Демон в наказание

— И что это меняет?

— Моя магия запечатана. По сути я просто человек. — Она скривилась, но проложила. — Я не могу полностью менять ипостась, заклинания для меня тоже не доступны. И брак с Адьери, единственное, что должно мне помочь.

— Чем? — Мои брови полезли, куда-то наверх, под волосы.

— Секс с высшим. Так крышесносно, что печати должно сорвать. — Она махнула рукой.

— Ты что один высший во всех ваших герцогствах?

— Такого уровня их двое. — Ответила за него Арнелия. — Но Аргон от меня отказался. — Она погрустнела, и я поняла, что этот самый неведанный Аргон и есть эпицентр ее любви.

— Причина?

— Хочет найти свою истинную! — Она заломила руки к небу. — Глупец!

Адьери инстинктивно прижал меня к себе, Арнелия только еще пуще погрустнела, заметив это движение.

— Эти истинные только и делают, что мешаются мне под ногами.

Проигнорировав это замечание, я спросила:

— Но как? Ведь если он наследник, то ему тоже необходимо завести семью! А лоа не рожают детей.

— В том то и дело! Этот придурок решил, что его лоа точно будет демоном! А на меня даже не посмотрел! Даже видеть не захотел!

— Аргон любимчик отца, и тот позволил ему еще пару десятков лет позаниматься этой «придурью». — Объяснил Адьери.

— Но нашим отцам наша свадьба нужна сейчас. А тут ты еще. — Фыркнула она и сделала глубокий глоток.

— Но свадьбу же отложили. — Промолвила я и тут же демоница обдала меня вопросительно недоверчивым взглядом своих черных глаз.

— Что ты сказала?

— Свадьбы не будет. Ее отложили. Из-за меня. — Арнелия перевела взгляд на Адьери и тот кивнул.

— В договоре есть условия о лоа. Свадьбу отложат на пару сотен лет.

Ее пальцы разжались и бокал, со звонким «дзыыынь» ударился об пол, разлетевшись на мелкие осколки. Она смотрела на меня, потом на Адьери, раз, за разом моргая все медленней.

— Шутите?

— Нет.

То, что было дальше, было бы даже более ожидаемо, если бы она превратилась в цербера или рульфу, и набросилась бы перегрызать мне горло, но вместо этого она с громким смехом подскочила и рухнула к нам в постель, приминая своей хрупкой фигуркой сразу нас двоих.

«Ты что нибудь понимаешь?» — было написано на моем лице.

«Ничего» было мне ответом в глазах Адьери.

— Вы такие классные! Я так вас люблю! — Смеялась Арнелия, начавшая расцеловывать наши щеки. — Как же хорошо! Спасибо что ты есть, человечка! — Воскликнула она, смотря мне в глаза, и поцеловала в губы.

Я только воздуха успела глотнуть, как эта сумасшедшая прилипла к моим губам.

— Прости, возбудилась от радости. — С улыбкой сказала она, переводя взгляд на ошарашенного Адьери. — Я так и быть не буду ее у тебя отбивать. Оставь себе. — Она вновь улыбнулась и поднялась, поправляя платье. — Пойду, найду Армана. Он поможет мне спустить пар. Еще раз спасибо.

Она легкой походкой и мурлыкая что-то себе под нос, открыла дверь и во все легкие крикнула:

— Арман! Где ты зеленоглазка!? — дверь захлопнулась, оставляя нас с демоном наедине.

— Она сумасшедшая? — Спросила я, скорее констатируя факт.

— Безумная это точно.

— То убить меня хочет, то целоваться лезет…

— Кстати, о «целоваться». — Улыбнулся Адьери, снимая с меня наброшенный на плечи халат.

— О, демон. — Прошептала я, чувствуя горячие губы Адьери на своем животе. — Спать. Сегодня только сон. — Проворчала я, подтягивая демона за волосы наверх.

— Зараза. — Прошептал он и укусил меня за сосок. — Но спать так, спать.

А как теперь спать, если от одного укуса, я уже готова мучить его всю ночь?

Глава 35

Дорога прошла бы относительно нормально, если бы у меня не затекало все что только возможно. Я была рада, что не в дань этикету мне позволили надеть походные штаны и косоворотку, которые позволяли мне время от времени перебираться на коня, из душной кареты.

Арнелия, которая в течение пути позволила называть мне ее Шоя, продолжала цвести и пахнуть, даже объявив временное перемирие и теперь не кривилась при виде меня. Леди Рована была все так же спокойна и умиротворена, она выдала мне пару книжиц о манерах принятых при дворах демонской знати, и более интереса ко мне не проявляла.

Только Арман был грустен. Он то и дело вздыхал, переминая пальцами узду своего скакуна и молчал.

Как то мне стало скучно и я, подъехав с боку шепотом спросила:

— Арман, что случилось?

— Ничего. — Буркнул он и отвернулся.

— Ну, прекрати, я же вижу что ты сам не свой. Дело в Каталине? — Спросила я, и удивленный демон своим лицом ответил, что я права. — Что случилось?

Он вздохнул, пару секунд подумал и начал говорить:

— Знаешь, мне правда понравилась эта девушка, когда я с ней пообщался. — Я кивнула, вспоминая, как он сидел на ее подоконнике с букетом цветов, а девушка смущенно улыбалась.

И наказание очень плавно сменилось наградой.

— Я даже Арнелии отказал. — Он понурил голову.

— Так и в чем дело? К чему грусть?

— Она человечка. А это все усложняет.

— Ты не прав. Она не человек. — Улыбнулась я.

Эту тайну девушки знала только я и Китара, которая привела ее ко мне. Она очень этого стесняется и старается не озвучивать при свидетелях.

— А кто? Она же пахнет как человек, выглядит как человек! И она даже не моя лоа.

— Арман, Каталина ламия. Выращенная людьми.

— Стой… Ламия это же… — Он нахмурился, и я впервые увидела на его ангельском лице такой сложный мыслительный процесс. — Она ведьма? Лина?

— Да. — Кивнула я. — Ведьма-змея. Просто она не знает, как это делается, ее ребенком принесли в храм, а там внушили, что это ей и не нужно. И она осталась человеком.

— Ламия… Ламия… — Шептал он. — Руми, ты же ее опекун?

— Не совсем. Я ее работодатель. Девушка свободна в наших законах.

— Не важно. Я могу попросить у тебя ее руки? — С надеждой посмотрел он на меня.

— Можешь. — Улыбнулась я. — Но не факт, что я дам свое позволение.

— Ты чего? — Надулся он.

— Я хочу знать мнение самой Каталины. Если она не хочет, то заставлять не буду.

— А если хочет?

— Богиня вам в помощь.

Услышав мои слова по своему, Арман весь оставшийся путь улыбался как мальчишка, то и дело, запуская в воздух почтовый пульсар, и с пылающими глазами читал ответы.

Адьери вел себя спокойно, стараясь взять меня за руку, приобнять и поцеловать в макушку. Это было так по семейному, что я млела и позволяла мужчине нежничать и ластиться.