалел, что прогнал его. Он всегда говорил мне правду, даже когда я не хотел ее слышать, и всегда поступал так, как считал правильным. В некотором смысле Хлыст был куда больше меня похож на рыцаря и, возможно, был лучшим человеком. Образно выражаясь, это его и погубило. Хлыст предал меня, как я предал Джинан, и по той же причине: ради высшего блага.

В жизни каждого должен быть такой человек. Без них и жизнь не жизнь. Мы живем в других людях, они – наше мерило. Они помогают нам твердо стоять на земле. Оставаться людьми. А я должен был следить за тем, чтобы оставаться человеком, внимательнее, чем любой король или император. Лишь в этой компании я чувствовал себя собой.

И тут я понял, что ошибся в разговоре с Валкой.

Я вовсе не был одинок.

Глава 17 Лориан

Принц проигрывал.

В течение всего спарринга Бандит наступал на него, пользуясь отточенными многолетней практикой движениями. Нормано-джаддианец был одним из лучших фехтовальщиков Красного отряда, пожалуй единственным, кто не уступал мне. Он нанес удар в направлении головы принца, который Александр успел парировать, встряхнул рукой и рубанул по груди. Сенсорный костюм Александра поменял цвет с черного на свекольно-красный.

– Совсем плох, – заключила Сиран шепотом, чтобы его императорское высочество не услышал.

Я стянул боксерские перчатки и сунул в сумку. Посмотрел, как Бандит наставляет принца, показывая, как следует держать запястье в шестой защитной позиции.

– Его чересчур баловали, – ответил я.

Каждое движение Александра было заученным, механическим, как будто он всю жизнь учился фехтовать в замедленном режиме.

– Он слишком мало получал, – сказала Сиран. – Ему кажется, что это игра.

– Хочешь попробовать его поучить? – спросил я. – Тебе самой станет страшно ненароком его поранить.