Демон ветра

Карлос расправил плечи и, стараясь избавиться от излишней скованности, подошел к заклятому врагу. Он даже не побоялся наклониться и вынуть меч из руки убийцы, хотя вместо этого предпочел бы сейчас отобрать кость у голодного волкодава. Пальцы Луиса спазматически сжались, но рука так и осталась лежать в луже крови. Некогда грозный вояка безропотно позволил лишить себя оружия – других доказательств беспомощности противника Карлосу не требовалось. И все же ради пущего успокоения Матадор упер ствол карабина в грудь Морильо и извлек из внутренних карманов его куртки три коротких метательных ножа, торчащие рукояти которых Охотник заметил еще издали.

Веки отступника дрогнули, медленно опустились и снова поднялись. На глазах его выступила влага, отчего в них появилось некое подобие блеска. Жуткого нечеловеческого блеска, ибо взгляд убийцы продолжал оставаться мутным. Карлос не мог уверенно сказать, видит ли его Морильо. Лучше бы не видел – так спокойнее.

В обеденном зале хлопнула дверь. Сразу за этим раздался топот ворвавшейся туда группы Риккардо. Матадор повернулся к столпившимся в проходе Охотникам и дал знак, чтобы те придержали взбудораженных братьев и объяснили им, что все закончилось…

В следующую секунду карабин Карлоса рванулся у него руках так, будто был не бездушным оружием, а пойманной рыбиной. Отвлекшийся Охотник, и без того напряженный, вздрогнул и вцепился в карабин обеими руками. Палец Матадора рефлекторно метнулся на спусковой крючок…

…Но так и не нажал на него. Разумеется, Матадор испугался – да еще как испугался! – и все же матерый Охотник не позволил своим нервам сорваться.

Морильо не нападал и даже не пытался отобрать у Гонсалеса оружие; как сидел, привалившись к стене, так и продолжал сидеть. Только рука его, в которой до этого был зажат меч, судорожно вцепилась в ствол карабина и приставила тот к своей груди. Глаза Луиса, лишь мгновение назад бывшие глазами мертвеца, теперь глядели на противника с яростью и презрением. Лишенный меча отступник все равно был полон решимости умереть. Как видно, пассивно дожидаться прихода смерти, тень которой уже лежала на нем, он не собирался.

– Стоять! – окриком остановил Карлос кинувшихся было к нему братьев. – Все назад! Назад, я сказал!..

Братья нехотя подчинились и осадили, исподлобья взирая на грозного командира и схватившего его за карабин отступника. Морильо тем временем сверкнул глазами и шевельнул окровавленными губами. Он силился что-то произнести, но тщетно – Матадор расслышал лишь тихий сдавленный хрип. Впрочем, догадаться о том, что стремится сказать убийца, можно было без слов – его отчаянный поступок в пояснениях не нуждался.

Карлос смерил Морильо холодным взглядом, но ствол карабина у него так и не отобрал. Матадора переполняла ненависть: отступник убил и ранил нескольких его братьев, неоднократно одурачивал самого командира, дерзко убивая у него под носом титулованных особ, а сегодня едва окончательно не погубил жизнь и репутацию Карлоса Гонсалеса – одного из лучших Охотников Инквизиционного Корпуса. Имелись ли в его послужном списке пойманные отступники, которых он ненавидел сильнее? Наверное, нет.

Но с другой стороны, были ли когда-нибудь у Матадора враги, которых он действительно боялся и которые отняли бы у него столько сил и нервов при поимке? Иными словами, мог ли командир Пятого отряда похвастаться победами подобного калибра? Безусловно, существовали победы, что в свое время доставили Охотнику особое наслаждение, но все они меркли на фоне победы над Сото Мара.

После сегодняшней победы Карлос наконец-то узнал, что это – чувствовать себя победителем в затяжной войне с серьезным противником. И подарил ему подобное ни с чем не сравнимое ощущение вот этот узкоглазый демон Ветра, который просит сейчас своего победителя о последнем одолжении.

Гонсалес считал справедливой традицию, согласно которой поверженный противник обязан получать от триумфатора снисхождение. И пусть о победе Матадора будут знать немногие – как мало кто узнал когда-то о заговоре Старополли, – главное, что среди этих немногих окажется Его Наисвятейшество. О большем триумфе Охотник и не мечтал.

Что ж, проклятый Морильо, ты оценишь щедрый жест Карлоса Гонсалеса. Истинному победителю свойственно великодушие, и ты его получишь.

– Ты приглашаешь меня стать твоим кайсяку? – снисходительно осведомился Карлос, произнеся вопрос отчетливо, чтобы отступник обязательно понял его.

Морильо понял. При упоминании кайсяку дыхание его участилось, а узкие глаза расширились. Карлос готов был поклясться на Святом Писании, что хладнокровный убийца испытывает в эту минуту неподдельное изумление: слышать из уст Охотника такие слова! Отступник снова попытался что-то сказать и снова безуспешно, лишь закашлялся, поперхнувшись кровью.

– Я принимаю твое приглашение, – кивнул Матадор и чуть тише добавил: – Видит Бог, я уважал твоего хозяина. Сожалею, что все так получилось… Ты готов?

Морильо совершил тяжелый хриплый вздох, отпустил ствол карабина и закрыл глаза.

– Да смилуется Господь над твоей душой… – Карлос осенил себя крестным знамением, после чего приставил ствол к сердцу отступника и спустил курок…

До сего дня Карлосу Гонсалесу не доводилось наблюдать восход солнца с балкона дворца Гласа Господнего. В это утро у него выдалась такая возможность. Жаль, что ненадолго – тело Луиса Морильо еще не унесли, а холодный осенний ветер уже затянул горизонт тучами. Однако в те минуты, когда Матадор волею обстоятельств созерцал утреннее солнце, ему пришлось признать: увиденная им картина действительно бесподобна…

ЭПИЛОГ

Путь Стратегии – это Путь природы. Когда вы отдаете должное силе природы и остаетесь чуткими к ритму в каждой конкретной ситуации, вы можете напасть на врага и победить его естественно. Это и есть путь Пустоты…

Миямото Мусаси. «Книга Пяти Колец»

– Приветствую тебя, амиго! Давненько не виделись, – раздался за спиной Карлоса Гонсалеса обрадованный голос. Матадор в одиночестве сидел в охотничьем трактире и допивал уже вторую бутылку вина. Настроение у него было скверное: ему до изжоги надоело торчать в пыльном и душном Ватикане, но до начала очередного рейда оставалась еще неделя.

Карлос с неохотой обернулся – ему не хотелось сейчас ни с кем разговаривать, – но, увидев того, кто окликнул его, все же обрадовался. Фабио Петрелли, командир Восьмого отряда, получивший за свои пронзительные зеленые глаза в Братстве Охотников прозвище Ящерица, протискивался к Карлосу между столиками с бутылкой вина и стаканом в руках. Когда Матадор и Ящерица были еще необстрелянными выпускниками Боевой Семинарии, им довелось послужить плечом к плечу в Пятнадцатом отряде. Судьба проявила благосклонность к обоим: Петрелли стал командиром лишь на полтора года раньше Гонсалеса. С тех пор бывшие сослуживцы виделись крайне редко – сказывались занятость и несовпадение графиков рейдов.

– Не против моей компании? – полюбопытствовал Фабио, ставя бутылку и стакан на столик Карлоса.

– О чем ты говоришь! Присаживайся, – устало улыбнулся Карлос и указал приятелю на стул напротив. Не так давно на этом самом месте сидел еще один хороший приятель Матадора, отставной Охотник Эдгар, который согласился тряхнуть стариной и поучаствовать в грандиозной Охоте, ставшей в его жизни последней.

– Позволь тебя угостить… – Ящерица до краев наполнил из своей бутылки стакан Матадора. – Ну давай, за встречу…